Электрический муравей

Он измерил количество оставшейся пленки, высчитал, правда, с трудом, скорость ее движения, и получил цифру. Если он изменит пленку с входящей стороны сканнера, пройдет от пяти до семи часов, пока она попадет в него. Для большего эффекта нужно записывать ее работу в течение нескольких часов, начиная с настоящего момента.

При помощи микрощетки он смазал большой — относительно — участок пленки непрозрачным лаком, извлеченным из набора, прилагающегося к инструментам. Я замазал кусочек около получаса, размышлял он, покрыв лаком не менее тысячи отверстий.

Будет интересно увидеть, что измениться, если вообще что-нибудь измениться, в окружающей среде шесть часов спустя.

Пять с половиной часов спустя он сидел «У Крактера» — в роскошном баре в Манхеттене и пил с Дансменом.

— Ты плохо выглядишь, — сказал Дансмен.

— Я плохо себя чувствую, — ответил Пул. Он допил свой скотч и заказал еще.

— Из-за несчастного случая?

— В каком-то смысле да. Дансмен спросил:

— Это из-за того, что ты что-то узнал о себе?

Подняв голову, Пул посмотрел на него в тусклом свете бара.

— В таком случае ты знаешь.

— Да, знаю, — произнес Дансмен, — что я должен звать тебя Пул, а не мистер Пул. Но последнее мне нравится больше, и я буду продолжать звать тебя так.

— Как долго ты уже знаешь? — спроста Пуд.

— С тех пор, как ты стал во главе фирмы. Мне сказали, что настоящие владельцы Три План, которые находятся в системе Прокс, хотят, чтобы предприятием управлял электрический муравей, которого они могли бы контролировать. Они хотели блестящего и сильного…

— Настоящие владельцы? — Впервые он слышал об этом. — У нас две тысячи акционеров, разбросанных повсюду.

— Марвис Вей и ее муж Эрнан на Проксе 4 контролируют 51% акций, имеющих право голоса. Все это было именно так с самого начала.

— Но почему я не знал?

— Мне сказали не говорить тебе. Ты должен был думать, что ты сам делал всю политику компании. С моей помощью. Но на самом деле я подбрасывал тебе идеи, которые спускали мне.

— Я подставная фигура, — сказал Пул.

— В каком-то смысле да. Но для меня ты всегда будешь мистером Пулом. Часть стены исчезла, и вместе с ней несколько человек, находящихся рядом. И — сквозь большую стеклянную стену бара вспыхивали и исчезали насовсем очертания Нью-Йорка на фоне неба.

Пул хрипло спросил:

— Посмотри вокруг. Ты видишь какие-нибудь изменения? Дансмен оглядел комнату и сказал:

— Нет, ничего не вижу. А какого рода изменения ты имен в виду?

— Ты все еще видишь очертания Нью-Йорка на горизонте?

— Конечно, все в дыму, как обычно. Мерцают огни…

— Ну вот теперь я знаю, — вымолвил Пул. Он был прав; — каждое замазанное отверстие означало исчезновение какого-либо объекта из мира его реальности. Он встал и сказал, — Увидимся позже, Дансмен. Мне нужно вернуться домой. У меня полно работы. Спокойной ночи. — Он пошел из бара, а затем по улицам, ища кэб.

Кэбов не было.

И они тоже, подумал он. Интересно, что еще я закрасил.

Проституток? Цветы? Тюрьмы?

Вот на стоянке у бара реактивный автомобиль Дансмена. Я возьму его, решил он. В мире Дансмена до сих пор существуют кэбы, и он сможет позже поймать один. В любом случае, эта машина принадлежит компании, и у меня есть копии ключей.

И вот он уже находился в машине, двигаясь в сторону дома.

Нью-Йорк еще не появился снова. Справа и слева были машины, здания, улицы, пешеходы, вывески…, а в середине ничего. Как я могу полететь гуда? — спрашивал он себя. — Я исчезну.

А исчезну ли я? Он полетел в направлении пустоты.

Куря одну сигарету за другой, он летал по кругу в течение пятнадцати минут…, а затем без единого звука Нью-Йорк появился вновь. Он мог закончить начатое путешествие. Он погасил окурок (остаток чего-то очень ценного) и полетел домой.

Если я вставлю узкую непрозрачную полоску, размышлял он, открывая дверь — квартиры, я смогу — Его мысль оборвалась. Кто-то сидел в кресле и смотрел телевизор.

Сара, — произнес он раздраженно.

Она поднялась с кресла, довольно пухлая, но грациозная.

— Тебя не было в больнице, поэтому я пришла сюда. У меня до сих пор есть ключи, которые ты вернул мне в марте, после той нашей ужасной ссоры. О…ты выглядишь таким подавленным. — Она подошла к нему и озабоченно заглянула ему в лицо. — Твоя рана такая болезненная?

— Дело не в этом. — Он снял пальто, галстук, рубашку и нагрудную пластину. Наклонившись, он начал засовывать руку в перчатки для работы с микроинструментами. Остановившись на мгновение, он посмотрел на нее и сказал:

— Я выяснил, что я — электрический муравей. С одной стороны, это открывает некоторые возможности, которые я и исследую сейчас. — Он согнул пальцы, и на конце левого Уолдо появилась микро отвертка, увеличенная до видимых глазом размеров при помощи увеличителя. — Если очень хочешь, можешь смотреть, — предупредил он ее.

Она начала плакать.

— В чем дело? — взбешенно спросил он, не отрываясь от работы.

— Я… Это все гак грустно. Ты был таким хорошим начальником для всех нас на Три-План. Мы так тебя уважаем. А теперь все изменилось.

Пластиковая лента, имела поля без отверстий вверху и внизу. Он отрезал горизонтальную полоску, очень узкую, затем, после минуты предельной концентрации, перерезал саму центу, не доходя 4 часа до головки сканера. Затем он намотал пленку в правый по отношению к сканеру угол, ввинтил ее на место при помощи микронагревателя, затем пересоединил пленку с левой и с правой стороны от него. В разворачивающийся поток его реальности он вставил двадцать минут смерти. Это должно произойти по его подсчетам несколько минут спустя после полуночи.

— Ты ремонтируешь себя? — робко спросила Сара. Пул ответил:

— Я замораживаю себя.

У него были еще идеи насчет перемен, но сначала он должен был проверить свою теорию. Чистая, без отверстий пленка означала отсутствие восприятия, в таком случае, недостаток пленки будет означать…

— Это написано у тебя на лице, — сказала Сара. Она начала собирать свои вещи: кошелек, пальто, свернутый в трубочку журнал об аудио и видео новостях. — Я пойду. Я вижу, что ты думаешь по поводу моего присутствия здесь.

— Останься, — попросил он. — Вместе посмотрим телевизор. — Он надел рубашку. — Помнишь, несколько лет назад было — сколько? — 20 или 22 канала? До того, как правительство закрыло независимые телеканалы?

Она кивнула.

— На что это было бы похоже, если бы этот телевизор передавал все каналы на экран одновременно? Могли ли бы мы что-нибудь различить в этой мешанине?

— Не думаю.

— Может мы смогли бы научиться. Научиться быть выбирающими, делать свою работу, воспринимая то, что нам хочется и то, что не хочется.

Подумай о возможностях, если бы наш мозг мог держать одновременно 20 изображений, подумай об объеме знаний, который мог бы храниться в определенный период. Интересно, если бы мозг, человеческий мозг — он осекся — человеческий мозг был способен на это, — произнес он некоторое время спустя, как бы размышляя сам с собой. — Но в теории, полуорганический мозг способен на это.

— Это то, что есть у тебя? — спросила Сара.

— Да, — ответил Пул.

Они досмотрели до конца фильм и отправились спать. Но Пул сидел на подушках, курил и размышлял. Рядом с ним беспокойно шевелилась Сара, возмущаясь, почему он не погасил свет. Одиннадцать пятьдесят. Это может случиться в любой момент.

— Сара, — произнес он, — мне нужна твоя помощь. В самое ближайшее время со мной произойдет что-то странное. Это не продлиться долго, но я хочу, чтобы ты внимательно последила за мной. Посмотри, если ты заметишь, что я, — он показал жестом, — изменюсь каким-либо образом — если тебе, к примеру, покажется, что я засыпаю, или начну говорить чепуху, или, — ему хотелось сказать, если я исчезну. Но он не решился.

— Я не причиню тебе вреда, но будет лучше, если ты будешь держать себя в руках. Твой пистолет с тобой?