Путь Базилио (СИ)

— А если они намерены свергнуть вас? — нашёл в себе мужество полицмейстер.

— На определённых условиях я принял бы даже это, — спокойно сказал бегемот, осторожно приподымая переднюю часть туши. — Скажу больше: если Тораборский Король решился бы взять на себя ответственность за Директорию, я бы не стал сопротивляться. Поскольку знаю, что такое решение он может принять только по воле и согласию тех, кто выше. К тому же я ничего не теряю, кроме постоянной головной боли. Убивать меня или лишить привилегий им незачем. Я кое-что могу и очень много знаю. Так что персональный бассейн и сечка с дрожжами мне обеспечены в любом случае.

Пёс недовольно стукнул хвостом по полу и потряс им, рассыпая в воздухе мельчайшую водяную пыль.

— Но Подгорный Король такого решения не принимал, — гнул свою тему бегемот. — Потому что если бы он его принял, он связался бы со мной и поговорил как с братом… Нет, тораборцы пришли не ко мне. Им что-то здесь нужно, рог даю на отсечение… Гены, оборудование, какая-то информация? — он уставился затылочным глазом в потолок. — Нет, не то. Всё не то, — решил он. — Пожалуй, я знаю только одну вещь, за которой стоило бы посылать такую экспедицию. Хорошо, что я не верю в эту вещь. Это было бы слишком.

— Слишком чего? Слишком хорошо или слишком плохо? — не понял начальник полиции.

— Просто — слишком. Наш мир — дерьмо. Однако мы сумели в этом дерьме как-то устроиться. Но если аркан шем тарот действительно существует, это значит… это значит… — бегемот умолк.

— Значит что? — не выдержал электрический пёс.

— То и значит. Например, решится масса проблем. В том числе и проблема существования Директории в её нынешнем виде. Ладно, сейчас не до этого. У нас есть ещё один вопрос, и тоже связанный с базой. Я намерен подписать разрешение на поисковую экспедицию в этот район. Роджер давно туда рвётся, а у нас, кажется, образовалось прикрытие.

— Роджер? Этот психованный заяц? — полицмейстер хищно поддёрнул брыли. — После каждой экспедиции он заваливает меня кляузами.

— Не заяц, а кролик. Кролики обижаются, когда их путают с зайцами. Да, он псих. Точнее, психопат. Но он наш лучший археолог и добыл много ценного. У него есть чутьё, это главное. А сейчас он уже подготовил партию и собрался копать. Ничего, пойдёт в другую сторону. Думаю, он будет не против. Эта местность его давно интересовала, но мы не могли рисковать. Туда мог заявиться кто угодно.

— То есть шерстяные, — договорил пёс.

— Да. Но через расконсервированную базу они не пройдут. Не станут и пробовать. От лёгкой добычи они не откажутся, да. Но лезть под управляемые ракеты? Нет.

— Если только Мальвина их не пропустят. И сама не захочет поживиться, — заметил полицейский.

— Мальвина никого не пропустит. Для неё контроль территории — вопрос выживания. Она может уничтожить экспедицию, но зачем? Устроить набег, отнять интересные находки? Нет. Тут нужна живая сила, а их всего двое… Пока двое, — поправился губернатор. — Кстати, это повод, чтобы поторопиться. Подпишу сегодня же, и пусть наш храбрый кролик выдвигается так быстро, как сможет.

В дверь постучали. Стук был специальный — два быстрых удара, пауза, ещё удар, пауза и ещё удар.

Господин Пендельшванц повернул голову. Шейные складки дрогнули.

— Это по нашу душу. Нефритовое Сокровище, — сообщил он полицмейстеру. — Что-то он зачастил.

— Семнадцать Дюймов, что-ли? — уточнил пёс.

— Он самый, — вздохнул бегемот. — Наш хороший, наш любимый рогоносец. Денег будет просить, я полагаю. А я постараюсь ему не дать. Выйди пока… Хотя нет, постой, ты мне нужен, — бегемот принял какое-то решение. — Мы потребуем от него внеплановой проверки сотрудников Института. Пусть их безопасники заново прошерстят всех, кто имеет хоть какое-то отношение к перспективным исследованиям. Всех, включая старые кадры. Вплоть до обысков и прослушки.

— Без всяких оснований? Нефритовое Сокровище доверяет своим сотрудникам, — напомнил пёс, покачав полувысунутым жалом.

— Основание будет. Скажешь, что у тебя есть агентурная информация об утечках матералов и оборудования. А я скажу, что не подпишу его счета, потому что не хочу класть деньги в дырявый карман.

— А если они ничего не найдут? — с сомнением в голосе спросил полицмейстер.

— А тогда этим займёшься ты лично. Ффффухх, — бегемот с шумом провентилировал лёгкие.

Стук в дверь повторился.

— Ладно, не будем заставлять ждать почтеннейшего. Открой ему.

Полицейский встал, пошёл к выходу, остановился.

— Шеф, — сказал он. — Вы уверены, что это необходимо?

— Не знаю! — рявкнул бегемот, разинув пасть и показывая клыки. Маленькие глазки налились дурной кровью. — Считай, что я просто прикрываю задницу, — сказал он уже спокойнее, сполз вниз и с облегчением пустил ветры, вызывав в бассейне маленькую бурю.

Глава 12, в которой две благородные души мучительно разрываются между страстью, честью и долгом

Алиса проснулась от судорожных сокращений матки. Ей снилось, как на неё навалился огромный дракон со многими членами, и она должна была принять их в себя все сразу. Она беспомощно распяливалась, раздвигалась, чтобы они вошли, уды не лезли, хотя она с воем насаживалась на эту связку мясных поленьев, пытаясь запихнуть её в своё горящее нутро. «Порви, порви меня» — кричала она беззвучно, но драконья туша только наваливалась и давила, мешая ей отдаться по-настоящему. И когда, наконец, самый толстый уд всё-таки проник в её лоно, сон кончился.

Лиса шевельнулась, и тут же включился плеер с заветным песнопеньм Круга Наутилуса:

— Я очнулся рано утром,

Я увидел небо в открытую дверь.

Это не значит почти ничего,

Кроме того, что, возможно,

я буду жить…

Лиса со стоном открыла глаза. Увидела белые стены, серые жалюзи и тумбочку, на которой лежали её вещи — пневмошприц с ингибитором векторной активности, капсула с прогестероновым препаратом и два фаллоимитатора, анальный и вагинальный. Как обычно, она подумала, какую вещь из этого набора она ненавидит больше всего. И, как обычно, не пришла ни к какому определённому выводу.

— Я буду жить еще один день, — пел человеческий голос из запредельной дали времён. — Я не смертельно болен…

— Я больна, — вспомнила Алиса то, что всегда вспоминала, просыпаясь. — Я почти не смертельно больна.

Она осторожно подвигала лапами. Ничего не почувствовала. Потом ступнями — вроде бы тоже всё нормально. Но когда она попыталась согнуть колено, его пронзила острая боль: похоже, взбесившимся векторам вздумалось что-то переделывать в суставной сумке. Оскалившись, она дотянулась до пневмошприца и вбила себе под колено две дозы анальгетика.

Лиса сделала глубокий вдох, ещё немного подвигалась, поёрзала, пытаясь понять, есть ли другие проблемы. Вроде бы ничего не обнаружилось: поджелудочную не кололо, почки не тянуло, печень не подавала признаков неудовольствия, сердце вроде бы тоже работало бесперебойно. Только матка, как обычно, тряслась от возбуждения — лисьи фолликулы выбрасывали в кровь запредельные количества эстрогенов.