Заводная обезьяна

Айболит сказал это так просто, что все нервное напряжение Зыбина вдруг разом исчезло, ему стало снова хорошо и покойно, как тогда, в трактирчике у испанца, и он засмеялся, сам не. зная чему, и сказал:

– Попадет, обязательно попадет.

Потом вдруг взял доктора за плечи и, прямо глядя ему в глаза, спросил:

– Иван Иваныч, я честный человек?

– Не понимаю,- сказал рассеянно Айболит.

– Вы меня считаете порядочным человеком?

– А какие, собственно, у меня есть основания думать иначе?

– Давайте сядем. Это очень важно. Понимаете это очень важно… '

Они вошли в небольшой скверик у веранды летнего ресторана и сели на скамейку под пальмой. Ствол у пальмы был толстый и лохматый, как нога мамонта. Юрка погладил ствол, сказал тихо, задумчиво:

– Вот, Иван Иваныч, какая случилась со мной беда…

Он рассказывал медленно, подробно: о кошке, об испанце, о Паоло, о заводной обезьянке, о пустом зале в кино и о своем страхе. Когда Зыбин кончил, доктор тронул его за руку и сказал:

– Вы знаете, я бы дал ему по физиономии. Вы ушли… Может быть, это даже лучше… Но так оставлять этого дела нельзя! Как хотите, нельзя!

– Все так говорят: "Не оставим!" А потом…

– Да вы пессимист.

– А вы оптимист?

– Да! А почему нет?

– Ну, поздравляю. А ведь разница-то невелика: пессимист – это просто хорошо информированный оптимист. Нет, доктор, Бережной – это сила.

– Если поверить вам, да, сила.

– А если вам?

– Сейчас нет. Бережные сейчас не в моде.

– Вы его перевоспитаете, да? И он 'Исправится, да? Поймите, доктор, горбатого могила исправит!

– Эту поговорку придумали бездарные, злые и нетерпеливые люди. Лечить гораздо труднее, чем хоронить, поверьте мне, я врач…

– Пока вы его вылечите, он из вас самого горбатого сделает,- зло сказал Зыбин.

– А это, дорогой мой, зависит от крепости костей.

– Кости костями, а пока прямо по курсу крупный скандал,-вздохнул Юрка.-Ведь формально он прав: я убежал, это факт. Я от него убежал – раз.. На траулер вовремя не вернулся – два.

– Как можно рассуждать формально! Важна суть…

– Да плевал он на суть! Вы думаете, он понимает, что оскорбил меня? Да ничего подобного!

– Тут вы, пожалуй, правы,- грустно сказал доктор.

– В этом вся морская соль… Послушайте, послушайте.- Юрка взял доктора за руку.- Хорошо, что мы встретились… Я придумал, но вы должны мне помочь…

– Только врать я не буду,- сказал Айболит.

– Вам не надо врать! Врать буду я…

Бережной уже заканчивал свою подробную "Объяснительную записку", когда в каюту постучали.

– Прошу…

Арбузов заглянул в дверь.

– Встречайте ваших беглецов,- сказал капитан и усмехнулся. Нехорошо так усмехнулся.

Что-то оборвалось внутри Бережного: "Вернулись! Вернулись! Сто шесть взял, сто шесть сдал! Чист!"

Николай Дмитриевич поднялся на мостик и в синих сумерках увидел подходивший бот. "Доктор его поймал,- тотчас сообразил Бережной.- Ну, погоди, голубчик…"

Зыбин не успел даже занести к себе коробку с заводной обезьянкой, как его затребовали в каюту капитан-директора. "Начинается,- подумал Зыбин.- Все как по расписанию".

Арбузов ходил взад-вперед, мерил ковер, иногда искоса посматривая на Юрку. Бережной сидел на диване, за полированным столиком, нога на ногу, курил.

– Ну, ну, Вы расскажите, расскажите капитан-директору о вашем поведении, о том, как вы убежали в загранпорту, расскажите,- ласково говорил Николай Дмитриевич.

– Не понимаю?-спросил Юрка. Весь очень внимательный. Голову склонил чуть набок.

– Чего же вы не понимаете? – нараспев, сердечно спросил Бережной.- Это мы вот с капитан-директором не понимаем, как мог советский моряк убежать в загранпорту.

– Как убежать? – спросил Юрка.

– Вы кончайте прикидываться! – вдруг крикнул Бережной.- Кончайте дурака из себя строить!

– Ш-ш, давайте тише, – сказал Арбузов, продолжая шагать по комнате. И Юрка внезапно понял: Арбузов не верил, что он убежал.

– Когда его приперли к стенке, он наутек припустился,- продолжал Бережной,- а здесь сразу все забыл, видите ли!

– Ничего не понимаю,- растерянно сказал Юрка и обернулся к капитану.Пал Сергеич, я, конечно, очень виноват, что задержался на берегу… Опоздал… Но ведь Николай Дмитриевич сам говорил, чтобы держаться тройками, и, когда он исчез…

– Кто исчез? – взревел Бережной и вскочил с дивана.

– Вы, Николай Дмитриевич. Кто же еще?..

– Я? Я исчез? – Бережной задыхался.- А… А с кошкой кто помчался? Тоже я?!

– С какой кошкой? – спросил Юрка.- Чего не было, того не было. Кошки я у вас не видел.

– Да что я, сумасшедший? Наглец! Ну, наглец!- ревел Бережной.Получается, что я от него убежал, а! Ну, наглец!

– Я не говорю, что вы убежали,- спокойно поправил Юрка.- Просто я оглянулся – вас нет… Туда-сюда, в один магазин, в другой – нет. А вы ведь говорили, чтобы тройками держаться. И доктор вас искал…

– Меня?! – взвился Бережной.

– Ну, конечно,- сказал Юрка. – Человек вы в городе новый, языка не знаете… Как-никак загранпорт…

Бережной подскочил к телефону, закричал в трубку вахтенному:

– Доктора в каюту капитана!

Едва вошел доктор, Бережной сразу набросился на него:

– Вы искали меня?!

– Вы знаете, довольно долго искал, Николай Дмитриевич,- доверчиво улыбнулся Айболит.- И вместе с Юрой… Даже опоздали… Очень просим извинить… Но ведь вы сами говорили…

Бережной рухнул на диван.

– Я, конечно, виноват,- заныл Зыбин,- опоздание есть опоздание…

– А деньги почему не тратил? – с надеждой спросил Бережной..

– Как не тратил? – изумился Юрка.- Вот чек, смотрите.- Он открыл коробку, достал обезьянку, сунул ключ под хвост и поставил ее на столик перед Николаем Дмитриевичем. Обезьянка степенно зашагала, пуская кольца дыма в лицо Бережного. Бережной смотрел на нее внимательно, не отрываясь, в каком-то оцепенении.

Капитан улыбнулся игрушке, тряхнул головой: – Ни черта не понимаю. Чепуха какая-то.

"А, собственно, зачем я буду доказывать, что Зыбин убежал? – подумал, успокоившись в своей каюте, Николай Дмитриевич.- Ну, накажут его. Это ерунда все. Ведь говорить будут не о нём. "У Бережного,- скажут,- в Гибралтаре матрос убежал". И пойдет, и поедет, и уже не докажешь никому, что не убежал, вернулся. И на веки вечные останется слух: "Что-то было у Бережного в Гибралтаре". А зачем, спрашивается, мне это надо? Зыбин-то, ей-ей, не дурак. Разминулись, и все. С кем не бывает… Не дурак Зыбин… Надо подумать еще, все прикинуть, а потом вызвать его, поговорить, чтоб зря не болтал".

Десять раз пришлось Зыбину заводить матросне обезьяну и десять раз рассказывать, как блуждали они с Айболитом по Гибралтару, искали первого помощника. И когда Юрка вернулся в каюту № 64, уже совсем стемнело, В каюте никого не было. Фофочка мечтал на верхней палубе. Сашка с Анютой смотрели в столовой "Подвиг разведчика".

Юрка лежал на своей койке, отвернувшись к переборке. Вспоминал лицо Бережного, когда обезьяна пускала ему дым в глаза…

Пришел Фофочка, подумал, что он спит, лег, повозился немного и ровно засопел.

На носу забегали, что-то, чего нельзя было разобрать, кричал вахтенный штурман, потом завыл брашпиль, загрохотала якорная цепь. "Снимаемся",подумал Юрка.

Чуть слышно пришла в движение вода за бортом, зашептала громче, громче. Потом опять тише: "Это лоцман сходит" – и опять громче, громче…

Все эти звуки, знакомые и понятные Юрке, не мешали вспоминать и думать.

Он лежал долго. "Державин" уже шел полным. Все спали. Юрка встал. Дверь закрыл осторожно, без щелчка. Поднялся на верхнюю палубу. Вокруг была ясная, теплая ночь. Юрка постоял немного, плюнул в воду, пошел.

Только на секунду остановился уже у самой двери, вздохнул и постучал:

– Разрешите?

– Да, да…

Капитан лежал на диване в белой шелковой майке, читал. Приподнялся, когда вошел Юрка, отложил книгу.

Вот какое дело, Павел Сергеевич… Я здесь все наврал. Не так все было…