Станция Араминта

– Идея выглядит неплохо.

– Подобное решение должно исходить от Штромы, а там все не так просто. Похоже, там появилась какая-то новая фракция «Свобода, Мир и Любвеобильное общество» или что-то в этом роде, а они не позволят никаких действий, которые могли бы задеть интересы Умфау. Ну ладно, поживем – увидим. Кстати, у меня для тебя хорошие новости!

– Да? Какие же? – удивленно поинтересовался Глауен.

– На время Парильи на тебя возложены важные официальные обязанности.

– Охранять йипи в общежитии? – обиделся Глауен.

– Совершенно верно! Это ты здорово придумал! Но вдобавок к этому тебе поручено очень престижное задание. Нового Хранителя зовут Эгон Тамм. На время Парильи он поселится в Доме Клаттуков и пробудет здесь до тех пор, пока старый Хранитель не освободит Речной домик. Он приедет сюда вместе с семьей, где есть мальчик Мило, примерно твоего возраста, и девочка Вейнесс, чуть помладше. Это очень приятные, умные и хорошо воспитанные молодые люди. И ты будешь сопровождать их и развлекать во время Парильи. А знаешь, почему выбрали именно тебя? Приготовься выслушать комплимент. Потому что тебя тоже считают приятным, умным и хорошо воспитанным.

– Лучше бы ты был поскупее на комплименты и пощедрее на свободное время.

– Выбрось такие мысли из головы.

– Моя личная жизнь пошла прахом.

– Клаттуки не только отчаянны и смелы, но и находчивы.

– Раз должен, значит – должен, – проворчал Глауен. – Когда я должен приступить к этим обязанностям?

– Как только они прибудут со Штромы. Они скромны и старомодны, не допусти, чтобы они напились пьяными и скомпрометировали этим себя на публике. Хранителю это не понравится, и у него сложится о тебе плохое мнение.

– Хорошо, – проворчал Глауен. – А если они, наоборот, окажутся слишком развязными? Кто тогда защитит меня?

Шард рассмеялся:

– Клаттуки оставались джентльменами при любых обстоятельствах.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Утром в Верд сатир Латуун выскочил на лужайку перед Лицеем, вскинул свои мохнатые руки, притопнул копытцами на ногах, затем издал на своей дудочке пронзительную витиеватую руладу и тем самым объявил начало Парильи. Выпрыгнув на проспект Венсей, он разразился новой нечеловеческой мелодией и, высоко подбрасывая ноги, подпрыгивая и взбрыкивая, как молодое животное, с важным видом повел костюмированное шествие вдоль проспекта. Подпрыгивая и приплясывая в такт музыке, Латууна, праздничная карнавальная толпа, с разукрашенными повозками, механическими монстрами, великолепными дамами и важными джентльменами на роскошных носилках, последовала за ним. Процессию сопровождали музыканты – кто пешком, кто стоя в движущихся праздничных повозках. Заигрывая с попавшимися на пути хорошенькими девушками шествовала фаланга Дерзких Львов, в рыжеватых меховых костюмах. Стайки ребятишек, одетых в костюмы Пьеро и Пульчинелл, бегали взад и вперед, иногда проскакивая чуть ли не под самыми ногами Латууна. Кто же был сатиром? Имя человека, скрывавшегося под этой маской по правилам должно было сохраняться в тайне, но кто бы он ни был, и маска и человек вполне подходили друг к другу. Существовало всеобщее подозрение, что под этой маской скрывается галантный повеса Намур.

Так начались три дня и три ночи веселья. По вечерам в Верд и Милден карнавальная труппа мастера Флореста представит небольшие интермедии, которые сам он называл просто каламбурами, а ночью в Смоллен будет разыграна главная фантасмагория. Затем последует кульминационный парад масок, который под важную и сладкую музыку паваны приведет Парилью к концу.

Таков установившийся за тысячелетие порядок.

Планы Глауена на Парилью были нарушены двумя не связанными друг с другом обстоятельствами, но оба они были неожиданными и досадными: обнаружение у йипи арсенала и прибытие нового Хранителя и его семьи в Дом Клаттуков. Глауен обнаружил, что он, как кадет Бюро В, обязан нести трехчасовое ночное патрулирование вокруг забора, окружающего общежитие йипи. Патрулирование должно предупредить возможную попытку йипи, достать новую партию оружия и устроить: гипотеза, по мнению Глауена, совершенно надуманная.

Шард полностью согласился с сыном:

– Ты абсолютно прав! Вероятность внезапного нападения йипи действительно чрезвычайно мала: возможно пройдет лет двадцать – двадцать пять, прежде чем мы будем, к своему удивлению, убиты взбунтовавшимися улыбчивыми йипи!

– Иногда мне кажется, что ты надо мной издеваешься, – проворчал Глауен, – иначе почему моим напарником оказался Кеди Вук?

– Да? А мне казалось, что Кеди тебе нравится.

– Я ничего против него не имею, если не считать того, что он зануда.

Хотя йипи остались столь же равнодушными и ленивыми, все полагали, что в душе они затаили обиду. Саркастичный и хладнокровный Намур на это заметил:

– Я очень рад, что меня это не касается. Приняв такое решение, я был бы высмеян и выгнан с работы.

– А тебя не удивила та куча оружия, которую мы обнаружили в общежитии? – поинтересовался Чилк, услышав такое замечание.

– Конечно, удивила.

– И в кого, ты думаешь, они собирались стрелять из этого оружия? В туристов?

– Я уже давно бросил всякие попытки понять йипи, – пожал плечами Намур. – Но что я твердо знаю, так это то, что они не смогут организовать и лягушачьи бои без того, чтобы не упасть с дерева.

– А может быть, им кто-нибудь помогает?

– Может быть. Но прежде, чем переворачивать все с ног на голову, я бы сначала хотел получить веские доказательства.

Кеди Вук, который родился на год раньше Глауена, считался старшим патруля. Он не прекращал ворчать все три часа.

– Чрезвычайная ситуация, если она вообще была с самого начала, позади, – заявил он лаконично и безапелляционно. – Так чего нам таскаться взад-вперед по темноте?

– Я знаю, почему, – сказал Глауен. – Потому что Бодвин Вук отдал такой приказ.

– Я-то уж точно тут не по собственному желанию, – фыркнул Кеди. – Они со своей осторожностью уже перегибают палку! Даже если считать, что йипи и могли бы поднять бунт, то они бы перерезали одну-две глотки, и все.

– А этого по-твоему недостаточно?

Кеди недовольно выругался.

– Мне что, надо все по полочкам раскладывать? Йипи никогда не делали такого раньше, так?

– Поэтому мы с тобой и стоим здесь.

– Не понял? – переспросил Кеди.

– Если бы йипи убили наших бабушек, то мы с тобой просто не родились бы.

– Ну-ну, – проворчал Кеди. – Когда ты в таком дурацком настроении, с тобой нет смысла говорить.

Глауен вдруг припомнил высказывание Утера Оффоу в отношении Кеди: «Не удивительно: Кеди просто раньше времени повзрослел» – «Я в этом не уверен, – с сомнением возразил Арлес. – Смотри, с каким он энтузиазмом играет в карнавальной труппе. Да и пошуметь с Дерзкими Львами он тоже не прочь» – «Может быть, все этого просто из-за его стеснительности», – пожал плечами Утер Оффоу.

– Интересно, как долго это патрулирование еще протянется? – проворчал Кеди.

– Пока не кончится Парилья. По крайней мере, мне так сказал отец.

Какое-то время Кеди был занят подсчетами.

– Значит, в Смоллен у нас с тобой поздняя вечерняя смена! И знаешь, что это значит? Это значит, что мы с тобой пропустим и фантасмагорию, и шествие масок!

К своему огорчению, Глауен сообразил, что Кеди прав, и понял, что Сессили в ее костюме бабочки ему не увидеть.

– Тут уж ничего не поделаешь, – уныло сказал он, – придется смириться.

– А ты обратил внимание, – продолжал ворчать Кеди, – начальство-то наше здесь по темноте не шляется, а только кадеты да младшие офицеры.

– Ну, это-то в порядке вещей. Я не считаю себя таким уж умным, но такое мне объяснять не надо.

– Я тоже это понимаю, только вот мне это не больно нравится… Ладно, нам осталось еще двадцать минут, а потом – домой и баиньки.

На следующее утро началась неделя Парильи. За завтраком Шард сообщил Глауену, что сегодня в Дом Клаттуков прибывает новый Хранитель.