Журнал «Если», 1993 № 08

Лукас зарычал.

Рэйф и Габи обернулись. Волк сидел около бесчувственного Мартина; дыхание его стало тяжелым, и на выдохе хрипы переходили в рычание.

— Что такое, Лукас? — спросила Габи.

— Эб, — сказал Лукас.

— Мы рядом с Эбом?

— Нет. Далеко. Эб сердится, — сказал волк. — Эб волнуется. За тебя, Габриелла.

— За меня…

— Лукас! — перебил Рэйф, — Эб знает, где мы, где Габриелла?

— Нет, — прорычал Лукас. — Он не знает. Он знает, что вы не дома. Он волнуется.

Габи посмотрела на Рэйфа, потом снова на волка.

— Лукас, — сказала она, — ты должен знать, где Эб. Где, Лукас?

Рычание стихло. Лукас облизнулся своим длинным языком, а потом медленно-медленно стал опускать голову, пока не коснулся носом руки Габи, которую она перекинула через спинку кресла, когда повернулась лицом к нему. Он заскулил и виновато лизнул ей руку.

— Нет, — сказал он.

— Ты не знаешь? — допытывалась Габи. — Ты действительно не знаешь?

Лукас снова взвыл и лизнул руку.

— Не знаю, — сказал он. — Эб есть для меня. Для тебя нет.

И он ткнулся носом в ладонь Габи.

— Не переживай, — она взъерошила густую шерсть между ушами зверя.

Он снова лизнул ей руку и поднял голову. Они долго летели в молчании. Потом девушка заговорила.

— Эб, должно быть, не хочет, чтобы я знала.

— Возможно.

Габи резко повернулась к Рэйфу.

— Ты считаешь, есть какое-то другое объяснение? — вопрос прозвучал вызывающе, почти грубо.

— Помнишь, как я нашел дорогу к Лукасу, в лес? — спросил Рэйф. — Я рассказывал тебе о том, что я обнаружил в самолете по дороге в крепость в горах. Оказалось, я могу чувствовать Лукаса каким-то глубинным уровнем сознания. Было довольно странно ощущать его рядом, тогда как сам он находился в тысячах километрах от меня. Я его спросил тогда, может ли он так же чувствовать меня? Он сказал, что может. Потом я спросил, способен ли он чувствовать Эба, и он опять подтвердил. Я думаю, он и сейчас способен ощущать его, но либо Эб находится одновременно везде, как мне тогда казалось с самим Лукасом, либо, чтобы объяснить нам, где Эб, ему не хватает понятий.

Габи в задумчивости смотрела на него. Потом обернулась и потрепала волка по загривку.

— Лукас, — ласково позвала она. — Лукас…

Сквозь монотонное гудение моторов слышно было, как волк шершавым языком лижет руку девушки.

— Почти прибыли, — сказал Рэйф. — Готовься.

— Сколько осталось? — спросила Габи.

— Чуть меньше десяти миль, — сказал Рэйф. — А точнее, шестнадцать километров. Здесь, в Англии, такое воздушное движение, что, думаю, они не будут рисковать и посадят самолет только на самом подлете, а минимальная дистанция будет не меньше пятнадцати километров, в целях безопасности. Ты готова?

— Сейчас, только оденусь потеплее.

Пока Рэйф программировал автопилот на посадку в маленькой деревушке рядом с церковью, Габи порылась в аварийных запасах и добыла оттуда куртки и спасательный костюм.

— Одевайся, — она протянула Рэйфу куртку. — Я послежу за приборами.

С трудом натягивая поверх одежды черную куртку, Рэйф подумал, что на земле она весьма пригодится — не только защитит от дождя, но и сделает их совершенно незаметными в такой темноте.

Гудение моторов затихло, на приборной доске замигали белые огоньки, и самолет тихо приземлился на церковный двор.

— Помоги Мартину, — попросил Рэйф.

Они натянули на спящего Мартина такую же куртку и вытащили его из самолета. После благодатного канадского лета ветер показался им холодным и сырым. Рэйф забрался в самолет и запрограммировал его на автономный полет.

— Все в порядке, — сказал он, вылезая. — Теперь у нас есть полчаса, чтобы найти машину.

На поиски действительно ушло почти полчаса, и в конце концов пришлось взломать дверь ка-кого-то гаража и взять допотопный грузовик. Пока они забирались в кабину машины, самолет поднялся в ночное небо и неспешно, на пределе минимальной скорости, полетел на восток на высоте четырехсот метров.

Внизу стояла непроглядная тьма, но небо было ясное, звездное, и при свете луны отчетливо виднелся черный силуэт низко летящего самолета. Габи следила за самолетом, а Рэйф, управляя машиной, следил за дорогой. И все же дважды они чуть не потеряли свой летучий ориентир. Дважды самолет вдруг резко сворачивал в сторону и летел не вдоль дороги, а над полями.

Когда это случилось в первый раз, Рэйф довольно быстро сумел направить машину вслед за ним. Во второй раз они едва не перевернулись; под колесами рухнул чей-то забор, и машина понеслась прямо по полю, пока, сломав еще один забор, снова не выскочила на дорогу.

Наконец самолет сделал круг и плавно сел за деревьями.

— Дальше придется идти пешком, — сказал Рэйф.

Загнав грузовик в придорожную канаву, они вышли из машины и двинулись через поле к деревьям. Вскоре показалось здание, большой старинный дом с лужайками и газонами, окруженный высокими деревьями и живой изгородью. Они приблизились к нему сзади, там, где густели кусты сирени, а деревья подступали вплотную к забору.

Рэйф оставил Габи и Лукаса перед изгородью, а сам нырнул в кусты. Через минуту он вернулся.

— Колючая проволока, — сообщил он, — и раз уже ее здесь натянули, значит, она под током. Однако это препятствие не такое уж высокое — футов десять. Лукас, если я встану перед изгородью вот так, — Рэйф нагнулся и уперся руками в колени, чтобы показать Лукасу, как он будет стоять, — ты сможешь прыгнуть мне на спину, а со спины перемахнуть через изгородь?

— Да, — сказал Лукас.

— Отлично. Так и сделаем. Когда окажешься внутри, не отходи от изгороди: дальше могут быть и капканы, и мины, словом, все что угодно, а у самой изгороди они должны были оставить хотя бы узенький проход для охраны. Иди вдоль изгороди или стены, или что там будет, пока не упрешься в ворота. Там жди меня. Я постараюсь проникнуть через них.

— А как же охрана? — воскликнула Габи.

— На нее-то я и рассчитываю, — ответил Рэйф. — Такое место без охранника не оставят. Я постараюсь заставить его подойти к воротам. И тогда, Лукас, ты его возьмешь. Причем быстро, чтобы он и пикнуть не успел. Не двигайся, пока я не позову тебя. Ты понял меня?

— Понял.

— Хорошо. Теперь давай переправим тебя внутрь.

Они подошли к изгороди. Рэйф пошире расставил ноги, пригнулся и уперся руками в колени. Мерцающая в лунном свете проволока была в футе от его лица.

— Давай, Лукас, — сказал он, — пошел!

Рэйф услышал шумное дыхание, тяжелую поступь волчьих лап, и наконец на спину ему обрушилась такая тяжесть, что он с трудом удержался на ногах и чуть не рухнул на колючую проволоку.

— Лукас, — прошептал он, — осторожно.

С другой стороны изгороди послышалось приглушенное ворчание, а через секунду сквозь переплетения проволоки стал виден черный силуэт зверя.

— Отлично! Хороший Лу… — Рэйф оборвал себя на полуслове. Он уже приготовился похвалить Лукаса, словно послушную собаку. Но тут же опомнился. Габи права: Лукас — не просто собака. Он — личность, и снисходительная похвала его только обидит. — Отлично сработано, Лукас.

То же глухое ворчание в ответ.

— Теперь я пошел, — сказал Рэйф, поворачивая направо. — Следуй за мной вдоль забора, сколько сможешь.

Усадьба оказалось большой, и они, стараясь не терять из вида проволоку, тускло блестевшую между деревьями, долго брели в темноте. Снова дошли до дороги, повернули налево и направились дальше. Как и ожидал Рэйф, вскоре показалась высокая каменная стена, по верху которой тоже тянулась проволока. Казалось, она охраняла усадьбу даже от стоящих снаружи деревьев. Наконец Рэйф увидел и ворота.

Он остановился. Стараясь идти как можно тише, Рэйф добрался до ворот и выглянул из-за колонны. Прутья ворот были из кованого железа, создавая впечатление абсолютной неприступности.

Сердце колотилось, лицо горело, и Рэйф позволил себе немного постоять на холодном ветру. Через несколько секунд он двинулся к воротам.