Мост

— Чего стоите? — рявкает Мост — Давайте ведите!

Мы синхронно поворачиваемся, смотрим на динамики, из которых исходит голос, потом друг на друга. Что давать?

— Не понял — говорю я как можно более спокойным голосом: — Что давать?

— Девушку — тут же отвечает Мост — Ну или там женщину. Сюда, на полотно.

— Зачем? — хором удивляемся мы с хакером.

— Не ваше дело — отрезает Мост — Требуется программой.

Хакер находится первым:

— Тебе придется подождать — бормочет он, лихорадочно колотя по клавишам висящей на ремне деки — Девушки и женщины сейчас спят. Так, видишь ли, требуют их программы…

— А пока расскажи нам о себе — вставляю я — Может быть, твоя проблема…

— Следи за речью, а то воды добавлю. — перебивает меня Мост. — То, что ты зовешь проблемой, требование программы. И запомни, не терплю сюсюканья. Не кофеварка.

Я оглядываюсь. Хакер сосредоточенно колотит по клавишам: он, наверное, нашел зацепку в словах Моста и теперь анализирует ее. Мешать ему не следует.

В принципе, если Мосту требуется девушка или женщина, то кто-то из них уже скоро должен появиться. Любой человек чувствует, где и когда в нем нуждаются.

— …Но, раз тебе хочется, поговорим. — продолжает Мост. — Программой это не запрещено.

— А тобой не программа управляет — подает голос хакер — Никакая программа не делает предложений по собственной инициативе.

— Ты еще мало знаешь о программах, мальчик, носящий деку на плече — изрекает Мост с непередаваемой интонацией, и меня снова сжимают ледяные тиски. — Никакая программа из написанных после Войны — да, не сделает предложения по своей инициативе. А программы, появившиеся в мое время, делали еще и не такое… О, вот и девушка.

Девушка хмурится и что-то выговаривает мне, но я вижу только, как шевелятся губы. Из полных живых губ на утренний холод вырываются облачка пара. Она чем-то недовольна: укоризненно качает головой и, похоже, фыркает.

Почему я лежу лицом в небо?

Еще мгновение, и я вспоминаю произошедшее. Меня обдает стыдом, но ненадолго: практически сразу чувство позора сменяется знакомой до оскомины ледяной лапой. Словно привалило меня к земле холодной мягкой подушкой. Шевелиться больно.

Тем не менее, с третьей попытки мне удается сесть.

Уже рассвело достаточно. Посередине Моста виден пульт. Мост явно издевается: крышка пульта небрежно откинута, а главный контрольный рычаг подсвечен лампой. Смотрите и кусайте локти!

— Ты далеко прошел — врывается чей-то голос справа. Попытка посмотреть, кто это говорит, заканчивается тем, что я снова падаю навзничь. Голова словно мешок с жидким льдом. Стоп, жидкий лед — это же вода! А разговаривает, конечно же, хакер.

Хакер и девушка спорят. Оба согласны лишь в одном: ей никак нельзя идти на Мост.

Потому что Мост хочет ее убить.

Минут двадцать назад он увидел девушку и заявил об этом открыто. Мы остолбенели: а смысл? "Да так, — ответил Мост — Хочу проверить кое-что." Заявление было настолько диким и неожиданным, что мы растерялись. Хакер почему-то решил, что Мост ударился в религию и завел с ним спор о жертвенности. Девушка недоуменно хлопала глазами. Тем временем утро высветило посреди Моста пульт управления — тот самый, мимо которого мы все ходили сто раз на день. Пульт не имел электронного замка, а только вечно незапертую дверку. Кто бабке не внук? Я вскочил на перила и помчался быстрее лани. Авось Мост отреагирует стандартно, рывками полотна. Пока его сенсоры определят, где кто на самом деле, как раз можно добежать до рубильника.

Только Мост оказался предусмотрительным. Хакер, вытащивший меня из речки, рассказал, что я пробежал две трети дороги — а потом перила резко изогнулись. Хорошо еще, под Мостом у нас глубоко — о дно я не ударился. Но река наша течет с гор, и вода в ней ледяная даже летом. А сейчас деревья уже без листьев. Кроме того, я не успел сгруппироваться в полете и сильно хлопнулся об воду. Хакер не стал дожидаться развязки. Прыгнув в реку одновременно с движением перил, он как раз успел выволочь меня на сухое. Но намерзся я на жизнь вперед. И вставать что-то тяжело. Значит, еще и с простудой наотдыхаюсь.

Не вышло из меня героя.

Мост и хакер все переругиваются. Девушка сидит на бордюре и с перепугу отчитывает меня за глупость. Она права: прежде, чем что-то делать, надо было подумать, кого ты обременишь в случае неудачи.

— Не всю жизнь мозгами, когда-то и сердцем… — выдавливаю ответ.

— Ты прав — она смягчается. — А все равно зря.

— Не тебе же туда идти.

— Да прав ты, прав! — хакер резко поворачивается. — Только что с того? Не пойму, он хочет проверить нашу реакцию на смерть вообще? Или на жертву? Или уровень самопожертвования в отдельно взятом городе? Мало что компьютер, так еще и маньяк. Представляешь?

Представим себе, что возникшее в цивилизации напряжение разрядилось. Вся сумма конфликтов частично разрешена миром, частично сгорела в огне войны. Может быть, и не одной. Люди пережили все перемены и заново отстраивают дома. Отдавать ли им знания, способные опять эти дома поджечь?

Во все времена будет какой-то процент ненормальных, которым любая система поперек глотки. Эти что хочешь превратят в оружие, потому что сами являются оружием и насквозь пропитаны агрессивностью. Но не зная среднего уровня злобности, как отличить маньяка от нормального для данной цивилизации человека?

Институт Теории Культур долго искал критерий…

— Критерий разумности давно уже сложнее, чем тест Элизы! — горячится хакер. — Недостаточно машине переспорить человека, чтобы считаться разумной!

Он размахивает руками. Ему уже не холодно. А меня все колотит. То страшное, что прилетело из времени и свело нас на полотне дороги, еще не случилось. Ледяная лапа по-прежнему сутулит плечи. Так хочется расслабиться, сесть и закрыть глаза!

Но задача не решена. Вопрос давно уже не практический. Конечно, мы не станем отмыкать Мост кровавой жертвой. Но, если Мост ее требует, значит, где-то есть или были люди, которые на подобное способны. И что, жертва является сама? Как врач к больному, как ремонтник к аварии, как… как любой, кто чувствует, что в нем нуждаются, и не ждет ни призыва, ни просьбы?

— Сколько тебе лет, Мост? — спрашиваю я.

И внезапно меня обдает жаром. Горячо! Вопрос правильный!

Мост тоже это чувствует.

— То есть, когда я сделан? — он еще пробует сойти за машину, но хакер уже понял суть:

— Бомба сознания! — его кисти словно взрываются на клавиатуре. — Резидент, ты гений, ты даже не понимаешь, какой! Все понятно, сейчас я его заглушу!

— Стой! — девушка хватает его за запястья и по одному отводит пальцы от кнопок. — Я поняла! Он живой, так? Но тогда его нельзя выключать!

— А тебя убивать можно? — хакер возмущенно ревет. Откуда в его тонком теле такой бас?

— Тихо! — меня интересует, почему именно сейчас Мост молчит. — Мост?

— Мост? — осторожно спрашивает девушка.

— Мост! — приказывает хакер — Именем первого закона роботехники — отвечай на вопрос: сколько тебе лет?

Молчание. Резко и громко хлопает полотно. Но динамики беззвучны. Мы переглядываемся. Мне все теплее и теплее. Такое чувство, словно разгадка уже найдена, но мы еще не понимаем, что держим ее в руках. Солнце над горизонтом уже на половину диска. Запах краски. Тишина.

Тишина тишине рознь. Помолчишь лет пятьсот, научишься ценить и слова. Когда я в последний раз проводил тест? О, уже давно! Предки людей — вот этих, которые стоят на дороге у моего въездного стыка — тогда еще скитались по Галактике с планеты на планету. А здесь обитали остатки Шестой Империи. Империя объединяла сколько-то с хвостиком планет; потом рассыпалась. Сообщения между ее планетами прекратились, каждая община закуклилась на своем шарике — словом, все как обычно. А до них на речном берегу жил еще кто-то. А перед теми — еще какие-то люди. Где-то внутри, в криогенных ячейках памяти, записано, что отвечали в разные времена на мои каверзные вопросы. Но вспоминать пока не нужно.