Звезда Пандоры

 Космос и Жизнь. Развитие этих двух отдельных направлений красноречиво характеризует две основные западные группы человечества, разошедшиеся около трех десятилетий назад.

 Сейчас соплеменники Уилсона начинают пересматривать свое отношение к генной инженерии. Уже ходят слухи о карибских и азиатских клиниках, предлагающих мультимиллиардерам свои услуги по омоложению, а Европейская Федерация снова пытается оспорить ведущую роль США в космонавтике, стремясь доказать свое главенство во всех областях. Учитывая политический раскол, установившийся на планете, Уилсон не мог не приветствовать идею о сближении ведущих блоков — но только после высадки американцев на Марсе.

 — До первого включения двигателей на орбите осталось три минуты, — сообщил автопилот.

 — Приготовиться, — скомандовал Уилсон.

 Он проверил давление в топливных резервуарах и напоследок провел контроль основной системы зажигания. Через сотню секунд самовоспламеняющиеся ракеты в кормовой части маленького космоплана направили его на границу атмосферного слоя. Последующий процесс аэродинамического торможения, когда разреженная марсианская атмосфера сопротивлялась изогнутым треугольным крыльям катера, занял более полутора часов. Последние пятнадцать минут Уилсон наблюдал вокруг тупого носа «Орла-2» слабое розоватое свечение. Оно было единственным свидетельством воздействия молекул газа на фюзеляж. Спуск проходил невероятно плавно, и по мере приближения к изрытой кратерами Аравийской Земле так же плавно нарастала сила тяжести.

 На высоте в шесть километров Уилсон активировал боковые крылья. Они начали выдвигаться вширь, чтобы получить от разреженного холодного воздуха максимальное сопротивление. В полном развороте расстояние между кончиками крыльев составило сотню метров, и «Орел-2» при необходимости мог на них планировать. Затем включился турбинный двигатель и мягко подтолкнул катер вперед, поддерживая постоянную скорость в двести пятьдесят километров в час. Вдали показался западный край кратера Чиапарелли. Его округлые склоны поднимались из неровной поверхности, подобно выветренным остаткам горного хребта.

 — Есть визуальный контакт с точкой высадки, — доложил Уилсон.

 На системной схеме появились зеленые и голубые волны синусоид. Радар наземного слежения начал строить трехмерное изображение пиков и впадин, почти полностью соответствующее картине, которую видел Уилсон.

 — «Орел-два», результаты промежуточного контроля подтверждают ваше приближение к точке высадки, — послышалось донесение контроля миссии. — Удачи вам, парни. Мы все внимательно за вами наблюдаем.

 — Благодарю, контроль миссии, — официальным тоном ответил коммандер Льюис. — Мы с нетерпением ждем посадки. Надеемся, что Уилсон обеспечит мягкое приземление.

 Эти слова на Земле услышат только через четыре минуты. К тому моменту они уже завершат спуск.

 — Есть контакт с маяками грузовых модулей, — отрапортовал Уилсон. — Дистанция тридцать восемь километров. — Он, прищурившись, вгляделся в переднее стекло кабины, на котором автопилот прочертил красную дугу. Край кратера заметно увеличился. — Вижу их.

 На широком плоском участке поверхности проступили два пыльно-серых пятна.

 Под конец полета «Орел-2» медленно обогнул автоматические спускаемые модули, отправленные с «Улисса» за пару дней до этого. Они представляли собой два приземистых конуса с несколькими тоннами оборудования, включая небольшую разборную базу. Экипажу катера предстояло разгрузить их и соорудить исследовательский лагерь.

 — Предварительный осмотр подтверждает пригодность зоны один, — произнес Уилсон.

 Изображенная радаром картина почти разочаровала его. Когда Нил Армстронг и Базз Олдрин приблизились к Луне, им пришлось срочно перевести лунный модуль в режим ручного управления и отыскать безопасную площадку, поскольку предполагаемое место приземления оказалось покрыто валунами. Сегодня, восемьдесят один год спустя, съемки со спутников и радарная картография исключали подобную вероятность.

 При помощи автопилота он вывел «Орла-2» на заранее выстроенную траекторию подлета.

 — Посадочный механизм выдвинут и проверен. Вспомогательные двигатели готовы. Динамические крылья в заданном положении. Путевая скорость приближается к ста километрам в час. Скорость снижения в норме. Ребята, мы готовы.

 — Отличная работа, Уилсон, — отозвался коммандер Льюис. — Остался последний шаг, верно?

 — И мы его сделаем, сэр.

 Посадочные ракеты изрыгнули огонь, и «Орел-2» начал плавно спускаться с розовеющего неба. На высоте около сотни метров Уилсон не выдержал. Пальцы сами собой перебросили четыре тумблера, отключая автопилот. На приборной панели тревожно вспыхнули красные светодиоды, но пилот проигнорировал их сигнал и посадил космоплан вручную. Это оказалось легче, чем любая тренировочная имитация. Струи раскаленных газов ракетных двигателей, ударившие в поверхность Марса, подняли густые клубы пыли. Из-за них невозможно было ничего рассмотреть, кроме финальной посадочной схемы, полученной с радара. Касание с грунтом произошло без малейших толчков. Гул ракет затих. Поднявшаяся пыль начала постепенно редеть, и свет снаружи стал ярче.

 — Хьюстон, «Орел-два» совершил посадку, — доложил Уилсон.

 Горло так сильно сдавило от гордости и волнения, что слова дались ему с трудом. Он буквально слышал, как эхо этой эпохальной фразы прокатилось по истории прошлого и будущего.

 «И это сделал я, а не какая-то чертова машина».

 В кабине за его спиной раздался гомон радостных возгласов и поздравлений. Тыльной стороной руки он смахнул с ресниц одинокую капельку влаги, а в следующий момент уже активировал автопилот и занялся проверкой систем наблюдения. Наружные приборы подтвердили, что космоплан приземлился и занял устойчивое положение. Теперь катер надлежало привести в состояние наземной готовности: обеспечить подачу энергии в кабину, установить ракетные двигатели в дежурный режим, чтобы не испытать проблем при взлете и проверить запас топлива. Всю эту длинную последовательность скучнейших процедур Уилсон выполнил с безукоризненной тщательностью.

 И только затем все шестеро членов экипажа начали надевать скафандры. В тесной кабине, где из-за недостатка места все постоянно друг друга толкали, сделать это оказалось не так уж легко. Когда Уилсон был почти готов, Дилан Льюис протянул ему шлем.

 — Спасибо.

 Коммандер ничего не сказал, просто посмотрел на него. Этот взгляд был хуже любого выговора.

 «Ну и черт с тобой! — мысленно ответил Уилсон. — Мы сделали важное дело, люди высадились на Марсе, и только это имеет значение, а не машина, которая нас сюда доставила. Я не мог доверить посадку компьютерной программе».

 После этого коммандер подошел к небольшому люку в задней части кабины, а Уилсон встал в строй. «Третьим, я должен быть третьим». Вернувшись на Землю, они вряд ли вспомнят, что первым на поверхность Марса ступил Дилан Льюис. Уилсону все равно. Третий так третий.

 Небольшой сектор дисплея в шлеме Уилсона передавал изображение с наружной камеры, установленной прямо над выходом из шлюзовой камеры. Он показывал узкий алюминиевый трап, упирающийся в марсианский песок. Из шлюза показалась спина коммандера Льюиса, и его нога медленно и осторожно опустилась на первую ступеньку. Уилсону хотелось закричать: «Ради бога, двигайся быстрее!» Телеметрическая система скафандра отметила покраснение и испарину на коже. Он попытался исправить положение при помощи дыхательных упражнений, но ничего не получилось.

 Коммандер Льюис, останавливаясь на каждом шаге, спускался с одной ступеньки на другую, пока наконец не добрался до последней. Уилсон и все остальные в кабине затаили дыхание. Он ощущал, как на старой родной планете пара миллиардов людей сделали то же самое.

 — Я делаю шаг от имени всего человечества, чтобы мы все вместе могли пойти по дороге к звездам.

 При этих словах Уилсон содрогнулся. В голосе Льюиса звучала неподдельная искренность. А потом кто-то хихикнул. По-настоящему, вслух хихикнул — Уилсон отчетливо услышал смешок по общему каналу связи. «Контроль миссии взбесится от ярости».