Истина где-то рядом (СИ)

-- Ничего я не помню Сашка. У меня запой был. Какая тут бабка и слепуха говорящая, какой ты из себя. Мне не до этого было.

-- Ясно. Из-за твоих похождений и пьянок я буду считаться сумасшедшим до безвременной погибели.

-- Знаешь, что я тебе посоветую, бросай эту работу и иди ко мне.

-- Нет, Вадим Петрович, спасибо. Что бы медленно, но верно стать твоим пациентом. Не дождетесь.

-- Не обижайся Саша, я больной человек. От меня женщины уходят!

-- И правильно делают.

-- Ты так думаешь?

-- Да.

-- Ну тогда прости, прощай, забудь и больше не звони.

-- Так и поступлю олух.-- я положил телефон в карман. Мы уже подъезжали к городу. Водитель с каким-то озабоченным лицом подъехал к главному зданию Института и взяв деньги быстро уехал.

4 Глава.

Наступил Ноябрь. Облака уже ходили низко, и с каждым днем становилось все холоднее, а потом и вовсе выпал снег. Екатерина Михайловна умерла от инфаркта пятого числа сего года. В место нее мне дали женщину лет 35 Неврастеничку с комплексом неполноценности. ( Леониду Михайловну Сидорову). Вот уж я с ней намучился. Тут вообще про все забыть можно было. Я ходил к ней не как ко всем два раза в неделю, а через день. Так много о женщинах я не узнал бы и за всю жизнь сколько узнавал из разговора с ней к примеру что пудра лучше ложиться на жирный крем, а помада сушит губы, а на синтетические чулки бывает аллергия, а роды очень тяжелое занятие поэтому обоих своих детей она рожала при помощи кесарева сечения. Дети бегали, тут же норовя что-нибудь утащить со стола. Дошло до того, что через месяц они стали называть меня папой. Я отказался от этой балаболки, потеряв тем самым огромные деньги, но машину все-таки купил. Благодаря другому своему клиенту Прохоренко и его друзьям я побольше разузнал о семье Вики из Интерната и Екатерине Стаценко. Катя была проституткой со стажем, было ей тридцать девять лет. Жила она в центре в гостинице в одном и том же номере 67 на втором этаже. Оказалось, что мой Банкир со стажем очень часто у нее развлекается. По его признанию деваха она красивая и не прихотливая. Параметры он тоже сообщил, но я запомнил только рост 1 метр 89 сантиметров и то, что она брюнетка с синими линзами. Прохоренко обещал принести фотографию, но так и не принес, а в конце Ноября отдал мне деньги, непонятно за что и уехал в США. Больше я его не видел и не слышал.

За это время я несколько раз пытался навестить Вику, но меня к ней не пускали. Говорили, что после моего отъезда психическое состояние девочки ухудшилось и она стала бредить. При чем тут я, я не понял, но настаивать слишком долго не стал.

Первого Декабря я осмелился навестить Катю у нее в апартаментах, предварительно договорившись о встрече. Сказал, что ее мне рекомендовал Прохоренко. Она радостно взвизгнула услышав его фамилию и попросила приехать как можно быстрей. Встреч с жрицами любви у меня никогда не было и я раньше думал что не будет, поэтому с чем приходить я не знал. Зайдя в первый попавшийся магазин я купил бутылку водки, бутылку СоСаСолы, как говорит Вадька, конфет и поперся, по другому не скажешь. В полу- тумане я добрался до ее этажа, презрев лифт. Постучал. Звучный как труба голос кокетливо прокричал ?Входи открыто.? Я рванул дверь от себя. В комнате пахло куревом. Все затянуто дымом. Будто курило человек сто не меньше. На огромном диване, закинув ноги на спинку сидела она. Матом конечно ругаться не хорошо, но более нормальных слов для выражения того что я увидел у меня тогда не возникло. Но сейчас я попытаюсь. У нее были худые костистые руки, увенчанные золотыми браслетами, кисти кончались длинными ярко голубыми ногтями. Ноги те самые, закинутые затянуты в серый чулок. Прозрачный сарафанчик держится на маленьких бретельках постоянно сползающих с плеча. Но вот чего я не смогу описать так это лица.... Не думал я, что у Прохоренко такой вкус. О близости я сразу же и думать забыл. Сел на стульчик у входа, что бы можно было убежать, если что и делово осведомился.

--Вы Катя?

--Йес.--по-английски ответила она видимо намекая, что платить надо валютой.

--Эскьюз ми Кэт..--начал было я но в горле пересохло.--Ты бабушку свою навещаешь?

--Что?--Она взмахнула головой и опустила ноги, мне показалось, что пудра отклеится от лица и предсмертной маской упадет на деревянный пол.

--Бабушку навещаешь?--сглотнул я.

--Вы кто?--?Замечательный вопрос почему я водовоз.?

--Я от Прохоренко. Вы понимаете... Вы наверное не так меня поняли. Он очень просил меня вас навестить, спросить как дела, но простите не спать с вами, так и сказал только тронь мою Катю все тебе оторву.--меня понесло, но я спасал свою жизнь.

--А бабка моя тут причем?--вполне резонно осведомилась она.

--Да так просто к слову пришлась.

--Интересно, что вам к слову приходится. Значит просто поговорить?

--Значит просто.--выговорил я.

--Ну давай поговорим.--она уселась поудобнее.--Живу я хорошо. Денег хватает. Все окэй. Раньше когда не хватало приходилось в интернате служащей работать, а сейчас все нормально.

--В каком интернате?

--Удивлен. Я тоже себе удивлялась. Я без косметики обыкновенная швабра. Вот и работала в Интернате для слепых, столы накрывала, полы мыла. Потом правда выгнали, но это не интересно.

?Как обухом по голове. Значит Вика с ней перекрещивалась. Вот она точка прикосновения!?

--А как там Витенька?

--Прохоренко? Да ничего. Живет помаленьку в своей Америке.

?Бог его знает там он, или не там.?

--А что это вы в руках держите? Это мне.

--Вам.--протягиваю пакет. --От Витеньки подарок. Ну ладно я пойду что ли.--Встаю, подхожу к двери.--Очень было приятно.

Подхожу к лифту, еле-еле прихожу в себя. Жду. Предположим, девочка как-то почувствовала, что у меня не лады со здоровьем. Надо было как-то предупредить. Но не таким же способом. А если бы я разбился? И зачем тогда Чаек с Дорогушей. Нет, это не то. Двери открываются, вхожу. Две секунды. Выхожу из гостиницы. Вон он мой серебряный Джипик. Радио погромче. Откидываюсь на спинку, закрываю глаза.

***

Скоромец сидел на диване и курил. С тех пор, когда я его спросил предварительно набубенившись: Мстислав Валерьянович, а я вас Дорогушей не называл, он как-то погрубел. Ответа, правда, он тогда не дал. Так я и остался в не веденье.

--Сегодня у вас Маргарита Петровна Доценко.--сказал он. Странно обычно меня просвещали другие люди.

--Хорошо.

--Это моя жена, так что прошу быть с ней предельно...

--Я со всеми предельно.--прервал я.

--Знаю. Только не называйте ее Дорогушей.

--Да хватит вам Мстислав Валерьянович, я же пьяный был.--сказал я, чувствуя как ухнуло сердце.

--И запомните юноша, если бы вы меня так назвали вы бы тут не сидели. Поняли?

--Понял.

Только вот не могу понять, почему через полтора месяца он мне отвечает на вопрос? Тугодум он что ли. Раньше никогда за ним такого не замечал.

***

Жена у него была не молодая, как и он сам. Такую я не то что бы дорогушей, я ее по имени отчеству боялся назвать. И как он с ней уживается. Казалось она перед тем как меня встретить съела озверину. Глазки горят, щечки горят, руки трясутся и тянутся к шее. Так и хочется осенить крестом. Жаль что не ношу. Какие у нее проблемы я понял сразу и помянул плохим словом своего начальника. Видимо он мне очень доверял.

Ревность одной особи к другой вот причина многих ссор и даже разводов. Встречались мне случаи, когда жена приревновала мужа к женщине попросившей пробить талончик. А одна устроила своему кормильцу сцену в музее, когда тот рассматривал статую какой-то богини. И если в первом случае гражданка с талончиком обозвала любящую пару и вышла, то во втором статуя молчала и ушла жена, кстати навсегда.

Сначала я долго уговаривал эту женщину сесть. Минут тридцать. Потом с трудом удерживал ее в том положении и пытался разговорить минут сорок. Потом в неразборчивых криках сквозь слезы пытался уловить смысл час двадцать.