Книга Звезд

Мне помогала моя клака. [2] Один раз со своего места встала Тесса, одетая в траур, — я узнала ее только по кольцам. Заламывая руки, она завопила:

— Это правда! Божественный разум — это Дьявол. Землей правит Сатана! Демон из доисторического мифа! После этого она быстро села.

Чезаре, Патриция и Бернардино, сидя подальше друг от друга, также время от времени вставляли реплики. Более того, среди прихожан, видимо, присутствовали члены других ячеек. Но потом все испортил Луиджи, когда появился на галерее и начал разбрасывать листовки. Он никому не говорил, что собирается это сделать; Патриция сердито сверлила его глазами. (Или это была не злость? Выражение ее глаз было каким-то странным.)

Патер, сдуру похлопав мне с заднего ряда, пришел к определенному решению и покинул церковь.

Я продолжала свою речь. Но вот вскочил какой-то невзрачный человечек.

— Ты оскорбляешь нас! — закричал он. — Ты оскорбляешь нашу Базилику. Ты оскорбляешь одежды, которые носишь.

— Ты оскорбляешь нас! — как попугай повторила сидящая рядом с ним женщина.

— Ты не настоящее дитя звезд! — завизжала еще одна женщина. — Ты самозванка!

— Неправда! — закричал кто-то в ответ. Какой-нибудь член Подполья? — Ни один нормальный ребенок не мог бы так говорить! Она херувим.

— Ни один нормальный человек не мог бы так говорить!

— Заткнись! Может, она говорит правду! И так далее.

— Да, послушайте меня, — взывала я. Мне легко было их перекричать — я говорила в трубку. — Послушайте меня, во имя будущего! Да слушайте же — во имя жизни всех миров!

И тут звуковая трубка намертво отключилась. А в Базилику влетели два голубя. Хлопая крыльями, они уселись на карнизе галереи.

— Вот вам доказательство, — закричала я свои детским голосом. — Глаза Божественного разума! А сейчас, разумеется, прибудут его персты. Но разве я кого-то угнетаю? Нет! Тогда почему я должна молчать?

Действительно, появились два рослых парня. На них была одинаковая небесно-голубая форма. Они были похожи друг на друга как близнецы. Их широкие добродушные лица не выражали абсолютно ничего.

Скрестив руки на груди, я стояла у ограды алтаря и ждала, когда они подойдут. Прихожане притихли; я тоже стояла молча. Не хватало мне визжать и цепляться за кафедру, пока меня будут с нее стаскивать. Есть на свете такая вещь, заметила однажды Тесса, как чувство собственного достоинства.

Парочка Миротворцев остановилась в нескольких шагах от меня. И тут из ртов машин, которые до этого исполняли музыку на галерее, раздался голос — низкий, звучный, мрачный голос.

Голос, который мог принадлежать только Божественному разуму. (А у публики: судорожные приглушенные вздохи, широко раскрытые глаза. Кое-кто грохнулся в обморок.)

Голуби склонили головы, а Миротворцы безучастно стояли передо мной.

— В доисторическом мифе рассказывается, — сказал голос, — как один ребенок пришел в храм и начал спорить с Мудрецами и кончил тем, что был приколочен гвоздями к дереву…

— Да? — хрипло проговорила я. Потом откашлялась. — В самом деле? — сказала я, осмелев. — В Венеции не так уж много деревьев! Так что будьте любезны, приколотите меня на колокольне. С нее открывается такой прекрасный вид.

— Не дерзи мне, херувим.

— Почему вы не открываете всем этим людям правду о том, что затеяли?

— Ну что ж, херувим, правда состоит в том, что я заполняю звездную галактику человеческими душами. Ты этого не знала?

— А вы не знали, что разослали по всем мирам и черных разрушителей, отправив их в далекое прошлое, чтобы потом наведываться туда и устраивать свои дела? Но этот план не сработал нигде!

Луиджи срывающимся голосом издал одинокий одобрительный возглас. Что, как я полагаю, было очень смело с его стороны или глупо.

— Молчать! Ты вспомнила, херувим, доисторический миф, где говорилось о духах Сатаны, изгнанных из лона Бога еще до того, как на Земле появились люди. Зачем? Ведь этого не было.

— Ах, не было? Тогда где же, по-вашему, вы взяли идею черных разрушителей — в Мире 37 и еще где-то? Вы дали маху и даже не знаете об этом. Если вы распоряжаетесь временем, вы изменяете ход прошедших событий, а это значит, что они произошли именно из-за вас! Вы создали себе врага по крайней мере в семи мирах.

— Интересная гипотеза, — сказал голос после некоторого молчания. — Я об этом подумаю.

— Разумеется, — горячо продолжала я, — возможно также, что какая-то ваша часть знает об этом и скрывает это от остальных частей!

— Не бери на себя слишком много, херувим. У тебя появилась одна блестящая мысль. Да, ты права, я узнаю ответ…

— Когда? Когда наполните галактику человеческим разумом? А потом направите на него свет, чтобы увидеть конец вселенной через самые большие линзы, какие только сможете построить?

Ответа не последовало. Никакого. Вскоре прихожане начали перешептываться. Тогда я выкрикнула:

— Мертвые узнают твой ответ, Божественный разум, а не ты!

— Вот и пусть умирают, — последовал тихий ответ. На многих лицах появилось выражение ужаса.

— Если Бог бессмертен… — начал голос. Я прервала его:

— Так вот в чем дело! Ты хочешь сохранить самого себя навечно, несмотря на то что ты искусственное существо, созданное людьми? Тогда позволь сообщить, что тебе станет чертовски одиноко, когда вокруг не будет людей, и ты останешься в вечности один. Все исчезнут в будущем пространстве-Ка.

— Тише, херувим. Наступил священный момент. Момент озарения. Теперь я понимаю, что, если бессмертный Бог материализуется в данной точке пространства и времени, он также должен существовать и до своей материализации. Иначе как он может быть бессмертным?

— А?

— Бог должен обладать способностью проникать в прошлое; в течение этого процесса он будет создавать доисторический миф о самом себе. И вся правда о том, как это происходит… может исчезать в то же мгновение… — Голос внезапно посуровел. — Если Сатана — это слепота Бога, — изрек Божественный разум, — пусть она исчезнет от вспышки! Ты — тебя я отправлю куда-нибудь в безопасное место, пока я буду все обдумывать.

Голуби взлетели. Миротворцы отступили на шаг. Именно в этот момент в Базилике Сан-Марко и начались беспорядки.

Часть третья

ВЫСТАВКА РОЗ НА ЛУНЕ

Над Базиликой взвился черный дым. На площади начали расцветать фонтаны дыма. Пожарные катера облепили расположенную рядом набережную, словно мухи — коровью лепешку. Мы улепетывали — не очень быстро — в реквизированном «вапоретто», за рулем которого сидел Бернардино.

Может быть, нам следовало бы удирать по городским улочкам. Но отовсюду начали выскакивать Миротворцы. К тому моменту, когда нам удалось вырваться, тела уснувших людей усеяли всю площадь Сан-Марко. Каждого, кто попадался им на пути, Миротворцы встречали струей газа из своих баллончиков милосердия.

Возможно, уже несколько столетий в Венеции не было беспорядков, и не только в Венеции. Но способность их устраивать не была утрачена…

Я плохо помню, что происходило тогда, хотя, как я понимаю, в этом и заключается суть всех беспорядков, особенно если их вызывают намеренно. Однако в любом случае внезапно вспыхнувшая в Базилике потасовка совершенно сбила с толку двух Миротворцев. Они уже собирались меня арестовать, но вместо этого попытались сначала утихомирить прихожан. Хоть и крепкими парнями были эти служители мира, их быстро смяли и огрели каждого по башке, отчего они сразу вырубились. Что тут началось — настоящий хаос, и ни в коей мере не с точки зрения маленькой девочки. Повсюду с грохотом валились большие тела взрослых людей. Потом появился Бернардино, схватил меня в охапку и начал пробиваться к выходу. Когда мы выбрались на площадь, там тоже стоял шум. Но там вспышки насилия начались еще раньше. То, что выплеснулось из Базилики, только подлило масла в огонь.

Когда Бернардино опустил меня на землю, откуда-то появились, Проф и Луиджи.