Журнал «Приключения, Фантастика» 1 ' 95

— В газетах ни о часах, ни о конце полковника Зайцева нет.

— Печатали много раз. Просто все газеты не храню. Кому это нынче нужно, — старик вяло махнул рукой.

— Нужно, Егор Калистратович, — сказал Зимин. — Кого-нибудь из членов семей чоновцев, потомков командира отряда я в Пихтовом найду? Не подскажете?

— У нас — нет. Отряд почти весь из уральцев состоял. А командир погиб, когда я в продотряде служил. Холостой он был.

— Жаль…

Стали прощаться.

— Так из какой газеты-то будешь ты? — спросил у Зимина старик.

— Андрей Андреевич не из газеты, дед Егор, — напомнил Коломников. — Он историк.

— А-а, — вспомнил Мусатов. — Даже лучше, что не из газеты. А то теперешние газеты до чего докатились: уж и Терентия Засекина прославлять взялись…

— Не в духе нынче что-то дед Егор, — сказал Коломников, когда вышли на улицу. — Я его раза три школьником слушал. Интересно рассказывал. Снимки показывал нам.

— А кто это Терентий Засекин? — спросил Зимин.

— Пасечник у нас в районе был, умер давно. Не знаю, с чего дед Егор решил, что газета его хвалила. О сыне его, тоже пасечнике, писали. И сын, на вопрос, кто для него в жизни примером служил, назвал отца. Дед Егор по инстанциям забегался, возмущался: как может быть примером человек, смолоду запятнавший себя службой у белых? Хотя служба у белых — громко сказано: подобрал в лесу раненого офицера, от гибели спас. Вот уж кто точно имел отношение к колчаковскому кладу.

— А это откуда известно, да еще точно? — спросил Зимин.

— Ну, это-то в Пихтовом каждый знает.

Довод сержанта был просто-таки замечательный по своей наивности. Невольно Зимин улыбнулся, вспомнив нетесовское: «Все об этом кладе знают все, и вразумительно — никто ничего».

— Тогда съездим к сыну-пасечнику? — предложил сержанту.

— Не удастся, — отказался Коломников. — Он в лесу на Подъельниковском кордоне живет, не проехать нам. Я вас лучше в Кураново свожу, с его двоюродным братом познакомлю. Он на кордоне часто бывает. Согласны?

— Согласен.

— От Пихтового до Кураново было всего десять километров.

Пятистенок Николая Засекина стоял на окраине поселка немного особняком. Перед прибытием нежданных гостей он вернулся с конефермы, едва успел распрячь и пустить на волю лошадь. Сухощавый и низкорослый, с морщинистым темным от загара лицом, стоял и курил папиросу в ожидании, пока прибывшие приблизятся. Прежде чем пожать руки гостям, обтер шершавую ладонь о пиджак.

— Вот, дед Николай, гость из Москвы к нам, — почти так же, как у Мусатова, начал сержант.

На сей раз Зимин счел за лучшее самому сразу повести разговор:

— Николай Григорьевич, говорят, будто дядя ваш во время Гражданской подобрал в тайге раненого офицера, спас ему жизнь. Правда?

— Вроде как, — ответил Засекин.

— Расскажите.

— Так, а я что знаю?

— Так уж и ничего, — вмешался Коломников. — Он же золото прятал, этот офицер.

— Ну, может быть… Вам Василия лучше поспрашивать.

— Лучше-то лучше, но он же на пасеке.

— Ну.

— На все лето. И не проехать туда.

— Плохая летом дорога, — согласился Засекин.

— Ты, дед Николай, навещаешь брата?

— Бываю.

— Скоро собираешься?

— Послезавтра поеду.

— Вот человека, Сергея Ильича друг, можешь с собой взять?

— Чего ж не взять, пожалуйста. Только ехать верхами. — Конюх вопросительно посмотрел на Зимина: дескать, приходилось верхом ездить?

Зимин немного умел.

— Тогда, дед Николай, привезу Андрея Андреевича к тебе послезавтра утром, — сказал сержант.

— Привози, чего ж…

В Пихтовое возвратились затемно.

Нетесов сидел в неярко освещенном дворе за столиком под черемухой, ужинал. Был он озабочен, не в настроении. На след преступников напасть не удалось. Больше того, после ограблений в Китате и Малой Серьговке обкраден еще и магазин в Благовещенке. За полсуток всего-то и удалось узнать, что преступников трое или четверо, все вооружены, разъезжают на «Ниве» вишневого цвета. Собственно, о «Ниве», которую можно в любой момент бросить или сменить на другую машину, и вся существенная информация… А любители кладов, переменил тему разговора Нетесов, колодец в церковной ограде не оставили в покое. После ухода пожарных и милиции ковырялись там, нашли мельхиоровый подстаканник и тарелку. Подстаканник из тех, какие у проводников пассажирских поездов в каждом вагоне есть, до недавнего времени были, поправился Нетесов, а вот тарелка, хоть и простенькая, но дореволюционная: на донышке ее, на оборотной ли стороне, двуглавый орел и корона… Самое забавное насчет монет из чугунка. По меньшей мере у пятидесяти человек на глазах Лукин высыпал монеты на землю. Рубли да копейки все до единой серебряные, а по Пихтовому слухи упорные: монеты золотые, и вес их под два килограмма.

— Чудесное превращение одного в другое, — засмеялся Зимин.

— Да. Откуда что берется, — Нетесов со сдержанной улыбкой покачал головой.

— А вообще объяснимо, — Зимин посерьезнел. — Люди устали от будней, хочется необыкновенного. Сами себе придумывают чудо.

— Возможно, — сказал Нетесов. — Ну, а вы? Какой клад на Орефьевой заимке нашли?

— А-а, — Зимин махнул рукой. — Никогда бы не поверил, что там бой шел, если б еще Мусатов не рассказал.

— У Мусатова были?

— Были.

— И как тебе старик?

— Нормально. Только он, по-моему, обижен, что внимания к нему теперь меньше стало.

— Да нет, — возразил Нетесов. — Славы и почета ему пока хватает. По нашим временам особенно. Тут другое.

— Что?

— Сам не знаю толком. Кажется, больше всего злится, что выступать, как прежде, не может.

— Не зовут?

— В том и дело, зовут. Отказывается. После одного случая. Неприятные были минуты для Калистратыча. Выступал перед школьниками месяцев семь-восемь назад, рассказывал о Гражданской, и тут одна наша старая учительница встала и оборвала его. Сказала, что стыдно ему должно быть в его возрасте лгать, тем более детям.

— Что она имела в виду?

— Не уточняла, сразу ушла. Но что-то она знает про Калистратыча такое… — Нетесов бегло посмотрел на часы. — Анна Леонидовна — дочь священника Соколова. Той церкви, где мы были сегодня.

— Серьезно?

— Вполне.

— Дед Мусатов называет его активнейшим участником банды полковника Зайцева.

— Я бы теперешним мусатовским воспоминаниям не шибко доверял. Но его хвалят в губернской газете тех лет. А поп Соколов фигурирует в числе убитых вожаков банды.

— А что, церковь старообрядческая была?

— Нет, про старообрядчество — это чушь, для страшноты, так сказать, — Нетесов бегло посмотрел на часы. — А остальное — я бы не сказал.

— Тем не менее его дочь обвинила Мусатова во лжи?

— Да. И вся штука в том, что я честнее и порядочнее Анны Леонидовны человека не знаю. Вот так.

— Спросил бы у нее.

— Хм. — Нетесов усмехнулся. — Мне как раз сложнее, чем другим, заниматься этим. Думаешь, поймут меня? Начальник уголовного розыска выясняет, не искажает ли чего в рассказах детям о старине почетный гражданин города, герой Гражданской войны Мусатов, и в чем его обвиняет учительница-пенсионерка Непенина? Но главное, будет ли ей приятно? Я ведь у нее еще и учился…

— Она в Пихтовом живет?

— Жила. Сейчас снова уехала. К внуку.

— Это где?

— Недалеко. Шахтерский городок. Два часа езды электричкой. — Нетесов обернулся, заслышав шаги жены.

Полина подошла с термосом и свертком в руках. Тут же как раз «уазик» с брезентовым верхом остановился на дороге перед домом.

— Все, мне пора, извини.

Нетесов живо поднялся, взял из рук жены сверток и термос.

— Секунду, адрес учительницы? — торопливо спросил Зимин.

— Полина знает, они вместе работали. — Нетесов быстро зашагал к машине. Хлопнула дверца, и «уазик» помчался по асфальту в темень августовского позднего вечера.

Первая электричка в шахтерский городок отправлялась в шесть, а в девять Зимин уже видел перед собой Анну Леонидовну Непенину. Старческое ее морщинистое лицо, обрамленное седыми гладко зачесанными волосами, светлело в полумраке просторного коридора квартиры.