Душеприказчик

Конечно, Генеральный Эмиссар заметил, как побледнело и вытянулось пухлое, заметно рыхловатое лицо губернатора. Наблюдательный и рассудительный, как все арранты, он однако же предпочел не добивать подчиненного, а перешел на более доверительную манеру общения.

– Bene [3], успокойся, Антон Иванович, – произнес он, называя губернатора Антонена Ы Лакхка не на аррантийский лад, как того требует формат официальных документов Метрополии, а именем, которое бедняга получил от родителей. – Ты присядь, успокойся. Что ты вытянулся? Лучше послушай, что я тебе скажу. Для чего я, собственно, перед тобой соблаговолил появиться. Ты вот как сам думаешь: за тобой ничего такого не числится, нет?

Антон Иванович старательно выпучил глаза. По всей видимости, это должно было означать напряжение всех умственных и моральных сил, а также памятных структур – дабы вспомнить, в чем же таком он мог провиниться перед своим непосредственным руководством?.. И перед всемогущей Метрополией в целом. Генеральный Эмиссар наблюдал за этими потугами, кажется, довольно снисходительно. Антон Иванович стал вздыхать и вытирать со лба обильно струившийся пот. Этого болезненно чистоплотный, как и все арранты, Генеральный Эмиссар терпеть не стал и заметил:

Так, довольно. Значит, ты у нас совершенно чист перед высшими инстанциями? Это может вызывать только уважение. Тогда за каким же, да простят меня все Предвечные, казусом сюда присылают представителя Высшего Надзора… гм… кажется, в переводе на ваши понятия – прокуратуры?

Прокуратуры… – пробормотал Антон Иванович, и его рыхлый подбородок нервно дернулся.

Генеральный Эмиссар некоторое время молчал, оценивая состояние собеседника, и наконец вымолвил, поджав тонкие губы:

– Значит, так. Вспоминай, чем это ты мог вызвать такое пристальное внимание Высшего Надзора Содружества Близнецов? Только не крути. Я тебя насквозь вижу и к тому же не хочу, чтобы с тобой что-нибудь нехорошее произошло. А шансы у тебя имеются: бретт-эмиссары Высшего Надзора не так часто направляются на территории Избавления.

Антон Иванович старательно наморщил лоб. Конечно, ему было что вспомнить и проанализировать, и более всего не давала покоя история с таинственной гибелью аррантского подданного, да не где-нибудь, а в непосредственной близости от главного города губернии, приданной Антонену Ы Лакхку…

Из-за него? Из-за этого арранта, знатока земной истории и любителя поучаствовать в археологических партиях?! Как его, бишь?.. Ну да – Ловилль! Имя скорее французское, чем инопланетное. Лекх Ловилль, ученый аррант, следы гибели которого было видно даже с вертолета…

Ретроспектива 1. Май 2005

Над зеленым морем волнующейся травы вздыбился крик. Орали так, как будто живой источник этого вопля только что получил под ребра добрую четверть метра оружейной стали:

Лёха! Лё-о-о-оха!!! Лё-кха!..

Да что ты так орешь? – отозвался тот, кого выкликали таким настойчивым манером. – Как будто я глухой, Слава.

Да, ты, конечно, не глухой, – словоохотливо пояснил Слава. – Но слышишь почему-то не то, что до тебя хотят донести. Странный у вас какой-то слуховой аппарат, наверно. Хотя вы же себе поставили акустические адаптеры, чтобы общаться с нами безо всяких проблем. Только вот, похоже, всех проблем общения эти хитромудрые машинки решить не могут. Хотя вы у нас уже полвека пасетесь, избавители вы наши.

Лекх Ловилль, именуемый на местный манер попросту Лёхой, поморщился, и его внушительные ушные раковины заметно зашевелились. Слава Нефедов, показавшийся из-за деревьев на лесной опушке, хитро ухмыльнулся. Способность ар-рантов шевелить ушами как слоны, а также до известной степени менять черты своего лица, всегда вызывала у него забавные ощущения. Нефедов закинул на плечо сумку, в которой что-то булькало и перекатывалось, и проговорил:

– Ну что, что?.. Хочешь сказать ответную гадость, да?

– Вот ты говоришь, – немедленно отозвался Лекх, – что мы с вами вместе около пятидесяти лет, но иногда до сих пор не можем найти с вами, коренными жителями, общего языка. Так? Да ничего удивительного тут и нет, все-таки мы очень разные.

– Мы разные?! – хмыкнул Нефедов. – А мне, напротив, казалось, что вы все удивительно на нас смахиваете?

– Мы – на вас?! – с ноткой высокомерия отозвался Ловилль, но тотчас же переменил тон: – То есть, конечно, определенное сходство есть. Даже очень значительное сходство…

– Да у вас куда больше сходства с нами, чем с разумными плазмоящерами, ну? С какой-то там наполовину газовой планеты, с нее недавно вычищал этих зверюшек ваш Звездный флот, – насмешливо отозвался Нефедов.

Арранты не выносят иронии, и Лекх Ловилль, при всей своей терпимости, вспылил:

– Нет, все-таки не понимаю я вас, местных!.. А чем вы лучше? Вы, люди, даже друг с другом договориться не можете, хотя одной крови и говорите изначально на одном языке! Не мне напоминать, что творилось у вас на планете, когда мы все-таки решили развернуть миссию Избавления!

Слава Нефедов поморщился:

– Ой, Лёша, вот только не надо меня лечить этими вашими постулатами об идеально сбалансированном существовании. Меня травили ими еще в пору обучения в нашем ОАЗИСе. Ужасное занудство! Хотя, конечно, в логике моим наставничкам отказать сложно. Мне еще Олег Павлович нудил…

– Какой Олег Павлович? – с живостью спросил Ловилль. – Не профессор ли Табачников-Лодынский?

– Он самый. Его, правда, уже с кафедры отправили. С тех пор как года четыре назад вернулся с Аррантидо, у него совсем крыша поехала… Старенький он стал, говорят, потихоньку в маразм скатывается.

– В какой еще маразм?! – возмутился Ловилль.

– Сенильный, – непередаваемым тоном ответил Нефедов и хитро ухмыльнулся: – Ну ладно, пора раскладываться и жарить шашлыки.

Лекх Ловилль сделал неопределенный жест левой рукой. Несмотря на то что жил на Земле уже несколько лет, он никак не мог привыкнуть к тому, в каких количествах (по мере возможности) эти земляне поглощают животную пищу. Наверно, он хотел немедленно сообщить об этом – арранты считают хорошим тоном озвучивать критику в адрес Избавленных цивилизаций, – но не успел, потому что на поляну вышли еще двое, парень и девушка. Девушка в платье, напоминающем по покрою аррантские пеллии, а ее плотный и круглолицый спутник – в укороченных штанах до середины лодыжки и в футболке из материала, напоминающего рыбью чешую. По «чешуе» перебегали, отражаясь и весело играя, вертлявые солнечные зайчики.

Нефедов помахал молодым людям рукой и воскликнул:

– А мы уж подумали, что вы зарылись в городище и не желаете вылезать из земли! Пора бы перекусить.

– Хорошая мысль, – отозвался парень. – У меня тут телятинка деревенская. Дед прислал. И свининка есть… Только ее всухую потреблять как-то… гм…

И он бросил на Нефедова выразительный взгляд. Собственно, его глаза фокусировались даже не на самом Славе, а на его сумке, закинутой на плечо. Нефедов прищурился и промолвил со смешком:

– Понятно. Жажда измучила. Пиво есть – холодное. Водки не брали. Рано еще водку пить, еще не наработали. Лёха вот вообще развернул антиалкогольную кампанию. Убеждал меня в том, что нужно к мясу взять фруктовых соков. Требовал у продавца какой-то… гм… маиловый сок. А нам предлагали только томатный и яблочный. Лёха обиделся и пошел в лагерь пешком.

В тени огромного развесистого вяза находилось то, что Нефедов громко поименовал лагерем: две походные брезентовые палатки, возле которых притулился старенький автомобиль марки «Аккорд-55». На Избавленных территориях не разрешалось пользоваться аррантской техникой, куда более совершенной, но коренные жители не уставали утверждать, что их собственные машины гораздо удобнее. К числу этих оптимистов принадлежали и Слава Нефедов с его упитанным другом Димой и Сашей, девушкой Димы. Саша так и вовсе утверждала, что высокотехнологичный аррантский транспорт вызывает у нее тошноту и головокружение. Куда уютнее старые добрые «аккорды», ЗИСы и американские «форды-триоль», которые, кстати, собирали на заводе в окрестностях Волгограда, родного города Нефедова и всех прочих.