Тигр! Тигр! (Tiger! Tiger! / The Stars My Destination)

– Мне знакомо ваше лицо, Престейн, - сказал Формайл. - Мы не встречались?

– Не имел чести знать Формайла до сегодняшнего вечера, - сдержанно ответил Престейн. Фойл научился читать по лицам, однако жесткое красивое лицо Престейна оказалось непроницаемо. Они стояли лицом к лицу - один небрежный и бесстрастный, другой - собранный и неприступный, словно две бронзовые статуи, раскаленные добела и вот-вот готовые расплавиться.

– Я слышал, вы кичитесь тем, что вы - выскочка, Формайл.

– Да. По образу и подобию первого Престейна.

– Вот как?

– Вы, безусловно, помните, - он гордился, что начало семейного состояния было заложено на черном рынке во время Третьей Мировой войны.

– Во время Второй, Формайл. Но лицемеры из нашего клана его не признают. Его фамилия Пэйн.

– Не знал.

– А какова была ваша несчастная фамилия, до того, как вы сменили ее на «Формайл»?

– Престейн.

– В самом деле? - Убийственная улыбка василиска обозначила точное попадание. - Вы претендуете на принадлежность к нашему клану?

– Я предъявлю свои права позже.

– Какой степени?

– Скажем… кровное родство.

– Любопытно. Я чувствую в вас определенную слабость к крови, Формайл.

– Это семейная черта, Престейн.

– Вам нравится быть циничным, - заметил Престейн. - Впрочем, вы говорите правду. Нас всегда отличала пагубная слабость к крови и деньгам. Это наш порок. Признаю.

– А я разделяю его.

– Влечение к крови и деньгам?

– Да. Страстное влечение.

– Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия?

– Без милосердия, без снисхождения, без лицемерия.

– Формайл, вы мне по душе. Если бы вы не претендовали на родство с моим кланом, я бы вынужден был принять вас.

– Вы опоздали, Престейн. Я уже принял вас. Престейн взял Фойла под руку.

– Хочу представить вас моей дочери, леди Оливии. Вы разрешите?

Они пересекли залу. В Фойле бурлило торжество.

– Он не знает. Он никогда не узнает. Затем пришло сомнение. Но и я никогда не узнаю, если он когда-нибудь узнает. Это не человек - сталь. Вот кто мог бы поучить меня самообладанию. Со всех сторон Фойла приветствовали знакомые.

– Вы дьявольски ловко провели всех в Шанхае.

– Чудесный карнавал в Риме, не правда ли? Слышали о появившемся на Испанской Лестнице Горящем Человеке?

– Мы искали вас в Лондоне.

– У вас был божественный выход, - сказал Гарри Шервин-Вильямс. - Вы перещеголяли нас всех. По сравнению с вами мы выглядели, как распроклятые приготовишки.

– Не забывайтесь, Гарри, - холодно отчеканил Престейн. - В моем доме не принято выражаться.

– Извините, Престейн. Где теперь ваш цирк, Формайл?

– Не знаю, - беззаботно ответил Фойл. - Одну секунду.

Вокруг мгновенно собралась толпа, улыбаясь в предвкушении очередной выходки. Фойл достал платиновые часы и со щелчком откинул крышку. На циферблате появилось лицо слуги.

– Эээ… как вас там… Где вы сейчас находитесь?

– Вы приказали нам обосноваться в Нью-Йорке, Формайл.

– Вот как? И?…

– Мы купили Собор Св.Патрика, Формайл.

– А где это?

– На углу Пятой Авеню и бывшей Пятидесятой улицы. Мы разбили лагерь внутри.

– Благодарю. - Формайл захлопнул часы. - Мой адрес: Нью-Йорк, Собор Святого Патрика… Одного не отнимешь у запрещенных религий - по крайней мере, строили такие церкви, в которых может разместиться цирк.

Оливия Престейн восседала на троне, окруженная поклонниками. Снежная Дева, Ледяная Принцесса с коралловыми глазами и коралловыми губами, царственная, недосягаемая, прекрасная. Фойл посмотрел на нее раз. И тут же в замешательстве опустил глаза перед ее слепым взглядом, который различал лишь электромагнитные волны и инфракрасный свет. Его сердце заколотилось.

– Не будь дураком – подумал он. - Держи себя в руках. Это может оказаться опасным… Его представили. К нему обратились - хрипловатым снисходительным голосом. Ему протянули руку - изящную и холодную. Но она как будто взорвалась в его руке. Его словно пронзило током.

– Что это? Она символ… Недоступная… Принцесса Мечты… Самообладание.

Он боролся с собой так ожесточенно, что не заметил, как им пренебрегли, любезно и равнодушно. Он застыл, хватая ртом воздух, на миг потеряв дар речи.

– Что? Вы еще здесь, Формайл?

– Я не могу поверить, что вы уделили мне так мало внимания, леди Оливия.

– Ну, едва ли. Боюсь, вы мешаете подойти моим друзьям.

– Я не привык к такому обращению, леди Оливия. («Нет, нет. Все не так!») По крайней мере, от человека, которого хотел бы считать другом.

– Не будьте навязчивым, Формайл. Пожалуйста, отойдите.

– Я вас обидел?

– Обидели? Не смешите меня.

– Леди Оливия… («Боже! Могу я хоть что-нибудь сказать правильно?! Где Робин?») Давайте начнем сначала.

– Если вы стараетесь показать свою неотесанность, Формайл, то у вас получается восхитительно.

– Пожалуйста, снова вашу руку. Благодарю. Я - Формайл с Цереса.

– Ну, хорошо. - Она рассмеялась. - Я признаю вас фигляром. Теперь отойдите. Уверена, что вы найдете, кого развлечь.

– Что случилось теперь?

– Достаточно, сэр. По-моему, вы хотите меня разозлить.

– Нет. («Да, хочу! Хочу достать тебя как-то… пробиться сквозь лед») Первый раз наше рукопожатие было… неистово. Сейчас же… оно пусто. Что произошло?

– Формайл, - утомленно вздохнула Оливия. - Я признаю: вы оригинальны, остроумны, неотразимы… есе, что угодно, если вы только уйдете.

Фойл, спотыкаясь, отошел. «Дрянь. Дрянь. Дрянь. Нет. Она именно такая, о какой я мечтал. Ледяная вершина, которую надо штурмовать и покорить. Осадить… ворваться… изнасиловать… заставить пасть на колени…» Тут он столкнулся лицом к лицу с Дагенхемом, застыл, парализованный.

– А, Формайл, - произнес Престейн. - Познакомьтесь. Саул Дагенхем. Он может уделить нам только тридцать минут, и настаивает одну из них провести только с вами.

– «…Знает? Послал за Дагенхемом, чтобы убедиться?… Нападай.»

– Что с вашим лицом, Дагенхем?

– А я думал, что знаменит. Лучевое поражение. Я радиоактивен. «Горяч».

– Беспощадные глаза ощупали Фойла. - Что скрывается за вашим цирком?

– Страсть к популярности.

– Я сам мастер камуфляжа. Узнаю признаки. Каким ремеслом занимаетесь?

– Разве Дилинджер делится с Капоне? - Фойл улыбнулся, успокаиваясь, сдерживая облегчение. («Я перехитрил их обоих») Вы кажетесь счастливее, Дагенхем.

Он тут же понял свою ошибку.

Дагенхем мгновенно подхватил ее.

– Счастливее, чем когда? Где мы встречались раньше?

– Не «счастливее, чем когда», а «счастливее, чем кто». Вы счастливее меня. - Фойл повернулся к Престейну. - Я безнадежно влюблен в леди Оливию.

– Саул, твои полчаса истекли.

Дагенхем и Престейн обернулись. К ним подошла высокая женщина в изумрудном платье, статная, с длинными отливающими медью волосами. Это была Джизбелла Мак Куин. Их взгляды встретились. Прежде чем потрясение могло отразиться на его лице, Фойл отвернулся, пробежал шесть шагов до ближайшей двери и выскочил наружу.

Дверь захлопнулась. Он оказался в коротком темном коридоре. Раздался щелчок, шорох, и механический голос вежливо произнес: - Вы ступили в запретную часть дома. Пожалуйста, покиньте помещение.

Фойл судорожно вздохнул, пытаясь придти в себя.

– Вы ступили в запретную часть дома. Пожалуйста, покиньте помещение.

«Я и представить не мог… Думал, она убита… Она узнала меня…»

– Вы ступили в запретную часть дома. Пожалуйста, покиньте помещение.

«Я пропал. Она никогда не простит мне.,. Сейчас, наверное, рассказывает Дагенхему и Престейну». Дверь из зала отворилась. На миг Фойлу почудилось, будто он снова видит свой пылающий образ. Потом он понял, что смотрит на огненные волосы Джизбеллы. Она не шевельнулась. Она просто стояла и улыбалась в неистовом триумфе возмездия.