Звери и люди (СИ)

Ну вот, меня опять не туда понесло. Причем тут размер аллигаторов, если найденную девушку топором зарубили?

Но след клыков на ней все-таки остался... Так, стоп, а где можно взять клыки?

Как я раньше не додумался!

Я выбрался из пруда, вернув череп на место. Знаю, у людей существуют определенные традиции захоронения, но и у природы есть свои законы. Пусть лежит в пруду, не нужно лишний раз тревожить мертвых.

Пнув напоследок крокодила, который все еще валялся в отключке, я направился к заброшенной ферме.

Темнело довольно быстро, быстрее, чем я ожидал. Дело было не только в закате солнца, но и в общей атмосфере болот с их высокими деревьями и буреломом. Переночую-ка я лучше на ферме, а не на дереве, как собирался раньше, - у меня от этого места мурашки под броней.

На ферме снова никого не оказалось, даже поблизости я не чувствовал людей. С одной стороны, это давало мне полную свободу действий, с другой, мне не нравилось это постоянное отсутствие жизни, да еще в сочетании с тропинкой, уходящей в дерево. Ну не может это быть леший, не может!

Ворота были приоткрыты, а замок валялся у крыльца - все так, как я и оставил. Не похоже, что за эти часы здесь кто-то побывал.

Я сразу же прошел в зал с крокодилами и начал осматривать ряды челюстей. Удивительно, как это местные не позарились на такие сокровища! Так, вроде все на месте, виден четкий порядок...

Твою мать!

Вот на этот раз я подпрыгнул от неожиданности, да оно и понятно. Одно дело - череп на дне, другое - человеческая челюсть на стене.

Она висела среди крокодильих, но в самом углу, в темноте, так что я и не мог заметить ее, если бы не приглядывался. Вот только человек - не крокодил, у него челюсть не выпирает. Так что ее нужно сначала вырезать из черепа...

В том, что челюсть настоящая, я не сомневался, да еще и очень аккуратно вырезанная. Похоже, ее повесили здесь недавно, потому что она не такая старая, как череп в пруду. Но ее так идеально очистили от плоти... как?

Похоже, человеческую челюсть повесили на место крокодильей. Не знаю, кто этим занимается, но он определенно псих. Другое дело, что этот псих обладает специфическими знаниями и возможностями, и еще он как-то связан с фермой. Ну вот, теперь точно придется на второй этаж лезть!

Лестница не выглядела надежной, так что я старался держаться поближе к стене. Если что - уцеплюсь. Хотя я придаю этому слишком большое значение: в конце концов, что будет, если я упаду? С моей-то броней... а если в топь? Тут моя броня как раз вниз и потянет.

Лестница была лучше, чем я ожидал, она выдержала. Я оказался в коридоре перед рядом дверей. Нет, все-таки хорошо, что я могу почувствовать присутствие живых существ рядом с собой, потому что иначе мне сейчас было бы жутковато, особенно если учитывать темноту.

Первые две комнаты оказались спальнями, принадлежавшими, судя по всему, взрослым людям. Третья была кабинетом, четвертая - детской. И везде вещи были практически нетронуты, словно этот фермер взял и бросил все. Импульсивный, вероятно, был дядя.

На одной из детских кроватей валялась игрушка - деревянный крокодильчик. Вот ведь как... вряд ли его хозяин задумывался, что сам кончит жизнь в брюхе крокодила.

Мне стало не по себе. Ночь окончательно обволокла болота, воздух наполнился непривычными звуками и запахами. Ну его к черту, никуда я не пойду! Там я точно спать не смогу, уж лучше здесь. А если по-хорошему, то мне стоило остаться с Литой, а не наказывать ее непонятно за что.

Спать на детских кроватках я не собирался, вместо этого я залез на чердак. Люк я заметил, еще когда поднимался по лестнице, а отсутствие ступеней меня не смутило - я неплохо лазаю по стенам. Так даже лучше - никто не сможет подкрасться ко мне незамеченным.

На чердаке воздух был чуть суше, чем в остальном доме. Здесь стояли какие-то коробки, валялся детский велосипед; чувствовалось, что эту часть дома никто не посещал последние девять лет.

Я улегся возле маленького окошка, выходившего на болота, но сон не шел. Хотелось верить, что не из-за страха, а из-за обилия событий, обрушившихся на меня за один день, но в глубине души я знал, что и страх есть.

Наверное, если бы я точно знал, кто мой враг, было бы проще. Но я не знал, я вдруг оказался совершенно один непонятно где и непонятно для чего.

***

Ночь прошла спокойно. Рядом с фермой по-прежнему никого не было. Обратно к дому я шел через грязелечебницу, надеясь почувствовать - хотя бы почувствовать! - мою смотрительницу, но ее там не было.

Вернувшись, я сразу же направился на кухню. Любовь любовью, а жрать хочется, у меня ускоренный обмен веществ. Учитывая, что вчера я остался без ужина, потеря энергии становилась слишком значительной.

Когда я был в середине поглощения мелких жареных рыбешек, которых в холодильнике обнаружилось чуть ли не ведро, зазвонил мой телефон.

Да, именно мой - мне выдали собственный телефон с личным номером. Правда, большую часть времени он находился у Литы, но важен сам факт. Женька тогда радостно заявил, что мне скоро и паспорт выдадут.

Раньше мне никто не звонил, поэтому я не сразу понял, что это вообще за звук такой. А потом сообразил и одним прыжком переместил себя в коридор, опасаясь, что звонящему надоест ждать.

Не надоело. Судя по надписи на экране, с утра пораньше со мной жаждала поговорить Юлия.

Юлия, которой приперло провести выходные на базе. Юлия, из-за которой с нами не было Оскара, а я выполнял всю работу один. Да, дамы и господа, та самая Юлия!

- Слушаю, - важно сказал я. Не зря же я узнавал, как правильно отвечать на звонки.

Юлия не была впечатлена моей грамотной реакцией.

- Кароль, ты кретин, - сообщил мне ее холодный от ярости голос. - Ты тунец-переросток. Ты деградировавшая форма палтуса.

В последующие несколько минут я терпеливо выслушивал оскорбления и неверные отнесения меня к различным видам обитателей моря. Конечно, я мог прервать ее в любой момент, но мне уже неоднократно повторяли, что беременных самок расстраивать нельзя. Ее самочувствие меня не сильно заботит, но с Оскаром ссориться небезопасно, нам еще работать вместе.

Лишь когда она замолчала, чтобы перевести дыхание, я робко поинтересовался:

- А что я, собственно, сделал?

- Он еще спрашивает! Сколько раз я тебе говорила, что эмоциональная чувствительность - не самая сильная твоя сторона?

Спорное утверждение, если учитывать, что я могу чувствовать ауру собеседника, ну да ладно.

- Слушай, чего ты хочешь?

- Чтобы ты думал, прежде чем делаешь что-то! Я говорю о тебе и Лите.

Вот тут я насторожился. В последнее время, а в частности, с тех пор как мы с Литой перешли на новый уровень отношений, моя смотрительница стала более тесно общаться с Юлией. Вроде как они понимали друг друга и все такое. Так что теперь Лита вполне могла открыть подруге, что ее беспокоит.

- Ладно, давай поговорим обо мне и Лите! Что с ней происходит?

- Не знаю!

Облом...

- Но ты уж точно не знаешь, - продолжила Юлия.

- Да уж, откуда мне знать, если она молчит!

- Пора бы понять, что Лита не из тех, кто открывается всем и каждому!

То есть, теперь я отношусь ко всем и каждому? Обалдеть! А мне казалось, что у меня есть право как-то выделяться из толпы. Примерно это я и высказал Юлии, только в менее вежливой форме.

- Все-таки вы, мужики, одинаковые! Что хвостатые, что бесхвостые!

- Мы только местами одинаковые.

Юлия замолчала. Судя по пыхтению, она старалась изобразить горестный вздох, но эффект портили помехи.

- Ладно, слушай меня внимательно... - наконец сказала она. - Я постараюсь объяснить тебе суть проблемы так, как я это вижу. Возможно, я не права, потому что одному Богу известно, что творится в голове и душе твоей наставницы, но раньше я ее угадывала.

- Я весь внимание.

Это не было ложью.

- Начнем с того, что у Литы сложные отношения с собственной семьей. Подробностей я не знаю, но и тебе не обязательно. Мне известно только, что не так давно ее отец, довольно властный и влиятельный человек, потребовал, чтобы она вышла замуж. Вроде как возраст уже не детский, пора о будущем подумать, не так уж и много до тридцати осталось и все такое. Он и кандидата в мужья нашел, причем давно, еще до того, как Лита стала твоей смотрительницей, и изначально она согласилась, хотя с отцом у нее отношения крайне натянутые.