Час Предназначения

Неплохая должность – престижная, но не обременительная. У меня все равно бы в изобилии оставалось свободное время, чтобы играть на скрипке и путешествовать в глубь полуострова, зарабатывая деньги на праздниках. Мне бы не позволили выйти замуж за Каппи, но он мог бы оставаться моим любовником, постоянным любовником, к тому же нам не пришлось бы ютиться в тесной, провонявшей рыбой хижине – дом жрицы достаточно просторен. А поскольку я была бы не замужем, то считала бы себя свободной для отношений с Йоскаром, которого вполне могла бы встретить, отправившись со своей скрипкой на Юг.

Неужели вам пришло в голову, что я более святая, чем моя мужская половинка?

Поскольку я была в своем мужском теле, приходилось притворяться мужчиной. И я остановилась на пороге хижины, размышляя, как бы поступил он – постучал бы в дверь или ввалился бы без предупреждения. Он гордился тем, что его считают джентльменом, но лишь в тех редких случаях, когда оказывалось, что существует более одного варианта поведения. Я решила постучать, затем войти, не дожидаясь приглашения, – хотя мне это и казалось явным проявлением невоспитанности, но я не хотела, чтобы Каппи заподозрила во мне кого-либо, кроме моей бестактной мужской половинки.

Я постучала, вошла и сказала:

– Привет.

Лита сидела в кресле-качалке возле очага, Каппи – на полу неподалеку от нее, поджав колени к груди. Очевидно, они разговаривали о крайне важных вещах, не терпящих отлагательства, и, когда повернулись ко мне, вид у них был скорее удивленный, чем раздосадованный тем, что их прервали.

– Ты разве не собирался назад на болото? – спросила Каппи почти шепотом – похоже, ей просто не хотелось говорить громче.

– В этом нет никакого смысла, – ответила я. – Как ты и сказала Хакуру, уток мы уже не поймаем, поскольку Стек уничтожила наши сети. Вот я и подумал – чем сидеть там и ничего не делать, лучше я вернусь и поговорю с тобой…

Лита пошевелилась в кресле.

– Если вам нужно остаться вдвоем…

– Нет. – Каппи положила ладонь на колено Литы, удерживая ее на месте. – Сомневаюсь, что Фуллин действительно хочет поговорить.

Не отводя от меня взгляда, она застегнула несколько верхних пуговиц рубашки.

– Послушай, – сказала я с видом оскорбленного достоинства, – когда я говорю, что хочу поговорить, – значит, я хочу поговорить. Если бы Стек не помешала нам на болоте, я бы сделал это там.

– Думаешь, я тебе поверю? Ты избегал меня месяцами…

– И не хочу больше избегать, пока не стало слишком поздно. Послушай, Каппи, я уже много недель думаю о том, что сегодняшней ночью нужно окончательно все решить. Я думал, мы будем одни на болоте и никто нам не помешает…

– Мы одни каждую ночь, Фуллин. Эта хижина только наша.

– Нет – дети все время здесь. Но сегодня Ваггерт у моего отца, а Пона с твоей семьей. Это наш шанс.

– Не беспокойтесь обо мне, – сказала Лита, положив маленькую, почти детскую руку на плечо Каппи. – О том, что значит быть жрицей, мы можем побеседовать и в другой раз.

– Но…

– Я не собираюсь умирать, пока ты не вернешься. – Старушка укоризненно улыбнулась. – А для вас с Фуллином очень важно все решить до завтра. Вы и сами это знаете.

– Конечно, – согласилась я. – Главное, чтобы завтра у нас не было причин злиться друг на друга.

Каппи уставилась на меня, явно думая о том, не замышляю ли я какую-нибудь хитрость. Я встретила ее взгляд со всей искренностью, какую только смогла изобразить, предупреждая себя о том, что следует быть осторожной: хоть на ней и была мужская одежда, эта Каппи – вовсе не тот мужчина, которого я знала прежде.

– Хорошо, – вздохнула она. – Поговорим.

– Вам следует не только говорить, – сказала Лита, вставая. – Вы должны также и слушать друг друга. – Она шагнула к двери, затем снова повернулась к Каппи. – И если ты в конце концов решишь, что хочешь выбрать мужское Предназначение, поступай так, как считаешь нужным для себя. В поселке есть и другие женщины, любая из которых может стать жрицей.

– Конечно, – кивнула я. – В конце концов, может получиться и так, что моим Предназначением станет женщина. Тогда и я смогу стать жрицей.

Я беззаботно рассмеялась, в надежде, что они не воспримут мои слова слишком всерьез, но обе посмотрели на меня так, словно были вовсе не уверены в том, что я шучу.

– Что ж, – сказала Каппи. – Говори.

Я глубоко вздохнула. Она стояла возле двери, которую только что закрыла за Литой. Я прислонилась к остывшему каменному очагу у противоположной стены – почему-то мне казалось, что я-мужчина имел привычку часто к чему-то прислоняться, мужчинам это свойственно.

– Просто я хотел сказать… – начала я, – этот год был не слишком удачным для нас, верно?

– Как утверждение, что торнадо – это не слишком спокойная погода.

– Но не так все было и ужасно, – возразила я. – Каким-то образом мы ведь уживались? И все-таки… как ни тяжело мне это признать, но когда я – парень, то веду себя страшно глупо. Как эгоист. Порой даже сам себе бываю противен. Понятия не имею, почему женщины вообще… ладно, неважно. В прошлом году было намного лучше, правда? Когда ты была парнем, а я – девушкой.

– У нас просто было слишком мало времени для того, чтобы трепать друг другу нервы, – с горечью в голосе ответила Каппи. – В прошлом году для нас все только начиналось, вот и все.

– Нет, неправда. Нам было хорошо вместе. Мы любили друг друга.

– А теперь ты меня не любишь?

– Каппи… – Я хотела положить руки ей на плечи и посмотреть в глаза, но мы были слишком далеко друг от друга, у разных стен хижины. – Послушай, что я хочу сказать: я хотел бы забыть обо всем, что случилось в этом году, пусть все будет так, как раньше. Ты – мужчина, я – женщина. Как женщина, я безумно тебя люблю. Как мужчина… я ни на что не гожусь.

– Пусть так. – Она шагнула ко мне. – Ты ведь говоришь это не просто для того, чтобы меня успокоить, правда, Фуллин? Или потому, что тебе хочется позабавиться со мной?

– Вовсе нет. – Возможно, этого и хотелось бы я-мужчине, возбужденному ее видом и ночным уединением. Но я не испытывала сексуальной страсти к Каппи, стоявшей передо мной, – во всяком случае, ничего, кроме некоторого любопытства: каково это, заниматься любовью в мужском теле?

– И я вовсе не шучу, – быстро добавила я. – Я совершенно честен. Я люблю тебя, Каппи, по-настоящему люблю… Но когда мы с тобой не того пола, столько случается разного дерьма…

– Фуллин… что за слова! – Она слабо улыбнулась. – Надо полагать, это значит, что ты говоришь искренне.

– Не смейся надо мной. – Я оттолкнулась от стены и шагнула к ней. – Я говорю правду.

– Но не совсем то, что мне хотелось бы услышать. – Она скользнула за один из стоявших вокруг стола деревянных стульев, словно желая, чтобы между нами была преграда. – Ты еще не спросил, что чувствую я.

– Разве не то же самое?

– Насчет нас? И да, и нет. В прошлом году отношения были лучше; но учитывая, насколько неудачным оказался этот год… Так или иначе, я просто не знаю, связано ли это вообще как-то с нашим полом. Тогда мы были счастливы – а теперь нет. Может быть, мы просто устали друг от друга?

– Каппи, – сказала я, – мы были вместе больше чем два года. Мы были вместе всю нашу жизнь. После того как умерла моя мать, нас кормили одной грудью – о чем твоя мать постоянно мне напоминает. Мы играли в одном и том же дворе, вешали рядом наши пальто в школе, вместе отморозили пальцы на ногах в ту ночь, когда ты пыталась собраться с силами, чтобы меня поцеловать… Она грустно усмехнулась.

– Это была моя мужская половинка. Сама не знаю, что мне пришло тогда в голову.

– Но именно твоя мужская половинка мне и нравится, – сказала я. – В таком виде, как сейчас, ты мне нравишься тоже, – поспешно добавила я, – но наоборот было бы лучше.

– А как насчет того, чтобы я стала жрицей? Я не могу от этого просто так отказаться – особенно после того, как устроила ту сцену перед Советом.