Арсик

опять переспросил помощник директора и задумался.

Я почувствовал, что крен нашего корабля, возникший после выступления лаборанток, несколько выровнялся. Но впереди еще был Арсик, как всегда непредсказуемый.

Он вошел в кабинет спокойно, вежливо поздоровался и сел не на стул, а на диван рядом со мною. Мы с ним сидели на диване, в кресле напротив сидела Татьяна Павловна, а за столом помощник директора и профессор.

– Только не лезь в бутылку, – успел шепнуть я Арсику.

Он чуть заметно пожал плечами. Профессор снова начал говорить. Он обрисовал положение дел и сказал, что комиссия призвана решить, нужно ли продолжать работу по данной теме, то есть создавать новую установку взамен разбитой и проводить дальнейшие эксперименты. Для меня это было новостью. Я полагал, что наша задача состоит в том, чтобы обратить идею Арсика на службу обществу.

– Какую цель вы преследовали, когда начинали работу? – спросил профессор.

– Понимаете, – сказал Арсик, – некоторые не знают, как заполнить жизнь. Начинают пить, например. Им делается веселее. Я заметил по себе, что стал менее радостным. Мне это не понравилось. В детстве было лучше. Мне захотелось вернуть себе яркость жизни, чтобы все звенело, понимаете?…

Профессор осторожно кивнул. Дерягин что-то записывал в блокнот.

– Я заметил, что стал хуже относиться к людям, не верить им. Это мне тоже не понравилось. Даже работа не помогала, я стал испытывать тоску… Пить мне не хотелось, это не выход. Я почувствовал отравление жизнью и решил вылечиться. Важно было вернуть себе оптимистический взгляд, но как?… Я стал думать. Ум с годами развивается, становится более гибким и сложным. А чувства ослабевают. Я стал искать способ достижения эйфории…

– Чего? – спросил Дерягин, отрываясь от блокнота.

– Надежный и безопасный для здоровья способ достижения эйфории, радости. С этого я начал. Если бы я не полез в другие части спектра, все было бы хорошо. Можно было бы уже наладить производство портативных эйфороскопов. Бело-голубые тона, красота чистая!

– Ну? – спросил помощник директора, пытаясь ухватиться за логическую нить.

– Вот вам и ну! – неожиданно и со злостью воскликнул Арсик. – Нет чистой радости. Там рядом оказалось столько всего! И печаль, и любовь, и вина, как в жизни. Чего там только не оказалось! Полный комплект… В общем, я своего добился – жизнь стала острее, все на полную катушку. Уж если тоска, так тоска! Такая, что волком воешь. А радость… – Арсик развел руками.

– Вот и смотрел бы только свою радость, Арсик. Разве не так? – участливо обратилась к нему Татьяна Павловна.

– Да-да… – вздохнул Арсик. – Но нельзя.

– Чем вы объясните возникновение конфликтов в коллективе института? – спросил Дерягин.

– Не с того конца начали, – сказал Арсик. Он повернулся ко мне и продолжал: – Знаешь, Геша, я понял, что нужно не так. Я ухожу из лаборатории.

– Почему? – спросил я.

– Так будет лучше.

– Вы твердо решили? – спросил профессор.

Арсик кивнул.

– Я думаю администрация возражать