На пороге Мира (СИ)

- Дело твое. Не собираюсь ничего доказывать. Я сказал - ты услышал. Точка. Живи, полковник, - припечатал Сомову к груди старомодную папку с бумагами Жестянкин и прошел мимо.

Сделал он это как-то так, ни быстро, ни медленно, что Сомов не смог отреагировать и как-то защититься либо оттолкнуть руку бывшего кадета.

Мужчина взял переданную ему папку и недоуменно на нее посмотрел.

- Полковник! - прозвучал отклик отошедшего на несколько шагов Жестянкина. Сомов обернулся. - Лови, кажется это твое, - и юноша кинул что-то маленькое. Полковник автоматически поймал. Затем раскрыл кулак и увидел в нем колпачок от той самой ручки, что протекла чернилами сегодня в сейфе его кабинета. Сомов недоуменно поднял глаза, но переулок был уже пуст в обе стороны. Никого. А в следующее мгновение включились все три "испорченных"фонаря.

Сомов убрал колпачок в карман и открыл папку. Несколько минут он вчитывался в строки, затем прислонился спиной к фонарному столбу и медленно по нему съехал.

В папке было все: вся грязь, все мелкие и не очень грешки Сомова и его подчиненных, за которые ему пришлось бы нести ответственность, все финансовые документы по растратам и нецелевому использованию средств, по списанию боеприпасов и вооружения с военной техникой, по даче взяток и "магарычей" разнообразным проверяющим, контролирующим и должностным лицам. Все! Каждая мелочь, казалось бы давно и надежно упрятанные в воду концы... Где, когда, сколько, за что, с кем и кому.

Отдай Жестянкин эту папочку не Сомову, а военному прокурору, и Сомов пошел бы под суд в тот же день. Не один Сомов. Что только ухудшило бы положение.

Не то чтобы нынешний Начальник Училища был настолько плохой человек, взяточник, растратчик и преступник. Нет, ни в коем случае. Наоборот, он был намного честнее, порядочнее и добросовестнее большинства. Но дело в том, что работал-то он в системе. С этим самым большинством. А система во все времена работала по принципу "не подмажешь, не поедешь". И соответственно, чтобы делать что-то, что угодно, просто чтобы держать на плаву Училище и себя, приходилось обходить, заступать, преступать, мутить...

По-человечески он ничего плохого не делал. Но прокурор судить будет не по-человечески, а по Закону...

Вот уж действительно не подвела "чуйка". Жестянкин...

Ведь не одного дня работа в этой папке. Даже не одного года. Выходит этот тваренышь затаил злобу на Сомова с самой первой встречи... Значит воспринял предупреждение полковника не по-детски серьезно. И все эти годы копал, собирал, следил... Можно сказать держал пистолет у затылка полковника, ожидая лишь малейшего повода, чтобы "спустить курок"...

Не зря, каждый раз, как Сомову случалось общаться с Жестянкиным, у полковника возникало ощущение, что он держит в голых руках скорпиона или смертельно ядовитого паука. Одно неосторожное движение и укусит.

И вот он "укусил". Точнее всего-навсего "показал жало", но Сомову этого хватило.

Полковник полез в карман за платком и наткнулся на колпачок, что кинул ему на прощанье бывший кадет. Он достал этот колпачок и присмотрелся. В колпачке лежала записка.

"Папка существует в единственном экземпляре. Все данные, что в ней удалены из всех баз данных СИБ и надзорных органов. Живи, полковник. Скажи спасибо дочери. Если б не она..."

Вот так вот... "Удалены из баз СИБа и надзорных органов". Совсем не простой кадет был Жестянкин. Не просто так его СИБ при поступлении пропустил. Не просто так...

И тут Сомова прошиб холодный пот: "удалены", это значит, что они там были! Значит руку на его горле держал не только Жестянкин. Все эти годы он, полковник Сомов был значит под колпаком у безопасников, даже не зная об этом, думая, что все шито-крыто...

Сомов медленно поднялся и походкой усталого, старого человека поплелся домой, где ждали любимая жена и не менее любимая, а как недавно выяснилось, еще и очень любящая дочь, отведшая от отца "жало скорпиона" страшного мальчика с глазами ангелочка Жестянкина Л. В.

На следующий же день собственноручно написанный рапорт полковника Сомова с просьбой об отставке лежал на подписи у Командующего Округом.

* * *

глава 23

В летней открытой кафешке за одним из столиков, попивая сок, сидела девушка в легком светлом платьице и широкополой белой шляпе. На вид ей было около шестнадцати лет, юная, с умными карими глазами и упрямо вздернутым носиком.

К ее столику подошел парень в светлых рубашке и брюках. На голове у него была плетеная соломенная шляпа сделанная по типу ковбойских. Он, не спрашивая разрешения, отодвинул свободное кресло и с наслаждением в нем развалился, приспустив на глаза шляпу.

- Сань, закажи мне соку, а? - приподнял край шляпы так, чтобы видеть собеседницу, он.

- А сам чего? - продолжая потягивать сок через трубочку, ответила девушка.

- Мне лениво, я так хорошо устроился, - протянул он.

- Так и быть, - с притворно тяжким вздохом согласилась девушка. Она сделала знак официанту. Тот подошел и принял заказ.

Меньше чем через минуту перед юношей на столе красовался такой же стакан с соком. Только у девушки сок был оранжевый, а у парня зеленый.

- Доволен?

- Счастлив! - отозвался он, втягивая первый глоток. - Ты ангел, Саня! Прекрасный и милосердный! Сок фейхоа в такую жару - именно то, что нужно изнемогающему от жажды ребенку!

- Хватит паясничать, - немного сердито сказала девушка. - Ты уже не ребенок! И твои глазки ангелочка обманут кого угодно, только не меня.

- Я тебя чем-то обидел? - сел в своем кресле нормально и поправил шляпу парень.

- Ты обещал мне отца не трогать!

- Я и не трогал, - недоуменно ответил юноша. - Даже пальцем к нему не прикоснулся.

- Он вчера домой вернулся, словно с края могилы! Маму чуть в объятьях не раздавил, передо мной битый час извинялся, а у самого руки трясутся. Утром написал рапорт на увольнение и повез его в штаб округа. Что ты с ним сделал?!

- Ничего такого. Просто отдал весь компромат, что насобирал на него за эти годы. И велел тебя благодарить, что я ему его отдал, а не прокурору.

- И много там компромата было? - с подозрением уставилась на юношу девушка.

- Не особенно. Лет на десять общего режима с запретом занимать должности на государственной службе. Ничего особо серьезного, он у тебя честный служака.

- Десять лет?! Это по-твоему ничего серьезного?!

- Да там в основном дача взяток, кое-какие махинации со списанием вещевого имущества и энергоносителей. СИБу он особенно интересен не был, так что серьезных подстав ему не устраивали. Ты бы видела, что такое СЕРЬЕЗНЫЙ компромат!

- Даже и знать не хочу! - снова взялась за свой стакан девушка. - А если бы у него сердечный приступ случался?! Ты об этом подумал?

- Подумал. У него медкомисия только на прошлой неделе была. Я результаты посмотрел - сердце, как у быка, давление в норме, нервная система крепкая...

- Какой же ты все-таки расчетливый, циничный монстр, Леня, - со смешанной интонацией сказала девушка. - У него же седины на висках за один вечер в двое больше стало!

- Ну, прости меня, Сань. Не мог я без ответки его выходку оставить. Просто не мог. Это был бы уже не я.

- Но я же тебя попросила, ты слово дал!

- Так ничего действительно плохого я ему не сделал: он жив, он на свободе, весь компромат в единственном экземпляре у него на руках, все следы во всех базах я потер. Он теперь чист перед законом, как младенец. У него теперь даже штрафов за неправильную парковку флаера нет в личном деле! А то, что я ему открыл глаза на реальное положение дел, так лучше я, чем эсбэшники, как считаешь?

- Довел мне отца до нервного срыва, - все еще дуясь, ответила девушка.

- Думать в следующий раз будет, прежде чем делать, а не наоборот.