Доннерджек

Неожиданно откуда-то с дерева, из зеленого сумрака послышался голос:

— Вирджиния Тэллент, ты зашла далеко.

— Правда, — ответила она, останавливаясь, — листва здесь выглядит гуще, чем обычно в это время года. И я видела много вышедших на охоту вилчей.

— Прошли проливные дожди, — что привело к увеличению количества питающихся листьями грохнеров. Они быстро размножаются, как, впрочем, и вилчи, для которых грохнеры служат пищей. Скоро наступит период танцев вилчей. А потом начнется миграция на юг охотящихся на них диких котов.

— А почему на юг?

— Когда сократится количество грохнеров, коты станут искать мышей, полчища которых появятся на юге.

— Почему?

— Злаки, их пища, уже сейчас дали прекрасный урожай из-за наводнения, принесшего на поля нитраты.

— А земля после дождей?

Ответа не последовало. Зеленое пламя прекратило свой танец.

Вирджиния улыбнулась и пошла дальше. Облака закрыли солнце, послышались далекие раскаты грома. Тропа свернула влево, выровнялась. По листве застучали первые капли. Полыхнула молния. И Вирджиния ускорила шаг.

Ливень застал ее, когда она вышла на открытое место там, где тропа расширялась перед выходом на плато. Вирджиния предусмотрительно решила не приближаться к рощице высоких деревьев и выбрала для укрытия кустарник с широкими листьями, росший на границе каменистого плато.

Устроившись в окруженной листвой пещере, она смотрела, как вода стеной прикрывает вход в ее убежище, и изредка вытирала попадавшие на лоб брызги. Камень на открытых участках потемнел от влаги и превратился в тусклое зеркало, по которому пробегали замысловатые тени.

Вирджиния не отрывала от них взгляда — и вдруг ей показалось, что на влажном камне проступают глаза. Шевельнулись темные влажные губы.

— Вирджиния, — заговорил камень, — сильнее всего подвергаются эрозии восточные склоны, частично из-за направления ветра, частично из-за стока, определившегося событиями прошлых лет.

— Маркой! — воскликнула она.

— Да. — Камень превратился в статую в человеческий рост, а Хранитель как ни в чем не бывало продолжал говорить:

— Направление ветра определяется разницей температур между данной областью и шестью большими, одиннадцатью малыми районами, а также прибрежными участками и районом озера Триада, оказывающим серьезное влияние на атмосферу. Твое путешествие до сих пор было удачным?

— Пожалуй, — ответила Вирджиния. — Мне всегда нравится бывать в твоих владениях. Они меня поражают и завораживают.

— Благодарю. А моя соседка Кордалис?

— Интересный вопрос. Быстрое распространение диких ползучих растений может привести к нарушению ботанических циклов.

— Мне кажется, все дело в окраске цветов. Ей слишком нравится желтый.

— Я никогда не рассматривала ситуацию в каком-нибудь районе с точки зрения эстетических предпочтений Хранителя.

— А как же иначе? Особенно если речь идет о молодых.

— Старые выше таких глупостей?

— Конечно. В целом многие вырабатывают разумную точку зрения. С другой стороны, легко найти и таких, чей вкус с годами лучше не становится.

— Может, назовешь несколько имен?

— И не подумаю. Не хочу быть мелочным. Ты и сама в состоянии сделать выводы из того, на что смотришь. Вирджиния улыбнулась и вытерла лицо рукавом.

— Ладно, — согласилась она.

Неожиданно лицо на камне начало расплываться.

— Возникла необходимость… — заявил Маркой. — Нет. Вряд ли мой мир будет уничтожен, если я не отвечу. — Лицо застыло, снова вернулось на поверхность камня. На губах осталась легкая улыбка. — Я так редко тебя вижу, Вирджиния. Как ты поживаешь?

— Очень неплохо, спасибо, — ответила она. — Насколько я понимаю, у тебя тоже все в порядке.

Камень слегка качнулся. Существо кивнуло:

— Да, в последнее время я не участвовал в эпических сражениях с другими Хранителями, если ты на это намекаешь. Все битвы давно закончились.

— Я никогда ни о чем таком не слышала.

— О них мало кто знает — если подумать. Так что, пожалуй, ты имела в виду нечто другое.

— Да, конечно. Но все равно мне ужасно интересно. Наверное, речь идет о переходе от чистого программирования к независимой эволюции на Вирту. Мне никогда не доводилось слышать о войнах между Хранителями.

— Я не понимаю разговоров о том, что некоторые называют Вирту. Есть наш мир. А что может быть еще? Да, мы сражались за право контролировать свои владения после сотворения мира, когда территория еще не сформировалась окончательно. Тогда рождались союзы, расцветало предательство, одерживались славные победы, а кто-то терпел горькие поражения. Замечательное было время!.. Но я рад, что оно прошло. От бесконечных подвигов устаешь. Да, личная вражда, кровная месть еще встречаются, однако их и сравнить нельзя с тем, что бывало в старину. Я уже довольно давно не нарушал мира — и хорошо.

— Любопытно. Слушай, а представители властей — такие, как я — никогда не записывали ваши истории о прошлом?

— Я могу говорить только за себя — мне ни с кем не приходилось делиться этой информацией. Другие Хранители тоже не слишком общительны при встречах с мобильными разумными существами.

— Тогда почему же ты сделал для меня исключение?

— Я уже некоторое время знаком с тобой, Вирджиния, ты рассказала мне о своей слепоте и параличе — следствиях неизлечимых неврологических осложнений. Не Думаю, что ты часто обсуждаешь свои недуги. Хорошо, что У тебя есть два тела.

— Ну, я бы все равно предпочла находиться здесь, а не там. Однако было бы неплохо сохранить воспоминания о прежних временах.

— Ничто не потеряно, если жива память.

— Быть может, следует поделиться с другими? Конструкторы-теоретики могли бы извлечь из твоих историй много полезного.

— Я здесь не для того, чтобы кого-то учить. Я не дружу с конструкторами.

— Им было бы легче справляться со своими задачами в будущем.

— Я не хочу, чтобы они работали на моей территории. Или в каком-нибудь другом месте. У них имелся шанс. Они завершили свои работы. Сейчас их здесь никто не ждет.

— Я говорю лишь о развитии знания.

— Хватит! — Лицо исказила гримаса. — Я больше не хочу это обсуждать!

— Как пожелаешь, Маркой.

— Г-да, я так желаю. Давай, я призову своих слуг-элементалей, и ты посмотришь, как они танцуют для тебя.

— С удовольствием.

Тут же из-под камня забила струя воды, соединилась с потоком, льющимся с неба. Через мгновение перед Вирджинией возникли блестящие фигуры, лишенные лиц и признаков пола. Рядом появились более массивные, приземистые существа, слепленные из земли, которые быстро приобретали форму. Поднялся ветер, затрепетала листва. Из-под ног вырвались языки пламени, заплясали демоны пыли.

— Как необычно и замечательно, — заворожено проговорила Вирджиния, когда фигуры взмыли в воздух и закружились в танце.

— Лишь немногие твои соплеменники видели такое, — сказал Маркой. — Посиди рядом со мной и посмотри. Сейчас здесь будет сухо и тепло.

Она подошла к Маркону и уселась рядом. Фигуры закружились быстрее. Вместе с ними танцевали тени.

Артур Иден вернулся на Веритэ после длительного пребывания в Вирту. Покинув камеру перехода в церкви, он сел на городской транспорт и, сделав несколько пересадок, наконец оказался в одной из своих квартир. По дороге его живот недовольно заурчал — видимо, проснулся после продолжительного отдыха.

Дома Иден сразу же заказал омлет, бекон, тосты, фруктовый сок и кофе. Пока кухонный автомат выполнял его приказ, он быстро разделся и вошел в душ. Здесь, стоя под упругими струями, Артур оживил в памяти неделю своего ученичества — так называемое «притязание на программу»: умение выполнять простые упражнения по манипуляции окружающей реальностью, обязательное для всех посвященных первой ступени. Он вспомнил мысленное движение, овладение формой, принятие пространства… Ему нравилось участвовать в ритуальных, заранее запрограммированных состязаниях. Конечно, проигравших тут не было — к концу курса все становились адептами. Иден решил, что отведет целую главу рассуждениям на тему о том, как элишиты рекрутируют новых членов.