Рифтеры (Сборник)

Не просто прекрасный – восхитительный. Спустя три дня, устав от бесконечных перепроверок и повторений, она решила остановиться на полученных результатах. Она представила свои выводы около полудня в бухте с угрем, выбрав ее за уединенность и готовый источник электро­питания.

– Это не модицификация, – сказала она рифтерам. Одинокая мокрая чайка осторожно ковыляла среди кам­ней. – Это полностью искусственный микроорганизм, созданный с нуля с одной задачей – побороть Бетагемот на его собственной территории. Его матрица основана на ТНК, что довольно примитивно, но он также использует небольшой отрезок РНК так, как Бетагемот никогда не делал, – а это уже продвинутая способность, эукариотическая. Он использует пролин для катализа. Единственную аминокислоту, выполняющую работу целого фермента, – вы хоть представляете себе, сколько пространства при этом экономится?..

Нет. Они не представляли. Пустые взгляды говорили об этом довольно красноречиво.

Така перешла к сути:

– В общем, друзья мои, вывод такой: если этого па­ренька бросить в культуру с Бетагемотом, он не оставит ему ни единого шанса.

– В культуру... – как бы про себя повторил Кен.

– Нет причин думать, что в естественных услови­ях он поведет себя иначе. Помните, его спроектировали так, чтобы он мог выжить в этом мире; по плану они, очевидно, хотят вбросить его сюда в аэрозольной форме и предоставить ему полную свободу.

Кен хмыкнул, просматривая на дисплее результаты Таки:

– А что это?

– Это? Ах да, это полиплоид.

– Полиплоид? – переспросила Лори.

– Ну вы же знаете: гаплоид, диплоид, полиплоид. Множественные наборы генов. Они обычно у растений бывают.

– А что он тут делает? – удивился Кен.

– Я обнаружила несколько опасных рецессивных ге­нов, – признала Така. – Может, их вставили намерен­но из‑за какого‑то положительного эффекта, который они имеют в совокупности с другими генами, а может, разработка шла в авральном режиме и они проскочили случайно. Насколько я могу судить, эти избыточные гены включили в структуру для того, чтобы исключить прояв­ление гомозиготности [108].

– Смотрится не слишком элегантно, – хмыкнул Кен.

Така нетерпеливо тряхнула головой:

– Конечно, решение неуклюжее, но оно быстрое, в смысле, главное... оно работает! Мы можем одолеть Бетагемот.

– Если ты права, – задумчиво ответил Кен, – нам надо сражаться не с ним.

– Со странами Мадонны? – предположила Така.

В позе Лори что‑то изменилось.

Версия Таки Кена явно не убедила:

– Возможно. Но ракеты, похоже, сбивает Североаме­риканский оборонительный щит.

– УЛН, – негромко добавила Лори.

Лабин пожал плечами:

– На данный момент УЛН по сути и есть воору­женные силы этого континента. А от централизованных правительств мало что осталось, и Управление никто не держит в узде.

– Это неважно, – сказала Така. – Правонаруаштели неподкупны.

– Скорее всего, они были такими. До Рио. А теперь кто знает?

– Нет. – Така видела полностью сожженные райо­ны. Вспомнила, как подъемники на горизонте дышали пламенем. – Мы же получаем от них приказы. Мы все...

– Тогда тебе лучше держать этот проект поближе к сердцу, – заметил Лабин.

– Но зачем кому‑то... – Лори перевела взгляд с Таки на Кена, на ее лице было написано недоверие. – В смыс­ле им‑то с этого какой прок?

«А у нее не просто замешательство, – подумала Така. – Еще чувство потери. И боль». Что‑то щелкнуло в мозгу Уэллетт: все это время Лори по‑настоящему не верила. Помогала, где могла. Заботилась. Приняла версию Таки – по крайней мере, как вариант, – потому что та давала ей возможность исправить положение. И все же только сейчас она, казалось, поняла, что влечет за собой гипотеза Таки, какие масштабные последствия. Только сейчас Лори осознала, что в конечном итоге они борются не с Бетагемотом, а с представителями своего собствен­ного вида. С людьми.

«Странно, – задумалась Така, – как часто все сво­дится к этому...»

Для Лори все вокруг было не только концом све­та. Новый враг, казалось, имеет для нее какое‑то глубо­ко интимное значение. Словно кто‑то предал лично ее. «Добро пожаловать, – подумала Така, увидев, как из‑под непроницаемой маски вновь показалось хрупкое, ранимое создание. – Я по тебе скучала».

– Я не знаю, – наконец, ответила она. – Я не знаю, кто. Не знаю, почему. Но суть в том, что теперь мы это остановим. Мы культивируем этих крошек и пошлем их в бой. – Така взглянула на показатели инкубаторов. – У меня уже есть пять литров готового вещества, а к утру будет двадцать...

«Странно, – подумала она, обратив внимание на ми­гающую иконку. – Так не должно... это же...»

У Таки перехватило дыхание.

– Черт побери, – еле слышно прошептала она.

– Что? – Кен и Лори одновременно подались впе­ред.

– Лаборатория онлайн. – Она ткнула пальцем в иконку: та продолжала безмятежно мигать. – Лаборато­рия онлайн. И она что‑то загружает в сеть... Бог знает что...

Кен уже карабкался наверх по стенке фургона.

– Дай мне ящик с инструментами, – отчеканил он, скользя по крыше к маленькой спутниковой тарелке, по­чему‑то поднявшейся из своего гнезда и направленной в небо.

– Что? Я...

Лори нырнула в кабину. Кен дернул тарелку, нарушая связь с какой‑то злополучной геостационарной звездой. Неожиданно он вскрикнул и забился, чуть не скатившись на землю. Выгнул спину, а руки и голову поднял от ме­таллического покрытия.

Тарелка начала неуверенно возвращаться на линию связи, оголенные шестерни жалобно скрипели.

– Черт побери! – закричала Лори и вывалилась из кабины, рассыпав инструменты. Она с трудом вскочила на ноги и заорала: – Выруби машину! Корпус под на­пряжением!

Така бросилась к открытой двери. Кен, извиваясь, на спине и локтях полз назад к тарелке, используя гид­рокостюм в качестве изолятора. Когда Уэллетт нырнула внутрь – «слава Богу, что мы отключили все внутри», – из чрева Мири послышалось знакомое гудение.

Лазарет запускал орудийный отсек.

GPS включена. Така выключила ее. Та воскресла. Все внешние системы обороны пробудились и жаждали кро­ви. Уэллетт попыталась их отозвать, но они не обратили на нее внимания. Снаружи перекрикивались Кен и Лори.

«Что делать... что...»

Она залезла под панель управления и вскрыла коробку предохранителя. Прерыватели были неуклюжими устрой­ствами на ручном управлении, демоны из электронов до них достать не могли. Така вырубила систему безопасно­сти, связь и GPS. А потом еще и автопилот – так, на всякий случай.

Электрический гул неожиданно смолк.

Она на секунду закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Сквозь открытую дверь доносились голоса, пока Така выбиралась на водительское сиденье.

– Ты как?

– Да нормально. Большую часть разряда принял гид­рокостюм.

Уэллетт знала, что произошло. Точнее, опять произо­шло, поправила она себя, хватая с крючка шлемофон.

Она не была программистом. Управлялась максимум с базовыми программами. Но она была опытным врачом – а даже выпускники из нижней половины списка знают свои инструменты. Така не стала отсоединять медсистемы и теперь вывела архитектурную схему и запустила пере­счет модулей.

Там оказались черные ящики. В одном из них, судя по иконке, даже был прямой пользовательский интерфейс. Она включила его.

Перед ней появилась «мадонна», но не произнесла ни слова. Только оскалилась – особой улыбкой, преиспол­ненной ненавистью и триумфом. Какая‑то отдаленная и незначительная часть мозга Уэллетт задумалась, какое се­лективное преимущество получила программа, выработав такую презентацию. Разве устрашение в реальном мире увеличивает приспособляемость в виртуальном?

Но, по большей части, разум Таки сейчас был занят совсем другим, чем‑то, что не доходило до нее прежде. Глаза аватара скрывали белые линзы.

Линзы были у каждой «лени», с которой Уэллетт до­велось встретиться: лица менялись от демона к демо­ну – разные губы, щеки и носы, разные этнические осо­бенности. Но глаза оставались неизменными – белыми, безликими, как снег.