Продавец воздуха

а. Мои мускулы ослабели, руки бессильно отдались воздушному течению. Меня понесло обратно в трубу. Я окончательно потерял сознание.

VIII

«МИСТЕР ФАТУМ»

Очнулся я лежащим в той же трубе, недалеко от входной двери. Рядом со мною лежали Никола и Иван. На этот раз я почти совершенно не пострадал. Вероятно, действие вентилятора было приостановлено, как только мы влетели в трубу, и сжавшийся воздух сдержал наш полет. Я потряс за плечо Николу, он вздохнул и сказал, как в бреду:

– Сильно, сильно дуло.

Скоро заворочался и Иван.

Мы вошли в двери. Тут Иван, качая головой, распростился с нами и остался стоять на своем посту, а мы отправились в нашу комнату. Весь подземный городок спал по-прежнему. Мы дошли до комнаты, никого не встретив. С отчаянием бросился я на кровать, не раздеваясь, так как ежеминутно ожидал, что в комнату войдут и арестуют нас за побег.

Однако часы шли за часами, а нас никто не тревожил. Мы были в отсутствии не более двух часов.

«Неужели никто не заметил нашей попытки к побегу? Вентилятор мог действовать автоматически, а к гуденью обитатели подземного городка так привыкли, что, вероятно, не замечают его», – приходили в голову успокоительные мысли. Незаметно для себя я уснул.

Звонок разбудил нас в обычное время – в шесть часов. Никола уходил раньше меня, и, лежа с закрытыми глазами, я слышал, как он, одеваясь, сопел и мурлыкал песню. Я завидовал его безмятежности. Потом я снова уснул до второго звонка – в семь часов тридцать минут. Я наскоро выпил стакан кофе с сухарями и отправился в лабораторию.

– Вы сегодня бледны, – сказала Элеонора, посмотрев на меня.

– Не выспался, – ответил я.

– Что же вам мешало?

– Мысли. Я не могу примириться с моим невольным заточением и никогда не примирюсь с ним.

Лицо Элеоноры нахмурилось. Я по-своему истолковал перемену в ее лице. Быть может, я нравлюсь ей и она огорчена тем, что свободу я предпочитаю ее обществу? Но у нее, видимо, было другое на уме.

– Надо уметь подчиняться неизбежному, – грустно сказала она, как будто и сама находилась в таком же положении, как и я. Это удивило и заинтересовало меня.

– Неизбежному? Какой-то мистер Бэйли, коммерсант с довольно подозрительными операциями, иностранец, самовольно обосновавшийся на нашей территории, совсем не похож на фатум{[6]}, которому надо подчиняться. И если вы такая фаталистка... – начал я с некоторым раздражением.

– Я не фаталистка, – ответила она. – Не надо быть фаталистом, чтобы понимать такой простой факт, что обстоятельства иногда сильнее нас.

– Значит, мы слабее обстоятельств, – не унимался я, чувствуя, что задел больной для Элеоноры вопрос.

– Ах, вы не понимаете! – ответила она и углубилась в работу.

Но я не хотел пропускать случая. Девушка была, видимо, в таком настроении, что могла при некоторой настойчивости с моей стороны сказать мне то, что не сказала бы в другое время.

– Так объясните мне! – ответил я. – Из ваших слов я понял пока одно: что вы здесь такой же пленник, как и я.

– Вы