Гордиев узел. Современная японская научная фантастика

Из мангровых зарослей выскочили шесть вооруженных винтовками и автоматами вьетнамцев и залегли в грязь.

— Вьетконг не сдается! — заорал в микрофон парень, который еще недавно болел за армию Южного Вьетнама.

— А почему их называют «Вьетконг»? — обратился к Торагодзэн дед из деревни.

— Сегодня точное происхождение этого слова уже неизвестно...

— Ничего-то нам точно не известно, — передразнил ее один из парней.

— Однако, — поспешно добавила Торагодзэн, — эти люди через средства массовой информации прославили Вьетнам на весь мир. А туристический бизнес обеспечил сегодняшнее процветание Вьетнама. Эти люди и есть Вьетконг. Поэтому считается, что, скорее всего, название происходит от словосочетания «Конструкторы Вьетнама», иначе говоря, «Строители Вьетнама».

Посреди рисового поля бойцы Южного Вьетнама и вьетконговцы начали перестрелку. В автобусе из репродукторов послышались автоматные очереди. Гид удвоила громкость, так что в автобусе все казалось еще более реальным, чем снаружи.

— Круто! Круто! — веселились парни, вскочив со своих мест.

— Такая пальба стоит, а убитых нет, — поделился я своими наблюдениями с замом.

— У них, — ответил он, — из двадцати выстрелов восемнадцать холостые. Оружие и патроны старого образца, все на счету — их ведь так сложно производить. И делать их некому, и материалов для них не хватает. Один выстрел из винтовки, к примеру, обходится в ту же сумму, что взрыв водородной бомбы весом в мегатонну. Потому как мастеров по ядерному оружию хоть пруд пруди, а умельцев, способных изготовить пули нужного калибра, во всем мире — считанные единицы.

— А вот сейчас, как в старые добрые времена, идет небольшой бой на уровне взводов, — объяснила Торагодзэн, убавив звук в репродукторе. — Обратите внимание на армию Южного Вьетнама. Только что погиб один солдат. Помолимся же за упокоение его души!

— Что же такое происходит? — с жалостью покачал головой усатый.

Один из чернокожих солдат ничком упал посреди поля и не шевелился.

— Это же трагично! — заголосил усатый, вскочив с места. — У нас на глазах гибнут люди. Как можно безучастно наблюдать за этим ужасом? Как можно веселиться, глядя на такую жестокость?

— Они, между прочим, все добровольно сюда приехали, — возразил ему один из парней. — Это, между прочим, их профессия.

— Вот именно. Нравится им умирать — так пусть себе. Разве нет? — поддержал его второй.

— Закончится война — и все они лишатся работы.

— Недопустимо так относиться к собственной жизни — ни за какие блага, ни за какие деньги на свете! — усатый в возбуждении размахивал кулаками. — Это нужно немедленно прекратить. О чем только думает Федерация!

— Вообще-то, вьетнамская война по неофициальной информации — одна из мер федерального правительства по регулированию численности населения. Так что Федерация тоже довольна, — заметил замначальника, оглянувшись на усатого. — Поскольку средняя продолжительность жизни увеличилась, правительство уже не справляется с проблемой перенаселенности. Молодежь согласна умирать только здесь. Естественно, каждый год в парламенте поднимают вопрос о том, насколько легитимна эта война, однако парламентарии никак не могут прийти к определенному заключению. Впрочем, «не могут» — это не совсем точно, просто так заведено — не приходить ни к какому заключению.

Усатый скорчил недовольную мину и с ворчанием уселся на свое место.

Торагодзэн украдкой одарила замначальника очаровательной улыбкой и продолжила:

— Давайте еще немного приблизимся к Вьетконгу.

Наш автобус начал потихоньку двигаться по рисовому полю в сторону леса. Прямо под нашими окнами молодой вьетконговец во всю палил из автомата. Его боевой дух явно был на подъеме. Похоже, это был дебют, точнее, боевое крещение.

— Здорово воюет, — восхитился я.

— Дать, что ли, ему чаевые, — пробормотал замначальника.

— Чаевые?

— Это делается вот так.

Зам вытащил из кармана купюру, сложил ее в несколько раз, вложил в капсулу в вакуумной трубе, вмонтированной сбоку кресла, и закрыл отверстие крышкой. Капсула пробкой вылетела из автобуса и упала перед молодым вьетконговцем. Солдат, согласно старинному ритуалу, трижды разрезал ладонью, как мечом, воздух, благодаря богов за награду. Потом поднял с земли капсулу, поднес ее ко лбу, отвесил поклон в нашу сторону, а затем снова принялся палить из автомата. От его пули на землю грохнулся еще один чернокожий боец армии Южного Вьетнама.

— Потрясающее легкомыслие! — снова взорвался усатый.

— Какое нам, мать, вышло нынче везение, а! — обратился старик крестьянин к своей жене. — Мы-то и ведать не ведали, что на белом свете есть такие интересные вещи.

— Здесь ничего не происходит всерьез! — вскипел усатый.

— А почему эта война не обрела мировую известность? Ведь так интересно, — обратился я к заму.

— Раньше о ней наверняка знало больше людей. Я хочу сказать, в то время, когда она только началась, — пояснил замначальника. — Тогда, вероятно, это был не туристический бизнес, как сейчас, а, скорее, экономическая политика. Есть теория о том, что в те времена две сверхдержавы, разделившие мир между собой, поставляли оружие для этой войны, тем самым создавая и развивая промышленные структуры. Если полистать древнюю историю, то начинаешь понимать, что стабильность, а также развитие экономики той или иной эпохи всегда обеспечивались с помощью войн. Кроме того, война, по всей видимости, была еще и способом борьбы с безработицей. Это сейчас можно жить в свое удовольствие и без работы. Но раньше, думаю, люди не могли себе этого позволить, — зам кивнул в сторону парней, не оставлявших попыток заключить в объятия уже изрядно помятую Торагодзэн. — И таких вот парней раньше отправляли на войну. Так что, наверное, война служила еще и мерой борьбы с подростковой преступностью.

— Дочка! Скажи, пожалуйста, — обратился дед к гиду, — это представление круглый год идет, без выходных?

— Нет, выходные предусмотрены, — ответила Торагодзэн с улыбкой, и на щеках у нее появились ямочки. — Согласно древней традиции, на Рождество и Новый год у нас объявляют прекращение огня. Кроме того, поскольку среди солдат имеются буддисты, в Праздник цветов [41] у нас тоже перемирие.

— То есть так было и раньше? — спросил я.

Торагодзэн с гордостью выпятила свою пышную грудь:

— Да, это совершенно достоверный факт. В такие дни прекращение огня объявляли с начала войны.

— Вот видите, — один из парней победоносно посмотрел на усатого господина. — Эта война с самого начала была несерьезная.

— Но ведь Новый год и Рождество — самый разгар туристического сезона, — обратился я к Торагодзэн. — Не будет представления, не будет и туристов.

— Все действительно так. Над этой проблемой в «Намтуре» долго ломали голову, — кивнула Торагодзэн, мило сложив губы в улыбку. — В конце концов решили, что на Рождество воюющие стороны будут швырять друг в друга рождественскими тортами, а на Новый Год — рисовыми лепешками моти [42]. На Праздник цветов проводится состязание по обливанию друг друга цветочным чаем аматя.

— Что же это такое?! — усатый поднял глаза к небу и печально вздохнул.

— Господа! Обернитесь. К нам приближаются главные силы армии Южного Вьетнама — две элитные роты.

Беленькой ладошкой Торагодзэн указала назад, и все в автобусе обернулись.

— Ого! Вот они!

— Вот это да!

— Южный Вьетнам, вперед!

— Так держать!

В направлении к автобусу шлепали по грязи стрелковая и артиллерийская роты, состоявшие из юных негров. В руках у стрелков были винтовки М14 и М16 и пулеметы М60 — все старого образца. Артиллеристы волокли по грязи орудия М56 — 90-миллиметровые самоходные пушки, 81-миллиметровые минометы, 105-миллиметровые тяжелые минометы и 106-миллиметровые безоткатные орудия. В дополнение к 81-миллиметровым минометам имелись 40-миллиметровые гранатометы М79. По виду все орудия были древние — с дулами ярко-ржавого цвета.