ТОЧКА ДЖИ-ЭЛ

Мужчину наблюдавшего за ним, Пошивалов заметил ещё тогда, когда незнакомец в первый раз появился в "Шерлоке Холмсе". Ростом повыше среднего, и средних же лет, крепкий — намётанный глаз Фёдора определил, что вполне возможно он служил или служит ещё до сих пор. Незнакомец устраивался за дальним столиком и потягивал эль.

Пошивалов, заметив, что за ним наблюдают, уже спиной ощущал этот взгляд — свойство, не раз выручавшее и в горах Кандагара, и на родном (родном ли ныне?!) Кавказе.

На третий вечер таких разглядываний незнакомец подсел к Фёдору за стойку. Пошивалов и бровью не повёл, но внутренне подобрался: никаких разговоров с вероятным бывшим коллегой он вести не желал. Краем глаза Фёдор видел, что мужчина, вертя стакан, смотрит на него.

"Да пошёл ты!.." — с раздражением подумал Пошивалов. — "Сейчас допью — и отвалю, на сегодня хватит".

Он проглотил последний глоток, раздавив зубами остаток льдинки, и уже начал вставать, когда незнакомец подал, наконец, голос.

— Фёдор Сергеевич, мог бы я просить Вас уделить мне сегодняшний вечер?

Пошивалов задержался, удивлённый: манера разговора оказалась совершенно иной, чем та, какую он ожидал. Так мог общаться не бывший коллега по «горячим» точкам, а, например, деятель культуры.

"Имя моё знает, это не с проста, — подумал Пошивалов. — Может, режиссер какой-нибудь? Хочет пригласить сниматься?…"

Сил и желания сниматься в кино он не чувствовал. Когда-то раньше, наверное, получи подобное приглашение, был бы даже рад, а теперь нет: играть роли бравых вояк, которые давным-давно сыграны и переиграны в жизни, казалось смешным и ненатуральным.

Правда, таким же манером ещё мог разговаривать сотрудник ФСБ или подобной службы. Эти типы Пошивалову были не интересны в принципе, и поэтому он всё-таки слез с табурета.

— Думаете, в этом есть смысл? — Фёдор постарался вложить в интонацию максимум сарказма.

Незнакомец не обиделся и улыбнулся чуть грустно:

— Думаю, есть. Более того: уверен, что вам это поможет избавиться от душевной боли.

Видя, что Фёдор изменился в лице, человек поспешно добавил:

— Простите, ради бога. Но то, что поможет как-то её сгладить, это точно.

Пошивалов сдержался и ответил негромко:

— Кто вы такой?! Что вы знаете о моей душевной боли?! Каким образом вы сможете помочь мне её сгладить? Вы кто — исповедник, мать Тереза, господь Бог? И с какой стати вы хотите мне помочь?

— Разумеется, я хочу вам помочь не из альтруистических соображений. Мы заинтересованы в привлечении таких людей, как вы. Хотя будет неверно, если я скажу, что организация, которую я представляю, преследует исключительно финансовые интересы или нечто подобное. …

— Кто такие «мы» — мафия, что ли? — вырвалось у Фёдора.

Незнакомец мягко улыбнулся:

— Да ну что вы! Мы посильнее. И, самое главное, мы совершенно тайная организация, в отличие от мафии, которая ныне практически не скрывается.

— Тайная?… Если так, то мне с вами тем более не по дороге.

Фёдор, не оборачиваясь, решительно двинулся в направлении гардероба, дёрнул с вешалки куртку и вывалился в промозглый октябрьский вечер. На высоком крыльце паба он выругался в полголоса, достал сигарету и, прикурив, плюнул плотной струёй дыма во влажный воздух.

И тут вдруг поймал себя на мысли: а чего же он не уходит?

"Я что, жалею, что не продолжил разговор?"

И вынужден был сам себе признаться: да, сожалеет об упрямой решимости отказывать всем и вся. Ведь он уже почувствовал звериной интуицией военного разведчика, что подсевший к нему незнакомец не мафиози и очень мало вероятно, что сотрудник ФСБ. Но кто он тогда?! "Мы посильнее…" Какое-то сверхсекретное президентское подразделение?

Слухи о создании подобных структур упорно бродили — как в народе, так и среди профессионалов, но Фёдор понимал, что это не более чем утопические желания. Не было таких подразделений — и не будет. Ведь будь они реально созданы с соответствующим высшей государственной власти материально-техническим обеспечением по велению честного и справедливого президента, то со многим безобразиями жизни можно было бы покончить весьма быстро и эффективно. С наркокартелями, торговцами живым товаром, нелегальным оружием, с теми же главарями террористов, с иностранными нелегалами, заселяющими российские города так, что в некоторых районах уже и надписи только на китайском.

Фёдор как профессионал понимал, что покончить с таковыми, если получить у верховной власти карт-бланш на банальный отстрел ублюдков, не представляет титанического труда. А поскольку ни с кем из представителей упомянутых "социальных слоёв" никакой незримой борьбы явно не велось, можно легко заключить, что не существует никаких тайных "неуловимых мстителей", имеющих покровителей в высших эшелонах власти. Собственно, а на хрена такая борьба нынешним "сильным мира сего"?

Тем не менее, сейчас Пошивалов жалел, что не выслушал предложение незнакомца. Вдруг президент и в самом деле, наконец-то, проснулся и создал тайное подразделение, стоящее над продажным официальным законом. Разумом Фёдор не верил в возможность подобного, но — вдруг? В такой тайной организации он бы поработал…

"Может, вернуться?" — подумал он.

Но вернуться — значило признать, что заведомо ставит себя в положение просителя, зависимого партнёра, подчиняется правилам игры второй стороны. Это было невозможно!

Дверь бара раскрылась, выпуская кого-то.

— Я почему-то был уверен, что вы сразу не уйдёте, Фёдор Сергеевич, — раздался уже знакомый голос. — У меня рядом машина, может, поговорим там?

В голосе не слышалось даже тени радости от победы в первом символическом туре игры, и Фёдор, смилостивившись, кивнул — типа "ваша взяла".

За углом заведения, в небольшом дворике, где часто оставляли «колёса» посетители кафе, незнакомец подвёл Пошивалов к ВАЗ-2111 тёмно-синего цвета: машина не несла на себе никакого модного тюнинга, никаких особых деталей, разве что стёкла тонированы.

Тем не менее, в салоне, несмотря на прохладу позднего вечера, плавало приятное тепло — судя по нагретым подушкам сидений, работала автоматика, что означало, что автомобиль оборудован, более чем стандартным набором "прибамбасов".

— Давайте отъедем, не возражаете? — Странный мужчина чуть наклонил голову, заглядывая в глаза Фёдору.

Пошивалов неопределённо повёл плечом — отъезжайте, чего уж.

Мужчина достал из кармана коробочку, которую Фёдор в первый момент принял за сотовый телефон, и утвердил её в разъёме, расположенном чуть выше магнитолы. На коробочке сразу же засветился совершенно пустой янтарный дисплей.

Покружив по улицам погружающегося в ночь города, незнакомец свернул к одному из работавших допоздна супермаркетов. Всю дорогу они молчали, но Пошивалов заметил, как мужчина бросает взгляд то в зеркало заднего вида, то на коробочку: на экранчике вращалась какая-то черта, обметавшая всё поле наподобие базового луча радара.

Мужчина выключил двигатель и, откинувшись на спинку сидения, всё также доброжелательно посмотрел на Пошивалова:

— Что ж, Фёдор Сергеевич, давайте знакомиться?

Фёдор покосился на своего спутника:

— Ну, со мной-то вы знакомы, судя по всему. Сами бы представились.

Незнакомец засмеялся, в свете витрин супермаркета, проникавшем внутрь салона, показывая ровные зубы:

— Конечно, конечно. Я бы представился ещё в баре, но вы так резво вскочили, уж извините. Для вас меня зовут Кир Францевич.

— Кир?! — вырвалось у Пошивалова, когда-то неплохо знакомого с литературой. — Случайно, как Булычёва?

Мужчина сдержано улыбнулся:

— Поскольку "Кир Булычёв" — литературный псевдоним вашего прекрасного писателя, светлая ему память, то у него не было отчества.

— Булычёв разве умер? — приподнял брови Фёдор.

Лучше чем многие он знал, что всё люди смертны, и бывает, скоропостижно, но почему-то весть о том, что писатель, которого он читал ещё в подростковом возрасте, ушёл из жизни, оказалась неожиданной.