Следы на воде (СИ)

       Ну ты свинтух. Как тебя девчонки терпят?

      Миша ухмыльнулся и, взяв с вазочки яблоко, поведал:

       Я их другим беру. Посуду помоешь?

      С этими словами он покинул кухню и ушел в зал, где, судя по звукам, обрушился на диван и включил телевизор. Алина сполоснула тарелку, протерла стол и отправилась к себе.

      На ее письменном столе царил идеальный порядок. Алина села на старенький стул с потертой блекло-зеленой обшивкой, протянула руку и вынула из аккуратной стопки тетрадку в твердом переплете.

      Если бы Максим позвонил и сказал, что в скандале на всю школу нет ничего страшного Если бы он еще сказал

      Ладно. Станем реалистами.

      Она открыла тетрадь и прочла: в свете фонарика Никита выглядел неважно. Сузившиеся пожелтевшие глаза, скрюченные пальцы, окровавленный рот ничто не выдавало в нем сейчас рафинированного джентльмена, пришедшего вечером скорбеть по погибшей подруге. Однако шеф узнал его и опустил пистолет.

       Приятного аппетита, сварливо, но как-то по-родственному пожелал Андрей Петрович. Развлекаемся?

       Так точно.

      Подружка Светланка, бывшая, несмотря на солнечное имя, поклонницей готики и черного цвета, однажды восторженно заметила, что Алина пишет почти как Лавкрафт. Рассказы про вампира Никиту, который работал в милиции, нравились почти всем одноклассникам, а русичка сказала, что у Алины есть стиль. Правда, читала она статью о музее кукол в стенгазете, но все же

      Некоторое время Алина сидела просто так, крутя в руке гелевую ручку и ощущая знакомый трепет, охватывающий ее при мысли о своих героях, и теплую волну в груди. Никита и Андрей Петрович еще не знали, что со стороны новых захоронений к ним движутся оборотни, жаждущие мести за погибшего сородича а она знала и уже видела, как двое спина к спине отстреливаются от рычащих и хрюкающих тварей.

      Оборотень не подавал признаков жизни. Шеф направил на него луч фонарика, и Никита увидел, как тает шерсть, обнажая пожелтевшее, бескровное лицо. Вскоре в траве лежало уже не чудовище, а молодой человек, почти мальчик. Никита вздохнул и отер губы тыльной стороной ладони.

      Руки были теплыми. Шеф понимающе кивнул.

       Успокойся.

      Немногословный, нордически спокойный Андрей Петрович был списан Алиной с Григория Альбертовича Токарева, учителя физики хладнокровного, выдержанного и спокойного даже при объяснении новых тем.

      Никита откашлялся.

       Не понимаю, почему их стало так много.

      Андрей Петрович усмехнулся.

       Это модно. К тому же все хотят жить вечно и вечно же оставаться молодыми.

      Никита вздохнул:

       Уверяю вас, в том, чтобы жить вечно, нет ничего хорошего

      Алина.

      Она вздрогнула и оторвалась от тетради. Приглушенный приятный голос был ей незнаком.

      Оставив записи, Алина высунулась из комнаты. Миша валялся на диване и лениво переключал каналы телевизора. Вам нужно кого-нибудь, щелчок, Nun liebe Kinder gebt fein, щелчок, Смотрите, коала, похоже, уснул, щелчок, Крупная железнодорожная Брат выглядел так, словно спал с открытыми глазами, и, возможно, так оно и было.

       Чего тебе, Мишель? спросила Алина.

       А? встрепенулся тот с выражением лица йога, грубо вырванного из нирваны.

       Ты меня звал?

       Куда? не понял Миша. Алина махнула на него рукой.

       Спи.

      Миша скорчил рожу и вернулся к прыжкам по каналам.

      Усевшись за стол, Алина перечитала написанное, обнаружила в соседних абзацах повторяющееся слово пожелтевший и безжалостно вымарала его в обоих случаях. Ее сосед по парте Фролов, сочинявший детективы, не был столь щепетилен в подобных вопросах, считая, что написанное пером не вырубить топором за что и получал неуды в сочинениях по литературе, где придерживался той же методы.

      Все повторяется из века в век, и все до страшного неизменно. Ты же, теряя друзей и любовь, проходя через столь похожие муки и ужасы, остаешься прежним, с болью понимая, что не нашел нового опыта, что не можешь измениться ни к лучшему, ни к худшему

      Алина.

      Она дернулась, словно от удара. Голос пришел откуда-то справа и сверху, но, медленно развернувшись на стуле, Алина, разумеется, никого не увидела.

      Некоторое время она сидела тихо-тихо, вслушиваясь в каждый шорох. Alle warten auf das Licht, надрывались за стеной Rammstein, за окном нескончаемым потоком шли машины, и из квартиры сверху неслось душераздирающее мяуканье кота, с которым играл маленький Владик, пытаясь, по всей видимости, пропустить несчастное животное через мясорубку.

      Алина.

      Голос был совершенно реален.

      Алина зажмурилась и потрясла головой. Переутомилась. Она просто устала. Неделя выдалась тяжелой четыре контрольных работы, да и сегодня без приключений не обошлось. Надо убрать тетрадку, лечь на кровать и постараться уснуть.

      Алина.

      Она пискнула, словно полупридушенная мышь. Надо поспать основательно дефицит сна у нее огромнейший: сидела за учебниками до трех ночи всю неделю, чтобы справиться с тестами на пять баллов. Собственно говоря, пару у географички она именно поэтому и получила не могла понять от недосыпу, о чем ее вообще спрашивают.

      А-ли-на, вразбивку повторил голос. А-ли-на.

       Кто кто тут? прошептала Алина. Господи-господи, она говорит сама с собой. Вот услышит Мишель или не дай Бог родители насмешек и подколов тогда не оберешься. Мамочка великая любительница язвительно обсасывать чужие недостатки.

      Узиль охотно откликнулся голос.

      Слово или же имя было Алине незнакомо. Она с ужасом почувствовала, как холодеет в животе, словно невидимая рука пробралась туда и неспешно перебирает внутренности. Страстно, до зуда захотелось зажать уши, но Алина почему-то поняла, что голос от этого никуда не денется.

       Кто? хрипло переспросила Алина.

      Узиль, повторил голос. Меня зовут Узиль.

      Ее бабка, отцова мать, сошла с ума после смерти мужа. Алина помнила, как та с безжизненным лицом и пустыми, остекленевшими глазами бродила по квартире или сидела, уставившись в одну точку и ведя монотонные беседы с невидимой птицей. Птица загадывала загадки, долбя бабку клювом в случае неправильного ответа, и тогда несчастная старуха начинала вопить и метаться, прикрывая ладонями темя. Алина боялась ее до трясучки, и вот теперь недуг давно скончавшейся женщины пришел и к ней самой.

      Ты не сошла с ума, живо поведал голос. Я Узиль, и я действительно говорю с тобой.

      Алина взвизгнула и закрыла уши ладонями. Нет, нет, нет, это невозможно, она не слышит, не слышит, не слышит. Поскуливая от ужаса, Алина сползла под стол и прижалась к стене. Господи, пожалуйста, она не может сойти с ума, этого голоса нет на самом деле, она его не слышит, пожалуйста, Господи, она не слышит!

      Ты слышишь заверил Узиль.

       Нет, прошептала Алина, зажмурившись и содрогаясь от беззвучных рыданий. Кто-то ухватил ее за руки и поволок из-под стола. Алина вяло упиралась, решив, что все кончено, и уже приехала бригада из дурдома.

       Алька! Алька, ты что?

      Алину поставили на ноги и довольно резко тряхнули.

       Алька! Да посмотри ты на меня!

      Это твой брат.

      Приоткрыв веки, Алина действительно увидела Мишу, встрепанного и не на шутку испуганного, а увидев, разрыдалась в голос, уткнувшись носом в братову грудь, словно тот был единственным стабильным существом среди гибнущего мира ratio.

       Аля, судя по голосу, Миша тоже был в панике. Аля, ну что такое?

       М-мне плохо, проговорила Алина, заикаясь, вздрагивая и хлюпая носом. М-Миш, мне плохо

       Где плохо? он уже готов был бежать за лекарствами, вызывать скорую и названивать маме на работу одновременно. Тошнит? Или сердце? Чего, Аль?

       Знобит, пожаловалась Алина. К-кружится все