Наши города и дороги (СИ)

- Вот и хорошо, передавай ей привет! До завтра!

***

Пройдя через двор, Коля свернул в узкий проулок между крайним из больничных корпусов и забором "новостройки". Многоэтажное бетонное чудо, так и не ставшее частью психиатрической клиники, начали возводить ещё в середине девяностых. Начали. Правда, закончить забыли. Облупившаяся табличка гласила, что производителем работ является фирма из города Скопле, Македония. Вот тебе и македонцы! Да уж, представь, будто они такими же темпами завоёвывали мир, и невольно станешь доверять теориям академика Фоменко!

Перейдя улицу и миновав шеренгу бабусь, торгующих семечками, сигаретами и прочей лабудой, Коля завернул в продовольственный магазин. Что там Нинка написала: "хлеб, творог..."

В этом магазине, как и во многих прочих, половина отделов давно уже не имела никакого отношения к пищевым продуктам. Пройдя мимо книжного лотка, он бросил ироничный взгляд на гору разнокалиберной фантастики. И только после этого обратил внимание на странное оживление в отделе электроники и бытовой техники. Люди толпились у работающих телевизоров, что-то бурно обсуждали и пребывали в явном волнении. Заинтересовавшись, что могло случиться, Коля подошел поближе и сразу оказался окружён гомоном голосов: "Ты глянь, какая провокация", "да это россияне устроили, точно", "что вы чушь несёте", "от жэж доигрались у дэмократию"... Люди вокруг спорили, ругались, размахивали руками, а он лишь заворожённо смотрел на экран. Там было на что посмотреть...

***

Николай выскочил из магазина и быстрыми широкими шагами двинул к проспекту. Почти пробежал мимо монументального здания Областной Администрации, мимо бывшего "космического" НИИ, превращённого в торговый центр. Пронёсся через подземный переход, миновав унылого длинноволосого паренька, бренчащего на гитаре, и оказался возле троллейбусной остановки. Лишь здесь он стряхнул охватившее его ещё в магазине оцепенение. "Что я делаю? Не домой надо мчаться, а звонить!" Он отдышался и, небрежно помахивая пакетом с продуктами в одной руке и кейсом в другой, спокойно подошёл к телефону-автомату.

- Слухае висимнадцятый, - раздалось в трубке.

- "Сталевар".

- А, это ты, - донеслось после секундного молчания, - Слава Украини!

- Э-э-э, да, - только и оставалось пробормотать Николаю.

- Шо, да?!

- Героям слава, я хотел сказать!

- Так отож, - выразил удовольствие голос. - Ну, шо там у тебя, опять уклонисты от призыва?

- Н-нет, боюсь, кое-что посерьёзнее.

- Не понял! - голос сразу приобрёл суровые нотки. - Ты шо, сепаратистов обнаружил?

- Нет-нет, с этим всё чисто.

- Та шо ты телишься уже пять минут? Давай, рожай быстрее!

- Боюсь, что это код "Андромеда". - На этот раз молчание длилось секунд десять, и за эти секунды Коля успел пожалеть обо всём, всё проклясть, покрыться холодным потом и высохнуть.

- Твою ж... японскую... кавалерийскую... дивизию!!! - поток лексики, исторгнутый сидящим на том конце провода, восхищал своей образностью и выдавал в говорившем человека творческого и креативного. - Так шож ты... Это точно?!

- Почти на сто процентов, есть подтверждение.

- Он у вас?

- Да, в стационаре.

- Бегом, молодым кабанчиком, метнулся обратно! - голос говорившего сорвался на дискант. - Лично контролируй! Укол сделай! Отвечаешь! Мы скоро будем!

***

- Коля? Ты чего вернулся? - глянул в удивлённые глаза сестрёнки, отвечать некогда. Да и что отвечать?

- Николай Петрович! - Альберт был изумлён. - Так у Вас же дежурство давно ко...

- Давай за мной! - приказал Николай санитару, доставая шприц. - Где этот новенький?

Всё прошло тихо, быстро и безболезненно.

***

Двое крепких парней с открытыми, честными и располагающими к себе лицами уже грузили носилки со спящим пациентом в машину. Майор Луценко, полноватый, высокий и почти лысый мужчина лет сорока, подошёл к Коле, похлопал по плечу и угостил жевательной резинкой. А Коле вдруг вспомнилось, как много лет назад, ещё школьником, был на университетском КВНе. А Луценко из команды историков здорово пародировал тогдашнего президента Кучму.

- Ты молодец, быстро его вычислил, - похвалил майор. - Уси бы так! Вместе стоять на страже законности, территорыальнои цилостности и завоеваний Революции Достоинства! - он постоянно сбивался с одного языка на другой и, в иной ситуации, Николаю было бы даже смешно. - Ну, бувай! - Луценко пожал ему руку и направился к машине.

- Тов... э-э-э, пан майор! А как же...

- Шо такое? - Луценко удивлённо обернулся. Увидев вытянувшееся Колино лицо, он картинно хлопнул себя ладонью по лысине. - Ой, забув, бисов сын! - Майор протянул Коле конверт. - Я же всё в трудах, всё в трудах, аки пчела!

***

Усталый и раздражённый, Николай возвращался на остановку. "Надо же, шутит ещё, вечный кавээнщик! Всего четыре тысячи заплатили, жмоты! За такое дело и - четыре тысячи гривен. Хотя, с другой стороны, это больше, чем моя месячная зарплата. Деньги на дороге не валяются... Но всё равно, досадно!"

- Коля, Коля, подожди меня! - услышал он уже у самого подземного перехода, обернулся и с удивлением увидел спешащую за ним сестру.

- Нинка, а ты это чего? У тебя же дежурство!

- А меня Владимир Евгеньевич отпустил, сказал, чтобы домой шла.

- Понятно. Ну, пошли вместе! - Николай вспомнил, как горячился доктор Недельский, пытаясь "качать права", как быстро сник, увидев удостоверение, и какой взгляд бросил в его сторону.

Внизу, в полумраке перехода, все тот же патлатый гитарист тихо и нудно тянул что-то по-английски. Нина молча шла рядом, опустив голову, задумавшись. Молчал и Николай. Вдруг странные звуки донеслись из дальнего конца тоннеля. Что-то средневековое было в рокоте таинственных струн, смесь европейской и азиатской традиций. Брат и сестра замедлили шаги.

- Что это, неужели кобзарь? В нашем городе! Откуда? - поражённо воскликнула Нина.

- Понятия не имею! - удивился Николай. - Ещё минут двадцать назад его здесь не было.

Сильно пожилой, даже старый человек с длинными обвислыми усами, седой как лунь, сидел в тёмном углу. Он медленно перебирал струны кобзы и пел, опустив голову. Его голос, низкий, сильный и какой-то бархатный, летел под каменными сводами. Человек пел красивую и незнакомую песню. Пел на замечательном литературном украинском, который нельзя было услышать ни в выпусках новостей, ни в выступлениях политиков. Ребята с детства знали этот язык, и если бы они были поэтами, то перевели бы эти строки примерно так:

"Пылают города и громыхают пушки,

Держись, братишка мой, возьми мою ладонь!

И коль душа чиста, то зло нас не задушит.

Рассудит всё огонь, рассудит всё огонь..."

Николай достал из кармана полусотенную купюру и, не найдя ни коробки, ни банки, положил её к ногам кобзаря. А тот продолжал перебирать струны и петь, ничего не замечая, будто находился в другой эпохе. Нина крепко ухватила брата за руку, и они ещё с минуту стояли, как зачарованные, потом медленно развернулись и пошли прочь. Рокот струн сопровождал каждый шаг. Уже у самого выхода из перехода, когда их догнали заключительные слова: "рассудит всё огонь, рассудит всё огонь, рассудит всё огонь!", Нина всхлипнула и ещё крепче сжала его ладонь.

- Коля, а он и вправду российский диверсант? - внезапно спросила она.

- Нинуль, солнышко, я же врач, а не контрразведчик, - натянуто улыбнулся брат. - Они в этом деле специалисты, им виднее!

- Это хорошо! - кивнула сестра, - мне бы не хотелось, чтобы он был из будущего!