Город в конце времён

Эта гипотеза с каждым мигом укреплялась в его сознании, пока он впитывал всю мизансцену более внимательным и, предположительно, более зрелым взглядом: итак, некогда информацией и сплетнями делились в коммунальном масштабе; тысячи и тысячи присутствовали одновременно, получая указания, выговоры и (возможно) новости с Ярусов — заголовки и объявления, свидетельства жизни миров за пределами Кальпы, ныне недоступных.

Всего лишь догадка, но какой правдивостью от нее веет…

На это внутренний голос не соизволил поделиться собственным мнением.

Грязью, сажей и патиной времени — как и во всех заброшенных округах Ярусов — руины передавали своеобразное сообщение. Помимо неустойчивого мерцания самого времени, помимо вторжений и падения численности населения — факт самоочевидный на фоне пустых ниш и обезлюдевших кварталов — архитектурный упадок доказывал, что какой бы ни была Кальпа в прежние эпохи, пик ее расцвета давно позади.

Высоканы теряли силу. Похоже, что путы, столь долго стягивавшие древнее племя по рукам и ногам, поизносились. Недалек тот час, когда все желающие смогут пройти под круглой стеной, сквозь насосные станции на изливах каналов, под арками и пролетами — и сквозь ворота, сквозь границу реальности, в окончательную свободу Хаоса…

Какая красивая мечта.

Поглядывая вверх на непонятные, фрагментированные надписи, Джебрасси нервно мерил шагами площадку, и его вроде бы негромкое шарканье отражалось от стены усиленным, зловеще искаженным.

Громкий треск и грохот осыпающихся камней слева от экрана возвестил очередной этап разрушения кладки. Дальний конец галереи окутался дымкой — в многовековые наслоения пыли ухнули глыбы и перекрученные куски ржавого металла. Сейчас весь ход мыслей вызывал в юноше содрогание и гнев — утерянное знание, оборванные связи, убогие и претенциозные попытки массового образования и воспитания… ничем не лучше фальшивых книг, которые словно насмехались над разведчиками пустынных коридоров на верхних Ярусах, — бесконечные ряды томов, названия которых — там, где их можно было прочесть, — завораживали. Но ни одну книгу нельзя было снять с полки: они будто слиплись вместе. Он, наверное, уже тысячу раз пробовал, начиная с самого детства. Нет, книги образовывали единую, плотную массу, холодную, бесполезную…

Если мы орудия или игрушки, подумал он, никого и не будет волновать, что мы делаем или думаем. Может статься, им вообще все равно, живы мы или мертвы…

Прислушиваясь к эху, Джебрасси сделал несколько танцевальных па и стукнул себя по носу в наказание за легкомыслие.

(Лучше уж легкомыслие, чем скука и безопасность.)

— Эй!

Краткий звук взлетел и, отразившись от высоченных преград, приобрел многозначительный оттенок. Юноша обернулся — в лучах бледного света, исходившего от экрана, на краю просцениума показался девичий силуэт.

Джебрасси облегченно выдохнул.

— Ты что, испугался? — спросила Тиадба. — Меня испугался?

— Ты опоздала.

— Слушай, а ты неплохо танцуешь… Почему ты пришел? Просто потому, что я попросила?

— Я здесь уже бывал, — сказал он. — Ничего особенного. А я тоже могу задавать вопросы?

— Разумеется.

— Женщинам нравятся здоровые, нормальные мужчины со здоровыми, нормальными амбициями. Почему ты другая?

Тиадба грациозно прошлась вдоль основания экрана, подолом обмахивая груды наваленных камней.

— Не у всех течет медленная кровь в жилах, — рассеянно ответила она и вдруг остановилась, втянула воздух сквозь зубы, рассматривая что-то под ногами. Плечи девушки напряглись.

Джебрасси в два прыжка оказался рядом. Тиадба нашла мумифицированное тело — кто-то молодых лет, скорее всего мужчина. Сморщенный труп лежал в ворохе каменного щебня, запорошенный пылью и сухими снежинками лака, осыпавшегося с поверхности экрана.

Тиадба встала на колени, отряхивая одежду погибшего.

— Кое-кто из нас идет на поиски… раз в поколение, по несколько десятков человек, непоседливых, непокорных, нарушителей мира и спокойствия, — тихо сказала она. — Даже Бледный Попечитель — и тот не сумел найти вот этого парня. Возможно, и нас с тобой ждет та же участь. Страшит ли это тебя?

Джебрасси молча описал двумя пальцами круг по часовой стрелке.

Тиадба повторила его жест, выражая согласие.

— Да, нам страшно, — твердо кивнула она, — но этим нас не остановить.

— Ты так и не ответила на мой вопрос.

— Кое-кто утверждает, что мы игрушки или нечто вроде домашних любимцев. Я знаю, что мы играем более важную роль. Мы — конец длительного эксперимента. Вот почему мы блуждаем. Этого от нас хотят Высоканы.

— И откуда ты все знаешь? Почему ты так уверена?

— Если я покажу тебе, ты поклянешься выполнить три обещания?

— Я смотрю, тебе нравится все по три, а?

— Треножник — самая устойчивая опора. Женщинам нравится надежность, ты сам это сказал.

Джебрасси нахмурился.

— Словом, поклянись никогда никому не рассказывать.

— И?..

— И еще поклянись, что полученным знанием воспользуешься ради блага всех наших поисков — а не только по собственному усмотрению. Не ради личной славы.

Болезненный щипок. Ведь он как раз на это и рассчитывал.

— Ну?..

— Дай слово не уходить на марш в одиночку или с кем-то другим — к тому же должен выждать время. Дай согласие на то, чтобы тебя выбрали — в противном случае ты остаешься на Ярусах.

— Ничто не стоит таких обещаний. Ничто. Я… — Его передернуло. — Я сдохну, если узнаю, что не смогу уйти.

Мгновенный, безнадежно разочарованный взгляд, который бросила Тиадба, дал понять Джебрасси, что он совершил серьезную ошибку.

— Что ж, иди тогда, — сказала девушка. — Я останусь здесь и уйду чуть погодя. Нам не следует показываться вместе. По возвращении я сообщу смотрителям об этом несчастном искателе.

Джебрасси отвернулся и сел на краю просцениума. Неужели она всерьез верит, что способна предложить нечто, ради чего есть смысл пойти на такую жертву, записаться в рабы? Что же это может быть?

— Поход состоится, это решено, — бросила Тиадба ему в спину. Голос ее странно подрагивал. — Участников подбирают крайне осторожно… без спешки. А мы все слишком нетерпеливы. Нужно принять множество подготовительных мер… Ничего, придет время, осталось не так долго…

Джебрасси слышал о подборе молодежи, об их тренировках, о каких-то заданиях в районе сливных каналов… Но это были только слухи.

— Существует план. Есть и лидер, — сказала Тиадба. — Человек, которому мы верим.

Вот это уже ближе к правде. Он всегда задавался вопросом, как выжить в неизвестной стране за пределами Кальпы без надлежащей подготовки, снаряжения или припасов.

Тиадба присела рядом, в очередной раз выбив его из равновесия, — ее движения были бесшумны и грациозны. Она бросила косой взгляд из-под ресниц, полуприкрытых как бы в сладостной дреме. Девушку едва заметно передернуло, но она придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. Джебрасси от этого прикосновения пробило током. Сердце тяжело трепыхнулось, и по ладоням расплылось тепло.

— Я знаю, ты не соврешь, — прошептала она. — И никогда не подведешь нас.

— Отчего ты так уверена? — спросил он, изо всех сил стараясь звучать резко и мужественно.

— Потому что я знаю. Мы уже встречались, — ответила она. — Разве ты сам этого не чувствуешь?

Он вскочил, бесцеремонно сбросил ее цепляющиеся руки и решительно зашагал прочь.

— Слишком много клятв ты хочешь, да маловато сулишь взамен.

Тиадба кинулась следом, ухватила за локоть, потянула за пальцы — жестко и требовательно.

— Обещай! — воскликнула она. — Ты сам знаешь, что должен!

— Пусти!

Он попытался отпихнуть ее, но девушка, взвизгнув, схватила Джебрасси за плечи и подставила подножку. Они покатились по пыльной сцене амфитеатра. Тиадба, несомненно, брала верх — да, самки древнего племени отличались неожиданной цепкостью, а еще — в особенности — сладким запахом. Запах был их главным оружием. От него пропадало всякое желание бороться.