Тени Марса

— Вот они, следы исчезнувшей цивилизации, так долго разыскиваемой нами! Неужели от всего созданного марсианами сохранились лишь эти машины разрушения? — рассеянно вперив взгляд в плавные обводы ближайшего танка, она зябко поежилась и невольно потянулась к кобуре в поисках потерянного при падении пистолета. Хотя как мог защитить аварийный пистолет от внеземного оружия, оставалось непонятным.

— Возможно, они оказались самыми прочными, — пожал плечами Геннадий, и вновь завозился в своей "упряжи", всё еще пытаясь снять страховочный ремень, никак не желающий отцепляться.

— Не похоже, — медленно поворачиваясь, возразила начальница. — В этих подземельях вполне могли сохраниться письменные или другие источники информации. И вообще, судя по сохранности костей, здесь могло сохраниться всё, что угодно. От глиняных горшков до чучел марсианских кошек, или кто тут мог водиться…

— Пожалуй, Вы правы, но, возможно, мысль о том, что всё это можно хранить в заброшенных шахтах и подземных гротах, просто не пришла никому в голову. Или же никто не посчитал это нужным…

— Или кто-то, натаскавший сюда кости, сознательно уничтожил всё созданное марсианами. Но тогда непонятно, почему он сохранил технику? Чтобы воспользоваться ей в будущем? Тогда где этот кто-то? Может быть, тоже скрывается внутри необъятных подземелий? Спит и видит…

— Татьяна Павловна, Вы ищите мифический тайный смысл. Но это же просто смешно, думать, что у складов давно устаревшей, древней техники ещё могут сохраниться живые хозяева. Нонсенс! Кости древних танкистов давно превратились в пыль, что покрывает броню этих монстров! Уверяю вас, здесь нет никаких загадок! Все гораздо проще. Черепа, как я предполагаю-обыкновенное кладбище, этакое символическое воздаяние заслугам. В конце концов, мы же не знаем обычаев марсианской цивилизации! А техника… — Геннадий на секунду задумался. — Техника, возможно, стояла здесь, когда случился какой-то катаклизм, приведший к полному разрушению и уничтожению следов цивилизации… Например… — спелеолог снова задумался, подыскивая подходящий случаю катаклизм.

— Ядерная война, — вместо него закончила Татьяна Павловна, и наконец-то отыскав взглядом своё оружие, рукоять которого торчала из-под небольшого камня, направилась в его сторону.

— Маловероятно. Ядерная война не смогла бы уничтожить всё без остатка. Руины городов где-нибудь да проступали бы под слоем вездесущего песка. Нет, тут должно было быть что-то иное, более глобальное, например, тектонические сдвиги, приведшие к всепланетным катаклизмам. А ядерная война — не верю! Ядерная война сделать такого не могла бы!

— Могла Гена, могла! Особенно если предположить, что строения, и всё, всё на этой планете было сделано из горючего органического или хрупкого природного материала. Металлов здесь мало. Следовательно, если не считать строительство этих мастодонтов, его почти не применяли. А вот стекло вполне могло быть использовано при возведении зданий. Значит, сами здания во время взрывов могли оплавиться, а впоследствии и разрушиться до основания, превратившись в банальный песок. Хотя, конечно, всё это спорно, — она нагнулась, взяла пистолет за рифлёную рукоятку и, не раздумывая, сунула его в кобуру. — Всё, достаточно дискуссий, пора вылезать, а то ребята наверху наверняка волнуются.

И она вернулась взяв в руку конец страховочного ремня, протянула его спелеологу. Тот зацепил его за свой так и оставшийся пристёгнутым к тросу пояс и включил лебедку. Через минуту они вылезли на край пропасти и направились к остальным членам группы. И только когда в коридорах замелькали огни фонариков других членов команды, страх, вызванный падением, и загнанный волей Татьяны куда-то на задворки сознания, наконец-то вырвался на свободу и, выплеснувшись наружу, налил ноги и всё тело начальника геологоразведочной партии неимоверной тяжестью.

…Сенсоры находившегося в дрёме танка уловили движение. Вначале они восприняли его как падение очередного камня, но затем, когда "камень", не долетев до дна пропасти пары метров, остановился и принялся барахтаться, очнувшийся от многовековой спячки бортовой компьютер определил его принадлежность к ненавистным живым существам. Бегущие по миниатюрному дисплею символы обозначили: приоритет уничтожения первый. Электронный мозг танка, прежде чем принять решение, одну миллионную долю секунды был в раздумьях, он бы мог одним рывком траков превратить копошащихся подле него людишек во влажные, быстро пожираемые гнилью, пятна, но его стратегическое планирование говорило: "спешить нельзя". Боевая машина замерла и, тщательно анализируя информацию, принялась ждать, когда эти никчемные водянистые создания, покинув хранилище, выйдут за пределы видимости, слышимости и чувствительности его сенсоров. Но не прошло и полчаса после ухода геологов, унесших с собой радостную весть об обнаружении следов марсианской цивилизации в виде огромного скопления военной техники, а по подземным казематам уже юрко сновали многочисленные технические роботы, проверяя исправность тысячелетия бездеятельно стоявших машин. Десятки железных разведчиков, вслед за геологами выбравшись на поверхность, принялись с жадностью впитывать в себя поступающую информацию. Главный процессор принялся прорабатывать планы кампании. Бронированные громадины готовились к новой победоносной схватке…

Квартира Ляпидевского напоминала Русь после нашествия татаро-монголов. Лежавшая рядом с Сергеем темноволосая девушка по имени Люсия называла приведшее к такому бардаку действо любовной прелюдией. Стулья перевёрнуты, посуда перебита и разбросана по всему полу, измятые цветы раскиданы по тыльной поверхности опрокинутого стола. Довершая картину, по всему периметру валялась разбросанная одежда: джинсы свисали с дверей углового шкафа, скомканная кофточка висела на дверной ручке, рубашка нежно-голубого цвета с широким кружевным воротником (последний писк моды) валялась в дальнем углу комнаты, а разорванные черные трусики покоились на уголке ящика, выдвинутого из изящного резного шкафа ручной работы.

В комнате стоял густой запах сирени, идущий от пролитого флакона дорогих духов, купленных накануне в супермаркете на Нахимовской. А из-под полуприкрытых жалюзи пробивались лучи неяркого утреннего солнца.

Люсия сладко потянулась и бросила ласковый взгляд на широкую грудь всё еще спавшего Сергея. Черты его лица даже во сне хранили печать той странной печали, что, как говорили газетчики, заполняет глаза отставных легионеров космического флота. Служить в космическом легионе считалось необычайно почетно. Красивая форма, боевое оружие, выдаваемое каждому из проходящих службу, и что самое главное, ореол таинственности, окружавший легионеров, делал их романтично-неотразимыми кавалерами. Сергей прослужил полтора года и успел дослужиться до звания сержанта, благо спортивная подготовка, полученная еще в школе, способствовала его возвышению над остальными сослуживцами, но новое радикальное сокращение Вооруженных Космических Сил оставило сержанта без любимой работы и без средств к существованию, и ему, как ни печально, в срочном порядке пришлось переквалифицироваться в рядовые токари.

Ляпидевский спал, тихо посапывая и время от времени причмокивая губами. Его аккуратно подстриженные волосы, не в пример строгим чертам лица, были вздыблены, над самым темечком переплелись в жгут, а по бокам топорщились подобно иглам ежа. Люсия, сладко потянувшись, зевнула и продолжила созерцание своего (как ей казалось, уже почти собственного) "куска тела". Она бы так и сидела, ничего не делая и время от времени потягиваясь, если бы не Сергей, который, словно почувствовав, что на него смотрят, не открыл веки и не уставился на неё сонными глазами. Наконец, кое-как сфокусировав взгляд, он приветливо улыбнулся и, придержав одеяло у талии, сел в постели. Девушка тихонечко хихикнула, придвинувшись, прижалась грудью к его плечу и попробовала ухватить зубами мочку уха. Сергей хмыкнул, игриво отстранился, затем резко обхватил подругу руками и, увлекая за собой загоревшуюся желанием девушку, повалился на простыни. Но не успела она коснуться его груди, как зазвенел будильник его наручных часов, возвещая о том, что как бы ни был прекрасен утренний любовный моцион, его придется оставить на более лучшие времена, а сейчас надо было поспешить на работу. Ляпидевский недовольно выругался и мягко, но настойчиво отстранив подружку, принялся поспешно одеваться. Люсия не возражала. Она сидела на простынях совершенно нагая, и руками прижав к груди колени, перила в него свой, как ей казалось, влюбленный взгляд и, сжав ещё пухлые от жадных вечерних поцелуев губки, молчала. Сергей же быстро оделся, закидал парочку сандвичей с копчёной курицей в своё необъятное нутро, запил их какой-то бурдой из большой жестяной банки с надписью "Нектары юга", и уже через пять минут, набросив на плечи холодную ткань плаща, выскочил из своего домика прямо под капли начинающегося дождика.