Лучшее за год XXV.I

У ворот Сектора, глубоко в полых недрах Сперансы, пришлось задержаться. Охрана настаивала, чтобы мы сели в прозрачные бронемобили. Видимо, решила, что слову «прогулка» мы буквального смысла не придаем. Пеле болтал с Тиамат, ему, чернокожему, худому и долговязому, приходилось сутулиться, чтобы слышать ее тихий голос. Ваал разглядывал изображенные на двух дисплеях флаги. Символику флага Кай-Ан юноша теперь знал, нашими стараниями. Зеленая и золотая четверти — это кай, центральный участок покрыт эмблемами всех народов, фиолетовый узор на яркой бронзе — ан.

Бедняжка, подумала я. Это вовсе не волшебные врата, открывающие путь к твоему потерянному дому. Не тешь себя пустыми надеждами. Перед тобой дверь в клетку консервационного зоопарка.

Он заметил мое внимание и показал белые зубы:

— На этом ярусе что, живут остальные народы-переселенцы?

— Да, — кивнула я. — Но главным образом здесь нашли приют старые жители открытого космоса, неспособные вернуться в полную гравитацию. Или горе-колонисты, которые пытались обжить небесные тела и не выдержали тяжелых условий. Других беженцев с обитаемых планет здесь не ищите. Не было причин для их появления.

— Значит, мы у вас первые?

Что это, ирония? Он способен иронизировать?

Удалось достичь компромисса. Мы пошли пешком, а прозрачные машины охраны двигались позади. На фоне тусклого ландшафта гигантской космической станции территория кай выглядела неплохо для лагеря перемещенных лиц. Беженцы могли полюбоваться и красками родного неба между жилыми башнями-капсулами, и копией их главного солнца, и его помощницей, дневной звездой с голубыми лучами. Им было предоставлено все необходимое: гигиена, регулярное питание, условия для отдыха, даже рабочие места. Мы побывали в центре переподготовки для взрослых, бегло осмотрели гидропонную ферму. Посетили детский сад, где персонал рассказал нам (и летающим камерам) о том, что здесь собрались и живут в мире и согласии все народы кай, учась быть достойными гражданами Диаспоры.

Дети глазели на Ваала и Тиамат. Наверное, эти малыши родились уже в лагере и никогда не видели воочию ан. Ваалу столь сугубое внимание явно действовало на нервы, Тиамат платила детям равным любопытством. Вот она протянула чуткую руку сквозь силовой экран, чтобы потрогать малыша, но в последний миг передумала.

Мы посетили класс, затем состоялся торжественный прием, с речами, танцами и хоровым пением. Лидеры общины кай и представители ан не пожимали друг другу рук в прямом смысле этих слов, но соответствующий жест был сделан. После чего съемки закончились, и наша компания разделилась. Большая часть осталась в лагере, а лидеры ан и представители кай направились далее в сопровождении охраны, чтобы неофициально посетить Парк надежды и мечты — копию одной из Священных Рощ (хотя это лишь приблизительный перевод), средоточие духовности Кай-Ан.

Мы с Пеле пошли с ними.

Лесной оазис был рукотворным. Кожистые «деревья» смахивали не то на упругие водоросли, не то на суккуленты (ближе, чем на Синей планете, лигнин не водился), но они были высоки и росли достаточно плотно, чтобы полностью закрыть вид на скопление башен. Их листва создавала приятную тень, и казалось, будто мы находимся в полном уединении среди едва тронутой заботливой рукой лесника чащи. С той минуты, как исчезли из виду камеры, кай и ан держали меж собой дистанцию. Охранники рассредоточились, чтобы окружить политиков кольцом, и мне стало немного не по себе. Надо было уделить побольше внимания брифингу, чем завтраку, — я как-то упустила, что собой представляет Парк надежды и мечты. Я слышала голоса и мельком замечала быстрые тени, хотя территория парка, по идее, должна быть совершенно безопасной. Кажется, на брифинге упоминался барахлящий экран — ну да будем надеяться, неполадка уже устранена.

— Тут проводятся религиозные церемонии? — спросила я у Тиамат.

Она вскинула голову, это означало «нет».

— Большинство кай и ан уже давно нерелигиозны. Это просто уголок, посвященный нашим душам, родной природе…

— А ничего, что здесь охрана Сектора и мы с Пеле?

— Вы же защитники.

Мы вышли на усеянную кустами прогалину. Мелкие растения под ногами создавали покров, похожий на лесной дерн, в крапинах бронзовых и фиолетовых цветов. Над нами искусственное главное солнце клонилось к ложному горизонту, высвечивая кроваво-алые вены в листве. Голубая дневная звезда уже зашла. Ваал и Тиамат шли вместе, я услышала, как он шепчет на языке ан: «Пришло наше время».

— А ведь тут живут счастливчики, — тихо сказала мне делегат от кай; ее «английский», проходя через процессор ларингофона, напоминал рычание плюшевого медведя. — Попасть на Сперансу может только тот, у кого есть связи и деньги. Многие миллионы наших пытаются существовать на выжженной бомбами, отравленной планете. И чья в том вина?

Я неопределенно кивала. Нет у меня такого права — ту или иную сторону принимать.

Мимо кто-то пронесся, большой, сильный. Я с удивлением сообразила: Ваал. Он так быстро двигался, и произошло это так неожиданно! Прорвался через цепь вооруженных охранников и пропал. Я сразу кинулась вдогонку, крича: «Не стрелять!» — и отлетела назад. Меня швырнуло во мглу, где со свистом проносились звезды. Экран был усилен, достаточно для меня, но недостаточно для Ваала. Надо мной склонился охранник:

— Госпожа, что случилось? Вы не ушиблись? Подозрение мое сменилось уверенностью: мы здесь не одни.

— О боже! Бегите за ним. За ним!

Я помчалась вместе с охранниками, Пеле остался с Тиамат и кай, сообщил о случившемся полковнику Шамацу.

В сумерках мы носились туда-сюда по рощице, держа друг друга за невидимые нити и узелки нашего общего силового щита, пугались шорохов и движений. Охранники шептались между собой о беженцах-террористах, о самодельном оружии. Но, устремившись на звуки возни и испуганный крик, мы нашли молодого лидера ан целым и невредимым, даже его элегантный наряд не пострадал. Ваал застыл, согнувшись над своей добычей. Из ноздрей жертвы, расположенных высоко на узком лице, сочилась темная кровь. Черные глаза были вытаращены.

Я вспомнила, как в лагере беженцев дети, не веря своим глазам, смотрели на великанов-людоедов.

Ваал поднялся, вытер рот тыльной стороной кисти.

— Ну, что вытаращились? — спросил он грубо на языке своих соседей, и я не сразу сообразила, что это адресовано кай. — Чего ожидали? Вы же знаете, кто я.

Тиамат со стоном отчаяния упала на колени, прижала к вискам ладони.

— Он имеет право! Территория кай — это территория ан, здесь он может вести себя как дома. И они это знают, неужели не видите? Они знают!

Охранник выкрикнул что-то явно непозволительное и бросился на убийцу. Но Пеле успел схватить возмущенного блюстителя порядка за плечи и оттащить назад, уговаривая остыть. Кай ничего не сказали, я же подумала: права Тиамат. Они знали, на что способен прирученный Диаспорой монстр. И он не обманул их ожиданий.

Ваал как ни в чем не бывало стоял, никого не подпуская к телу, пока не прибыл с колонной бронемашин полковник Хаа'гаан. Тогда ан поднял добычу и перекинул через плечо. Я поехала вместе с ним, его трофеем и эскортом из четырех «зеленых поясов» к лифту. Еще одна машина с затемненными стеклами ждала нас на парламентском ярусе. Ну и командировочка мне выпала! Мы сопроводили Ваала к ВИП-гостинице. У входа в свои апартаменты он небрежно сбросил тело кай на руки одного из помощников, принадлежавшего к малорослой ручной разновидности этого семейства опасных хищников, ан.

Военные переглянулись, затем посмотрели на меня.

— Лучше бы вам остаться, — сказала я. — И вызвать подкрепление. Возможна месть.

В памяти моей задержались глаза Ваала. Они смотрели на меня и вызывающе, и доверчиво…

Доклад по возвращении звучал за закрытыми дверями, хотя и велась запись. Затянулась эта процедура надолго, но нам удалось всех оправдать, включая Ваала. Да, совершены ошибки; да, сигналы были истолкованы неверно. О проблеме Кай-Ан мы судили по лежащим на виду фактам, но ее культурную подоплеку изучить как следует не позаботились. Ваал и Тиамат на разбор не явились и, стало быть, никак его не прокомментировали. Кай (они тоже отсутствовали) потребовали немедленного отстранения виновника от власти. К случившемуся они были склонны относиться с более чем серьезными опасениями и не усматривали в нем предмета для торга. Партия Балас-Шета возражала: совершенное Ваалом убийство — случай из ряда вон выходящий, «экстраординарный ритуал», к которому мы можем отнестись лишь как к свершившемуся факту. И хотя мы с Пеле понимали, что это абсурд, от нас почти ничего не зависело.