Звездный двойник

Он что-то поправил в игрушке.

— В действительности, нужен я для того, чтоб не дать тебе свихнуться, Джозеф.

— К-как?

— Именно так. Должностной психоз — профессиональная болезнь правителей. Мои коллеги из прошлого — те, кто на самом деле правил, — все были малость «того». А взять ваших президентов — такая работа частенько уже в первый срок приводила к смертельному исходу. Но я-то подобных вещей не касаюсь, за меня работают профессионалы — вот ты, например. Но ты не чувствуешь убийственного гнёта власти, потому что сам, или кто другой на твоём месте, всегда можешь слинять по-тихому, пока ещё не слишком явно пахнет керосином. А старик-император (он всегда — старик, обычно мы добираемся до трона к среднему пенсионному возрасту) — он никуда не денется, во-от он, тут, как символ государства и живая связь времён! А профессионалы тем часом что-нибудь новенькое нам выдумывают… — он печально подмигнул. — Не слишком привлекательная работёнка? Зато полезная.

Мы ещё немного побеседовали о его железнодорожных забавах и вернулись в кабинет. Ну, теперь-то настала пора меня отпустить?!

Император будто прочёл мою мысль:

— Ладно, хватит, пожалуй, отрывать тебя от дел. Перелёт был очень утомителен?

— Да нет. Работал всю дорогу.

— Я думаю… Вы, собственно, кто такой?

Допустим, фараон вдруг хватает вас за плечо. Или под ногой вместо следующей ступеньки — пустота. Или вас застаёт в своей постели вернувшийся не вовремя муж. Сбивайте свой коктейль из всех этих потрясений — не глядя отдам за него мои чувства в этот момент! Я изо всех сил постарался ещё сильней походить на Бонфорта:

— С-сэр?..

— Да сидите, сидите, — нетерпеливо бросил император. — В силу занимаемой должности я многое могу простить. Только не врите! Я уже час как знаю, что никакой вы не Бонфорт, хотя даже мать его одурачили бы. Жесты точь-в-точь его. Так кто вы такой?

— Меня зовут Лоуренс Смит, Ваше Величество, — убито ответил я.

— Выше нос, парень. Я уже сто раз мог позвать охрану, если б захотел. Ты здесь, надеюсь, не по мою душу?

— Нет, сэр. Я верен Вашему Величеству.

— Оригинально же ты эту верность выражаешь… Ладно, садись, наливай себе. И рассказывай.

И я рассказал ему всё. По времени вышло гораздо длинней, чем одна порция выпивки, и под конец мне полегчало. Узнав о похищении, император пришёл в ярость, но стоило мне поведать о насилии над сознанием Бонфорта, лицо Виллема стало подобно маске разгневанного Юпитера. Наконец он тихо спросил:

— Значит, он поправится на днях?

— Доктор Чапек так говорил.

— Ты не позволяй ему работать, пока не вылечится до конца, ладно? Этому человеку цены нет, понимаешь? Он стоит полудюжины таких, как мы с тобой. Продолжай представление, сынок, дай ему прийти в себя. Он нужен Империи.

— Да, сэр.

— Оставь ты это «сэр»! Раз уж замещаешь его, так и зови меня Виллемом. Знаешь, на чём ты попался?

— Нет, с… нет, Виллем.

— Он уже двадцать лет, как зовёт меня Виллемом — и на «ты». И я очень удивился, когда он в личной беседе, хоть и по государственному вопросу, перестал меня так называть; но ещё ни о чём не подозревал. Хоть и было в тебе нечто, наводящее на размышления. Потом мы пошли смотреть поезда — и всё стало ясно!

— Простите, но как?!

— Ты был вежлив, дружок! Он много раз видел мою железную дорогу, и всегда становился груб до невозможности! Считал, что взрослому человеку не пристало заниматься такими глупостями. Со временем это превратилось в маленький спектакль, который нам обоим доставлял громадное удовольствие. Мы просто наслаждались!

— О, я не знал…

— Откуда же ты мог знать?

Я подумал, что — как раз было откуда. Этот проклятый ферли-хран… Только потом до меня дошло, что архив ни в чём не виноват. Он создавался как памятка о людях не слишком известных, а императора трудно к таковым отнести! Естественно, Бонфорту не было нужды записывать подробности знакомства с Виллемом! Заметки о своём повелителе, да ещё деликатного свойства, он счёл бы попросту неприличными; тем более — в досье может сунуть нос любой клерк. Ошибка была неизбежна. Если бы я и догадался обо всём раньше — досье всё равно не стало бы полнее.

Император тем временем продолжал:

— Актёр ты великолепный, раз уж рисковал жизнью, отправляясь в Гнёзда Кккаха. Неудивительно, что решился меня надуть. Скажи-ка, сынок, я мог видеть тебя по стерео, или ещё где?

Я назвался настоящим именем, когда император того потребовал. Теперь же робко назвал и сценическое. Услыхав: «Лоренцо Смайт», император, всплеснул руками и захохотал. Это меня несколько задело:

— А вы разве слыхали обо мне?

— Слыхал ли?! Да я же один из вернейших твоих поклонников!

Он ещё раз внимательно оглядел меня:

— Ну, вылитый Джо Бонфорт! Никак не могу поверить, что ты и есть Лоренцо!

— Однако я именно Лоренцо.

— Да я верю, верю! Помнишь ту комедию, ты там бродягу играл? Сначала корову пытался подоить — та ни в какую! А в конце хотел поужинать из кошачьей миски, да тебя кот прогнал!

Я подтвердил.

— Плёнку, где это было записано, я до дыр протёр! Смотрел — и смеялся, и плакал одновременно!

— Так и было задумано.

Поколебавшись, я добавил, что пастораль «Побродяжка» играл, подражая одному из величайших мастеров прошлого [32].

— А вообще я драматические роли предпочитаю.

— Как сегодня, например?

— Ну уж нет! Этой роли с меня хватит — в печёнках уже сидит!

— Ясно. Значит, ты скажи Роджу… Нет, ничего не говори. И вообще, Лоренцо, лучше никому не знать, как мы провели этот последний час. Если ты скажешь Клифтону, хоть просто передашь, что я просил не беспокоиться, он же на нервы изойдёт! А ему — работать… Давай-ка сохраним это между нами, а?

— Как скажете, повелитель.

— Оставь ты, бога ради. Просто — так оно будет лучше. Жаль, не могу навестить дядюшку Джо, да и чем бы я ему помог? Хотя некоторые считают, одного прикосновения короля достаточно, чтобы случилось чудо… В общем, никому ничего не скажем; я ничего не видел и не слышал.

— Хорошо, Виллем.

— Теперь тебе, наверное, пора. Я и так дольше, чем следовало, тебя задержал.

— Да сколько пожелаете!

— Дать Патила в провожатые, или сам найдёшь дорогу? Постой… Погоди минутку.

Он полез в стол, бормоча про себя: «Опять эта девчонка тут порядок наводила! А, вот…» Из ящика он вытащил небольшой блокнот.

— Похоже, мы больше не встретимся. Не мог бы ты перед уходом автограф оставить?

9

Роджа с Биллом я нашёл в верхней гостиной. Они грызли ногти от нетерпения. Завидев меня, Корпсмен вскочил:

— Где ты шляешься, чёрт бы тебя побрал?!

— У императора, — холодно ответил я.

— Да за это время пять или шесть аудиенций можно провести!

Я не удостоил его ответом. После памятного спора о речи мы с Корпсменом продолжали работать вместе, но… «Сей брак был заключён без любви». Мы сотрудничали, но боевой топор не был зарыт в землю и мог в один прекрасный день вонзиться мне между лопаток. Я не предпринимал шагов к примирению, и причин к этому не видел. По-моему, его родители переспали спьяну на каком-нибудь маскараде.

Я и представить себе не мог, что поссорюсь ещё с кем-нибудь из нашей компании. Только Корпсмен считал единственно мне приличествующим — положение лакея: шляпа в руках, «я-с — человек маленький, сэр». На такое я не мог пойти даже ради примирения; я, в конце концов, профессионал, нанятый для работы, требующей высокой квалификации. Мастера не протискиваются с чёрного хода, их, как правило, уважают! Так что Билла я игнорировал и обратился к Роджу:

— А где Пени?

— С ним. И Дэк с доктором — тоже.

— Он здесь?

— Да. — Поразмыслив, Клифтон добавил:

— В смежной с вашей спальне, она предназначалась для супруги лидера официальной оппозиции. Там — единственное место, где можно обеспечить ему необходимый уход и полный покой. Надеюсь, вас это не стеснит?