Рифтеры (Сборник)

Но нечто в глубине сознания подсказывает ей: со вто­рым взрывом что‑то не то; может, эхо не такое – словно ты качнул язык древнего церковного колокола, а услы­шал дребезжание бубенчика. И голоса, вернувшиеся по­сле толчка, не торжествуют победу над гнусными ордами корпов, а полны сомнения и колебаний – даже вокодеры не могут этого скрыть.

– Что это за хрень была?

– Аврил? Вы там почувствовали?

– Аврил? Кто‑нибудь слышит... кто‑нибудь...

– Черт побери, Гардинер? Дэвид? Стэн? Кто‑ни...

– Гарсиа, ты... я не...

– Тут пусто. Я на месте, только тут ни хрена нет.

– Ты о чем?

– Все дно пузыря, его просто... похоже, снесло оба...

– Как – оба? Она заложила всего один заряд, и тот был...

– Кен? Кен! Где ты, черт бы тебя побрал?

– Лабин здесь.

Тишина в воде.

– Мы лишились медотсека. – Голос у него как ржа­вое железо.

– Что?..

– Как?..

– Заткнуться всем на хрен, – рычит в темноту Ла­бин. Снова молчание, почти полное. Кто‑то продолжает стонать‑скрежетать по открытым каналам.

– Очевидно, на пузыре остался нераспакованный за­ряд, – продолжает Лабин. – И детонировал он от того же сигнала, которым мы подорвали «Атлантиду». С этого момента и впредь – только узконаправленные импульсы. Иначе могут сдетонировать и другие. Всем...

– Говорит «Атлантида».

Слова раскатываются над морским дном, как Глас Бо­жий, никакие помехи его не оскверняют. «Кен забыл вернуть блокаду, – соображает Кларк. – И начал орать на своих...»

«Кен теряет контроль...»

– Возможно, вы полагаете, что сила на вашей сто­роне, – продолжает голос, – но это не так. Даже если вы уничтожите наше убежище, вы обречены на смерть.

Кларк не узнает голоса. Странно. Звучит он властно.

– Вы инфицированы второй моделью. Вы все ин­фицированы. Вторая модель крайне заразна и не дает симптомов в течение нескольких недель инкубационного периода. Без лечения вы все погибнете в течение двух месяцев. У нас есть лекарство.

Мертвая тишина. Даже Грей не высовывается с «Я же говорила».

– Мы защитили все файлы и культуры от неавтори­зованного использования. Убив нас, вы убьете себя.

– Докажите, – требует Лабин.

– Обязательно. Только погодите минуту. А если вам не терпится, исполните свой трюк с чтением мыслей. Как вы там говорите? «Настройтесь». Мне рассказывали, что это обычно позволяет отличить правдивого человека от лжеца.

Никто не поправляет говорящего.

– Назовите свои условия, – произносит Лабин.

– Вам – нет. Мы будем вести переговоры только с Лени Кларк.

– Не исключено, что Лени Кларк погибла, – гово­рит Лабин. – Мы не можем связаться с ней со времени первого взрыва.

Наверняка он так не думает: она высоко над стан­цией, внутри у нее по‑прежнему тикает. Но Кларк по­малкивает Пусть ведет игру по‑своему. Может, это его последний шанс.

– Это было бы очень плохо для всех нас, – сухо отвечает «Атлантида». – Поскольку предложение будет отозвано, если через полчаса она не явится к шестому шлюзу. Это все.

– Ловушка, – говорит Нолан.

– Эй, ты же сама говорила, что у них есть лекар­ство, – жужжит кто‑то. Кларк не различает голоса за вернувшимися помехами.

– Ну и что? – жужжит в ответ Грейс. – Я не верю, что они с нами поделятся, и уж точно не доверю дол‑ баной Лени Кларк быть моим послом. Как по‑вашему, от кого эти хрены узнали про «тонкую настройку»? За смерть всех наших благодарить надо ее.

Кларк улыбается про себя. «Ее заботит горстка людей. Всего‑то несколько жизней». Она чувствует, как пальцы сжимают рулевой рычаг. «Кальмар» мягко увлекает ее вперед, вода мягко толкает назад.

– Можно последовать их совету. «Настроиться» и про­верить, врут или нет.

Кажется, это Гомес, но помехи становятся все силь­нее, и в них теряются даже грубые интонации вокодер‑ ной речи.

Гудок в челюсти – и писк за ухом. Кто‑то вызывает по закрытому каналу. Возможно, Лабин. Он, как‑никак, король в тактике. Должен был вычислить, где ее искать. Остальные сейчас слишком заняты своими увечьями.

– И что это докажет? Что они собираются... – по­мехи – ...его нам? Черт, если у них и нет лекарства, они могли просто убедить своих, что оно есть, чтобы мы не...

Голос Нолан затихает.

Лабин говорит что‑то по открытому каналу. Гудки у нее в голове звучат назойливей – хотя это, конечно, невозможно, шипение помех глушит сигнал вызова на­равне с остальными.

Опять Нолан:

– Отвали, Кен, зачем нам тебя слуша... ты... не сумел даже перехитри... долб... кор...

Помехи – чистые беспорядочные помехи. Внизу теп­лится свет. Шестой шлюз прямо по курсу, и все помехи на свете не помешали бы ей узнать ту, что ждет за люком.

Вина выдает. Их здесь всего двое, с настолько пере­крученной совестью.

КРЕЩЕНИЕ

Роуэн распахивает люк, не дожидаясь, пока шлюз очи­стится. Морская вода бьется о щиколотки рифтерши.

Кларк сбрасывает ласты и шагает в люк. Костюм оставляет и выглядит обычной тенью, только расстегну­ла капан на лице. Роуэн отступает в сторону, освобождая ей проход. Кларк надежно пристегивает ласты на спину и осматривает спартанскую обстановку помещения. Ска­фандров не видно. Раньше здесь одна из переборок была увешана подводным снаряжением.

– Скольких вы потеряли? – тихо спрашивает она.

– Еще не знаем. Больше, чем их здесь было.

«Мелочь, – отмечает про себя Кларк. – Для нас обе­их. Впрочем, война только началась».

– Я правда не знаю, – говорит Роуэн.

Здесь, в недалекой от вакуума сухопутной атмосфере, ясновидение не работает.

– Мне не доверяли. И сейчас не доверяют.

Роуэн показывает глазами на огонек у стыка потол­ка с переборкой: микроскопический объектив. Всего не­сколько дней назад, когда корпы еще ничего не затевали, рифтеры сами бы следили через них за событиями. Теперь наблюдение ведут люди Роуэн. Она уставилась на риф‑ тершу со странной остротой – Кларк прежде не заме­чала за ней таких взглядов. До нее не сразу доходит, что изменилось: впервые на памяти Кларк у Роуэн темные глаза. Должно быть, отключила подачу информации на линзы, и взгляд не отвлекается на комментарии. В глазах у нее лишь она сама.

Ошейник с поводком и то не были бы так красно­речивы.

– Пошли, – говорит Роуэн, – они в лаборатории.

Кларк выходит из шлюза вслед за ней. Сворачивает

направо в залитый розовым светом коридор. Аварийное освещение, отмечает она: ее линзы превращают его в дурацкую подсветку детской комнаты. А для глаз Роуэн это темная труба, залитая кровавым светом, кишка чу­довища‑людоеда.

На пересечении она сворачивают налево, перешаги­вают разметку опускной переборки.

– Так в чем подвох? – спрашивает она.

Корпы не откажутся от единственного имеющегося у них рычага, не привязав к нему несколько веревочек.

Роуэн не оглядывается.

– Мне не сказали.

Еще один поворот. Они минуют люк аварийного при­чала, вделанный в наружную переборку: стена с этой стороны изуродована нагромождениями проводов и таб­ло. Кларк задумывается, не «Бомбиль» ли стоит на той стороне – но нет, не тот отсек.

Роуэн вдруг останавливается, поворачивается к ней.

– Лени, если что‑то...

Что‑то пинает «Атлантиду» в бок. Где‑то за их спинами с грохотом сталкиваются массы металла.

Розовый свет мигает.

– Чт...

Еще один пинок, уже сильнее. Палуба подпрыгивает. Второй раз услышав металлический грохот, Кларк узнает его: упали аварийные переборки.

Свет гаснет.

– Пат, какого хера вы...

– Не мы, – голос Роуэн дрожит в темноте. До нее не больше метра: смутный силуэт, темно‑серый на черном.

«Никакой паники, – отмечает Кларк. – Ни криков, ни беготни по коридорам, ни переговоров...»

Так тихо – почти мирно.

– Они нас отрезали, – говорит Роуэн. Края силуэта стали резче, деталей по‑прежнему не видно, но очерта­ния проявились. Проявляются и отблески на переборке. Кларк ищет глазами источник света и обнаруживает со­звездие бледных мигающих точек в нескольких метрах позади. На люке.