Шестое чувство

В одном стеклянном ящике собраны жуки с ласковым названием "слоники". Слоники эти бывают разные - свекольные, гороховые, капустные.

А вот забавные жучки-точильщики под названием: "хлебный", "мебельный", "домовый" или просто "жук-сверлило". Здесь же торчал на булавке ехидный жучок, которого в ученых книгах называют "притворяшка-вор".

При жизни все эти точильщики и притворяшки как могли портили усатые колосья, сизые капустные листы, стропила дачных крыш, спинки и ножки стульев и даже коллекции профессора. А сейчас они успокоились в ящиках за толстыми стеклами.

Профессор зажег настольную лампу. Вспыхнул огонек под зеленым куполом абажура.

Медленными шагами Фараджев подошел к двери, потушил люстру, открыл окно. Саранча спит, никто не нарушит тишину профессорского кабинета. Опустившись в кресло, он задумался.

Я решился первым прервать молчание:

- Вам известна цель моего приезда? Правда, я еще не уверен в успехе, но выхода у нас как будто бы нет... Надо начинать.

- Что потребуется от меня?

- Ваша консультация и, если хотите, участие в первых испытаниях.

- Хочу ли я? Как можно сомневаться! Едем сейчас!

- Прекрасно. Но ехать никуда не надо. Разрешите начать опыты здесь?

- Не понимаю, но... пожалуйста.

Я принес из коридора свой чемодан, открыл его.

Ничего особенного. Глубокая тарелка рефлектора. Шкала, как у приемника, рычажки, ручки. Шнур с вилкой, который я вставляю в розетку. Чуть слышное гудение, зажигаются глазки контрольных лампочек.

Но мне страшно, будто я впервые разряжаю мину неизвестной конструкции. Два года непрерывной работы, мучительные поиски, тысячи ошибок - все свелось к этой минуте.

И как же длинна эта минута! В комнате стояла напряженная тишина. Но вот что-то ударилось о стекло и упало на подоконник.

Профессор определил сразу:

- Обыкновенный нехрущ, разновидность майского жука. Странно, обычно они в комнаты не залетают.

- Он в этом не виноват. Видимо, мои опыты дают какие-то результаты, - как можно спокойнее заметил я.

- При чем тут случайно залетевший жук?

- Случайно? Нет, это не один жук. Смотрите! Вот второй, вот десяток. Еще! Еще!

Ударяясь о стены, метались по комнате жуки. Профессор бегал за ними с лупой.

- Замечательно! Но где же саранча?

- Не всё сразу. Попробуем другую настройку.

С ревом самолетов-бомбардировщиков ворвались в окно огромные черные жуки.

- Опять не то!

- Это жук-олень, один из самых крупных европейских жуков; их не так много, всего шестьсот видов, - привычно пояснил Фараджев.

- Нам эти шестьсот видов не нужны. Даю другую настройку.

За окном послышалось тихое жужжание.

Сотни слепней влетели в комнату. Они обжигали лицо и руки, точно крапива. Было страшно открыть глаза.

Стоя в нерешимости возле аппарата, профессор стонал и ругался. Я бросился к окну.

- Скорее поверните большую ручку! - кричал я профессору, дергая застрявший крючок рамы и закрывая лицо рукавом.

- Куда повернуть?

- Направо. Только скорее, а то они всё летят и летят.

Он резко повернул ручку. А я все еще не мог справиться с проклятым крючком.

В верхнюю раму застучал дождь.

Это были маленькие жучки-щелкунчики. Они лезли за воротник, путались в волосах, запирались в ноздри и рот. Профессор растерянно вертел ручку аппарата.

В окно ломились жуки - носороги, навозники, могильщики, дровосеки, древоточцы, прыгали скакуны, усачи. Пожаловали жуки разных профессий короед-микрограф, короед-типограф и даже короед-стенограф.

Профессор оставил ручку аппарата и, бегая по комнате с лупой, восхищенно рычал:

- Чудный экземпляр! Новый вид афодия. Десятичлениковые усики. Вы когда-нибудь слыхали про такого?

- Не то, не то, профессор! Скоро утро, а саранча не появляется. Скажите, у нее усики короче, чем у жука-оленя?

- Нет, длиннее.

Я взял логарифмическую линейку, кое-что подсчитал, и через минуту зеленоватое облако саранчи повисло в комнате.

Дальнейшее казалось мне простым и ясным.

Мы вышли на улицу. Светало. Вновь заплескалось зелено-бурое море. Наступил третий день власти саранчи. Перед нами зияла открытая дверь в огромный подвал. Сквозь решетки окон смотрела на улицу черная пустота.

Спускаемся вниз. Глубоко в темноте теряются своды, Туманный рассвет ползет в окна. Тишина. Хрустит песок под ногами.

Нам нужно найти электропроводку. Вот она.

- Ну, профессор, теперь со всех улиц сюда полетит саранча. Даже из вашей коллекции с булавками прилетит.

Аппарат включен. Рефлектор направлен на окно. Робко зашелестели первые разведчики, и за ними полилась бесконечная масса саранчи.

Уже почти доверху закрылись решетчатые окна, но жужжащий водопад льется непрерывно.

Стоя на скамейке, профессор прижался к стене и с немым удивлением смотрел на поднимающуюся снизу шелестящую массу. В дверь ворвалась новая волна. Стало душно. Казалось, мы утонем в этой вязкой трясине сплетенных насекомых.

- Теперь будут лететь и без вашего аппарата. Стоило только начать, говорил Фараджев. - Пробирайтесь к двери!

Но это было не так-то просто. Густой стеной встала саранча на нашем пути. Как же выбраться?

В потолке виднелись очертания квадратной дверцы.

- Сюда, профессор, сюда! Давайте аппарат, скамейку. Вот так! Взбирайтесь первым.

Дверца не подавалась. Мы принялись стучать. Наконец нас услышали. В подвал ворвался поток свежего воздуха. А саранча все ползла и ползла.

Когда, уже наверху, мы немного пришли в себя, я спросил:

- Неужели ее так много?

- Много? Нет, это мало! - обиженно заявил профессор. - История знает случаи, когда саранча занимала пространства в сотни и тысячи километров. Это были горы саранчи. Если бы мы не уничтожали саранчу заранее в местах ее возникновения, то страна ежегодно теряла бы десятки миллионов рублей. Вот что стоит саранча!.. Ну, разрешите вас поздравить. Теперь она в наших руках.

- Это еще не все, профессор. Работа только начинается. Идемте.

В комиссии по борьбе с саранчой никто ночью не спал. Люди сидели с зеленоватыми лицами, не отходя от телефонных аппаратов. По последним сводкам, саранча начала продвигаться на восток. Можно было ожидать, что сегодня вся стая, согретая лучами солнца, поднимется в воздух. Метеорологи, как назло, предсказывали солнечную погоду.