Жить дальше (ЛП)

Они занимались уборкой. Поскольку оба работали полный день, домашние заботы постоянно откладывались. Дон вытирал пыль с каминной полки.

— Знаешь, чего бы мне хотелось? — рассеянно спросил он, глядя на висящую над камином репродукцию картины Эмили Карр в рамке. — Здоровый шестидесятидюймовый телевизор с плоским экраном. По-моему, он бы тут замечательно смотрелся. Сейчас они стоят кучу денег, но, я уверен, скоро упадут в цене.

Сара собирала разбросанные по гостиной газетные страницы.

— Люди столько не живут, — ответила она.

— Так что там ты говорила про драконианскую анкету?

— Ах, да. Даже если бы мы действительно захотели её сфабриковать и создали бы комитет по согласованию ответов, то всё равно для некоторых вопросов мы не можем сказать, какие ответы на них будут «правильными».

Он принялся убирать грязные кружки с кофейного столика.

— К примеру?

— К примеру, вопрос номер тридцать один. Вы и кто-то ещё совместно нашли объект, по-видимому, не обладающий ценностью, который, в общем-то, не нужен ни одному из вас. Кто из вас должен забрать этот объект себе?

Дон застыл в раздумье — две жёлтые кружки в правой руке, одна в левой — в шестнадцать Карл пристрастился к кофе.

— Гмм… не знаю. То есть, это ведь неважно, правда ведь?

Сара закончила собирать газеты и скрылась в кухне, чтобы выбросить их в синий ящик [30].

— Кто знает? — крикнула она оттуда. — Очевидно, здесь есть какая-то моральная дилемма, которую инопланетяне пытаются исследовать, но никто из тех, к кому я обращалась, не смог её там углядеть.

Он тоже прошёл на кухню, сполоснул кружки под краном и сложил их в посудомоечную машину.

— Может быть, никто не должен брать этот объект. Может, его надо просто оставить, где нашли.

Она кивнула.

— Это было бы здорово, но среди вариантов ответа такого нет. Это ведь опрос с выбором вариантов, помнишь?

Он загрузил в мойку несколько тарелок.

— Ну, тогда не знаю. Пусть тогда другой его возьмёт — потому что, э-э… скажем, потому что я щедрый.

— Но ему он не нужен, — сказала она.

— Но может когда-нибудь пригодиться.

— Или может оказаться ядовитым, или принадлежащим кому-то ещё, кто будет расстроен потерей и будет зол на того, кто его украл.

Он покачал головой и положил таблетку электразоля [31] в отделение для моющих средств мойки.

— Тогда информации недостаточно.

— Инопланетяне, похоже, считают, что достаточно.

Он включил мойку и жестом позвал Сару обратно в гостиную — машина довольно сильно шумела.

— Ладно, — сказал он, — значит, ты не можешь дать драконианцам такие ответы, которые бы показали нас с лучшей стороны, потому что ты не знаешь, что это за ответы.

— Верно, — сказала Сара. — И в случае с вопросами, которые мы хорошо понимаем, нет согласия насчёт того, какой вариант ответа покажет нас с лучшей стороны. Видишь ли, часть нашей морали рациональна, другая же основана на эмоциях — и неясно, какую инопланетяне ценят больше.

— Я думал, вся мораль рациональна, — сказал Дон. Он оглядел гостиную в поисках чего-то, оставшегося неубранным. — Разве не таково определение морали — рациональная, обдуманная реакция, а не интуитивная, спинномозговая?

— Да? — сказала она, приводи в порядок стопку свежих журналов — «Maclean’s», «Mix», «Discover», «The Atlantic Monthly» — которая жила на маленькой полочке между диваном и «Сибаритом». — Тогда попробуй вот это. Стандартная задачка по философии морали, называется «проблема вагонетки». Её сформулировала Филиппа Фут, британская философиня. Так вот, представь себе: гружёная неуправляемая вагонетка катится по рельсам. А впереди к этим рельсам привязаны пять человек, и они не могут убежать — если вагонетка их переедет, то убьёт их всех. Но так получилось, что ты всё это видишь с моста над рельсами, и там есть переключатель, стрелка, с помощью которой ты можешь перевести вагонетку на другой путь, увести её влево, прочь от привязанных людей, и спасти их всех. Что ты в такой ситуации сделаешь?

— Переведу стрелку, разумеется, — сказал он. Придя к решению, что на сегодняшний вечер с уборкой покончено, он уселся на диван.

— Так говорят практически все, — сказала Сара, присаживаясь рядом. — Большинство людей чувствуют моральную обязанность вмешаться в ситуацию, когда жизнь человека в опасности. Да, я забыла тебе сказать одну вещь. Ко второму пути привязан какой-то здоровенный тип. Если ты переведёшь стрелку, он погибнет. Теперь что ты сделаешь?

Он обнял её за плечи.

— Ну, я… я думаю, что всё равно переведу стрелку.

Она положила голову ему на плечо.

— Большинство людей так говорит. Почему?

— Потому что пусть лучше погибнет один человек, чем пять.

Он уловил по её голосу, что она улыбается.

— Стартреккер до мозга костей. «Потребности многих важнее потребностей одного». Неудивительно, что в это верит мистер Спок — это явно продукт рационального мышления. Тогда подумай вот над чем. Пусть нет второго пути. И здоровенный дядька не привязан к рельсам на левом пути, а стоит рядом с тобой на мосту. Ты совершенно точно знаешь, что если ты сбросишь его с моста так, чтобы он упал перед вагонеткой, то она остановится прежде, чем доедет до пятерых привязанных людей. Но сам ты довольно щуплый. Сбив тебя, вагонетка не остановится, так что тебе прыгать нет смысла, но здоровый дядька её точно остановит. Твои действия?

— Ничего не буду делать.

Дон почувствовал, как она кивает.

— И снова большинство людей отвечают точно так же — они ничего не станут делать. Но почему?

— Потому что… гмм… потому что это неправильно — ну, э-э… — Он задумался, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл.

— Видишь? — сказала Сара. — Ситуации почти идентичные. В обоих случаях ты решаешь, что должен умереть один человек — причём один и тот же человек — чтобы спасти пять других людей. Но в первом случае ты делаешь это, переведя стрелку. А во втором ты собственными руками толкаешь человека навстречу смерти. Рациональное уравнение в обоих случаях одно и то же. Но второй случай отличается эмоционально. Большинству людей то, что казалось верным в первой ситуации, во второй кажется неправильным. — Она помолчала. — Инопланетяне не задавали этот конкретный вопрос про вагонетку, но задали другие, которые имеют эмоционально этичное решение и логически этичное. Насчёт того, какому из них драконианцы отдают предпочтение, у меня уверенности нет.

Дон снова задумался.

— Но разве не естественно было бы для высокоразвитых существ предпочитать логику эмоциям?

— Не обязательно. Справедливость и стремление к взаимности могут казаться эмоциональными реакциями: они встречаются и у животных, которые, очевидно, не мыслят отвлечёнными, символическими категориями, но именно их мы ценим выше всего. Инопланетяне также могут их ценить, из чего может следовать, что они ожидают эмоциональных ответов. Тем не менее некоторые из моих коллег доказывают, что логические ответы лучше, потому что они означают более сложный тип мышления. И всё же, давая одни лишь логические ответы, мы исказим свой подлинный образ. То есть, подумай, к примеру, вот о чём — они нас об этом не спрашивали, но пример характерный. Есть двое детей, мальчик и девочка. Представь, что когда Эмили станет постарше, они с Карлом поедут куда-нибудь на уик-энд и решат заняться друг с другом сексом — всего один раз, только чтобы посмотреть, каково это.

— Сара!..

— Да-да, у тебя такая мысль сразу вызывает отвращение… И у меня, понятное дело, тоже. Но почему она нам так противна? Предположительно потому, что эволюция взрастила в нас желание практиковать экзогамию и избегать родовых дефектов, которые часто сопутствуют кровосмесительным связям. Но представь себе, что они пользуются противозачаточными средствами — а ты знаешь, что моя дочь ими будет пользоваться обязательно. Вдобавок ни один из них не является носителем венерических болезней. Так что они сделали это один лишь раз, и это не нанесло им совершенно никакого психологического вреда, и они никому об этом не рассказали. Это по-прежнему отвратительно? Моё нутро — и твоё, я думаю, тоже — говорит, что да, хотя мы и не можем сформулировать причину этого отвращения.