Всего один шаг

— Ну хорошо, — я сдаюсь. — Полетели!

Мы с женой срываемся с края комнаты, ровно и мощно машем крыльями. Ежедневные прогулки очень полезны для беременных — сердце ангелов работает в полную силу только в полёте, это человек может обойтись гантелями и прочими заменителями нормальной физической нагрузки. И маховые мышцы тоже должны получать ежедневную нагрузку, чтобы не атрофироваться.

Ирочка ведёт себя солидно — летит ровно, неспешно, и даже поворачивает «блинчиком», без всяких виражей. А вот и озерцо, где мы ежедневно купаемся. Только сейчас раннее утро, и вода за ночь остыла…

«Прекрати, Рома, ну что ты в самом деле… Это же не прорубь!»

Мы с шумом садимся на берегу, искрящемся неправдоподобно чистым песком. Да, каждую ночь роботы службы очистки тщательно прибираются тут, буквально просеивая песок на берегу. А специальные подводные роботы-чистильщики очищают дно, попутно фильтруя воду, и в итоге озерцо становится чище земного Байкала.

— Ух, хорошо! — моя жена хлопает крыльями по воде, поднимая тучу брызг, с плеском погружается в воду. — А ну, к бою!

Я с готовностью принимаю вызов. Мы молотим по воде до боли в маховых пальцах, заливая друг друга целыми водопадами брызг. Действительно «ух, хорошо!».

— А ну-ка, поплыли?

Мы плывём рядом, не расправляя крыльев. Эту манеру плавать кролем Ирочка переняла от меня. Вообще ангелы не любители всевозможного водного спорта. Держаться на воде они умеют инстинктивно, так что учить их плавать не нужно. Купаться тут любят, верно… Но не более.

«А уж нырять нас и вовсе не заставишь. Первые водолазы появились только тогда, когда появились первые батисферы. Ни аквалангов, ни всяких там скафандров у нас не было никогда. Никому просто не приходило в голову, что можно напялить на себя железный шкаф с рукавами и погрузиться на дно… бр-р!»

Мы выбираемся на берег, и я вижу-ощущаю — моя супруга умиротворена и довольна. Аккуратно устраивается на песке бочком, пошевеливая слегка распущенными крыльями, я плюхаюсь рядом.

— Рома, расскажи мне про рыбалку чего-нибудь.

Я смеюсь. Нет, в самом деле смешно — бесчисленные рыбацкие байки, слушать которые у землян почитается дурным вкусом, неожиданно нашли благодарного слушателя в лице моей супруги. Не берусь судить, что тому причиной, во всяком случае, не мой исключительный литературный талант. А может, всё дело в том, что ангелы вообще не ловят рыбу? И я открыватель нового направления в здешней мировой литературе…

— Умник ты мой, — смеётся Ирочка, уловив ход моих мыслей. — Ты прав, Рома. Я тебе говорю — давай, пиши книгу. Такой крутой фантастики у нас никогда не было!

— Ага, родственнички, не ждали!

Ирочкин братец врывается в дом ураганом, и Нечаянная радость, сладко прикорнувшая на своём любимом насесте — икебане, судорожно машет крыльями, пытаясь восстановить равновесие.

— Здравствуй, о Взлетающий на рассвете.

Федя-Фью, уже занёсший крыло для дружеского шлепка, немедленно складывает крылья и становится на одно колено.

— Я рад приветствовать тебя, живая легенда!

— Федя, ты чего? — я ошарашено хлопаю глазами.

— Ну как же… — Федя встаёт. — Каков вопрос, таков и ответ.

— А, понял! — смеюсь я. — Здорово, Федюня!!! — гаркаю я что есть мочи.

— Здорово, Рома!!! — но я уже учён, и перехватываю его крыло своим. — Гляди-ка, сестрица, а ты говоришь, биоморфы ничему не учатся.

— Трепло! Когда я это говорила! — Ирочка возмущённо фыркает.

— Да ладно, пролетели, — братец нимало не смущён неудавшейся провокацией. — Где чай и всё к нему?

— А где Лоа? — встреваю я.

— Работает, — Фью пОходя снимает с настенной икебаны Нечаянную радость, гладит. Зверюшка возмущённо сопит, но вид накрываемого Ирочкой столика заинтересовал её, и летучая соня решает не оказывать активного сопротивления, а подождать естественного развития событий.

— Ладно, братик, не заговаривай мне зубы, — смеётся Ирочка. — Я же вижу все твои помыслы. Садись, пей чай и рассказывай.

— А твои зубы тут ни при чём, сестрица, — Фью тоже становится серьёзным. — Сегодня речь пойдёт о других зубах. Ты в курсе, что Рому чуть не попятили со службы? В курсе, понятно. Ну и какие в вашем семействе сделаны выводы?

Федя берёт со стола маслянистый фиолетовый плод, разрезает его надвое, коротким движением ножа выщёлкивает косточку на тарелку. Нечаянная радость поводит носом, наблюдая за тем, как нож режет плод на кусочки.

— Она сытая, Фью. Только что ела, — это я.

— Летучие сони сытыми не бывают, — парирует Федя, ставя под нос Нечаянной радости блюдце. — Но я повторяю вопрос насчёт выводов…

— Какие ещё могут быть выводы? — я пожимаю плечами. — Работать надо, вот и всё.

— Похвально, весьма похвально… — Федя отхлёбывает чай из пиалы. — И как успехи?

— Пока не очень, — честно признаюсь я.

— А можно подробнее?

— Можно, — усмехаюсь я. — Мне не удаётся ВИДЕТЬ то, что мне нужно. Неуправляемость видений, если это тебе о чём-то говорит…

Нечаянная радость сопит, выдерживая характер. Да, для летучей сони не кушать выложенное под нос угощение — настоящий подвиг. Но наша любимица воспитанное животное, и не желает брать пищу иначе как из хозяйских рук. Я пододвигаю ей блюдце лично, и Нечаянная радость наконец снисходит.

— Ну как же, как же… Ты же у нас первый и единственный Всевидящий на планете. И до тебя этим вопросом никто не занимался, и даже слыхом не слыхивали о таком феномене… Рома, тебе известно такое слово — «помощь»?

— Ну?

— Чего «ну»? Обратись за помощью к Всевидящим, они подскажут и научат. И у нас есть группа ребят, занимающаяся всевидением. Вопрошающему да ответится.

— Да… — я скребу в затылке. — Я понял… Но как-то неудобно…

— Что именно? — Федя смотрит мне прямо в глаза. — Сколько дней отвёл тебе начальник на расшифровку видений? Четыре смены? А ты справишься?

Я молчу, и Ирочка тоже. Против правды не попрёшь.

— Неудобно делать три вещи, Рома — летать в балахоне, обижать жену и не исполнять свою работу. А всё остальное удобно, что-то больше, что-то меньше. Вопросы?

— Всё ясно. Спасибо тебе, Фью.

— Ну тогда мне пора, — Ирочкин брат поднимается. — Спасибо за чай.

— Чего так рано? — подаёт голос Ирочка. — Из полярной зоны лететь, и чай не допить…

— Там Смотрящий из поднебесья на попечении Кеа остался. Вряд ли она продержится слишком долго. И дело не в чае, Иолла. Такой разговор требовал личной встречи, правда. А, да вы оба всё равно не поймёте!

— Ладно, Фью, — смеётся Ирочка. — Спасибо за визит. Привет Лоа и Кеа передавай!

— Ну вот ещё, стану я таскать ваши приветы… Сами передадите. Так… Это будет… Ага, тридцать третьего. И быть у нас не позже обеда, а не как в тот раз!

Я прикидываю — да, всё верно. Как раз у меня выходной. Ирочка же сейчас вообще свободна, и даже на симпозиумы свои не летает. Беременным вредно волноваться.

— Дозволь исполнять, о Взлетающий на рассвете? — мы с Ирочкой отвечаем хором.

— И неукоснительно!

Да-а, вот это зданьице! Впечатляет…

Транспортный кокон выгрузил меня на высоте в тысячу к”аии… локтей то есть… тьфу ты, четыреста метров. Но даже на такой высоте зубья циклопической шестилепестковой стеллы, соединённые вверху обручем, находятся над моей головой. Академия наук, это вам не зачуханная контора вроде службы внешней безопасности или службы очистки водоёмов…

«Федя, ты где? Я тебя не вижу»

«Зато я тебя засёк»

От роя мошек, снующих туда-сюда меж зданиями, отделяется одна, направляясь ко мне, вырастает в размерах, и я узнаю братца Федю.

«Здравствуй, Рома. Лети за мной!»

Мы приближаемся к одной из граней «стеллы», с ходу влетаем внутрь.

— Очень удачно, Рома, что ты залетел сегодня. Все ребята из группы проблем всевидения на месте. Да и я приму участие, если не возражаешь. Вдруг в море горячечного бреда промелькнёт какая-нибудь здравая мысль?