Не все потеряно

Радуга засмеялась и погладила его по щеке.

- Какой ты смешной мокрый! Хорошо хоть комбинезоны не промокают.

" Ты тоже смешная", - хотел ответить он, но, посмотрев на девушку, промолчал. Кровавый сироп, не оставив следов, скатился с лица и серого комбинезона Радуги, собравшись в лужицы у ее коленей, и Радуга с мокрыми рыжими волосами и веселыми зелеными глазами была на удивление хороша, как и в тот день, накануне вахты, когда они бродили в березовой роще, и сухие желтые листья падали в траву...

- Где твой излучатель? - спросил он строго и встал на ноги, с трудом сохраняя равновесие на скользкой податливой спине рыбьей королевы. - И вообще, как ты все-таки здесь оказалась? Кто тебя отпустил?

Радуга смотрела на него, подняв загорелое посерьезневшее лицо.

- Лео, честное слово, это очень долго. Только поверь, ни Пол, ни Скобин здесь ни при чем. Просто мне немного повезло, вот и все, а времени было в обрез. Ну хочешь, рапорт напишу, когда вернемся, а?

- Рапорт ты обязательно напишешь, - жестко сказал он и подумал: "Если вернешься. Если вернемся".

- Хорошо, - покорно ответила Радуга, протянув руку, чтобы он помог ей подняться. - Только...

Ожила, задрожала, пошла волнами черная спина диковинного животного. Радуга провалилась в яму, и края ямы почти мгновенно сомкнулись над ней. Он успел вцепиться в ее ладонь, страшно торчащую из черноты, и, падая, дернул спусковой рычаг, целясь в сторону от того места, где исчезла Радуга. Ахнуло, забулькало, судорогой заплясала чернота, лопнула переспелым арбузом, и он полетел в нее, держа, изо всех сил сжимая теплую ладонь...

Упали они во что-то мягкое, в пух не пух, снег не снег, мельтешило что-то белесое, щекотало лицо, опадало медленно в полной тишине. Фонарь и здесь не понадобился - разливался в пространстве тусклый свет, тонул вдалеке в тусклых стенах.

Радуга растирала ладонь, он осматривался, беспокойно поводя излучателем.

- Пропадем мы здесь без подмоги. Мне кажется, мы у них как на ладони. Ты хоть сообщила?

- Скобин должен навести второй ударный.

И застучали вдруг в тишине невидимые молоточки, размеренно, негромко: "Тук-тук... Тук... Тук-тук... Тук..."

- Что это?

- Т-с-с! - Радуга приложила палец к губам. - Не узнаешь?

Он пожал плечами.

"Тук-тук... Тук... Тук-тук... Тук... " - постукивали молоточки.

- Ты не был в Доме Хранителей?

- Н-нет. На Спарте? Ты хочешь сказать...

- Да! - Радуга вскочила, осторожно пошла на стук. Прошептала, обернувшись: - Я слышала там, в Доме, только тогда еще не знала. Никто тогда не знал, даже Скобин. Это стучит Елена!

- Навести, навести нечем, - с досадой проговорил он. - И Парисы местные с Гекторами, поди, не дремлют. - Он взял излучатель наизготовку. Давай руку и ни шагу от меня. Пойдем вместе.

*

Лифт, как обычно, не работал. Василий Григорьевич поставил на пол сетку с картошкой, открыл почтовый ящик, вынул газеты. Сунул под мышку, поднял сетку и поплелся на свой седьмой этаж.

- Майонез купил? - Лидия Федотовна в спартаковских цветов фартуке высунулась из кухни.

- Нет майонеза, - ответил Василий Григорьевич, переобуваясь у порога в домашние тапочки. - А картошка есть, и батон, и половинка ржаного.

- Конечно, где тебе купить! - заворчала Лидия Федотовна, громыхая посудой. - Люди же где-то берут, так то люди. А тебя проси не проси бесполезно. Иди есть, все уже остыло.

Василий Григорьевич снял пиджак, тщательно, с мылом, вымыл руки, прихватил газеты и сетку и покорно направился на кухню.

- Газеты свои оставь, - приказала жена, кромсая половинку ржаного. Господи, кто бы ножи заточил? Некому, а у меня рук не хватает, честное слово, и так кручусь, как белка в колесе!

Василий Григорьевич ткнул вилкой в тарелку с яичницей, украдкой покосился на газету. Жена пресекла эту попытку, швырнув газеты на холодильник.

- Значит так, Василий. В субботу двигай в хозяйственный, смеситель в ванной нужно менять. Терпенья моего больше нет, учти. И еще: у нас сегодня завлабша говорила - югославские сапоги дают в Доме обуви. Выкручивайся, отпрашивайся, придумывай что угодно, а стоять надо.

- А ты? - робко спросил Василий Григорьевич.

- Я не могу, - отрубила жена. - Ситуацию в коллективе знаешь, если ты меня хоть когда-то слушаешь, конечно. Подведут под сокращение - и сяду тебе на шею. А на твоей шее долго не насидишься. Так что вперед, и с песней.

- Хорошо, - вздохнул Василий Григорьевич, вычищая хлебом растекшийся по тарелке желток.

Потом он читал газеты, а жена смотрела телевизор. Потом она заставила его выслушать длинную историю о кознях, которые строит старший аналитик Веревочкина. Потом они вместе смотрели программу "Время".

- Да, у нас-то погода получше московской, - зевая, сказала Лидия Федотовна. - Все равно надо будет в выходные окна заклеить.

- Рано еще, - безнадежно возразил Василий Григорьевич. - Слышала же, тепло с Атлантики идет.

- А-а, им верить! - отмахнулась жена. - В общем, готовься, я и так, как белка в колесе, честное слово!

Василий Григорьевич устало потер виски, аккуратно сложил газеты и пошел курить на лестничную площадку.

Потом они еще немного посмотрели телевизор и Лидия Федотовна задремала в кресле, и Василий Григорьевич тоже задремал. Потом они пошли в спальню и Лидия Федотовна заснула, а Василий Григорьевич тихо лежал на боку и смотрел в безжизненное городское небо за окном.

*

- Стой, что-то неладно.

Медленно и неуклонно сгущалась темнота. Он включил фонарь, но ничего не увидел - чернота была непроницаемой. Радуга сжала его локоть.

- Лео, идем на звук.

"Тук-тук... Тук... Тук-тук... Тук..." - продолжали постукивать молоточки.

- Не попасть бы в ловушку. Лучше постоим, подождем. Второй ударный это, конечно, серьезно, но ведь тогда война. Боюсь, биороботами не отделаться. Уже не отделались...

- По-другому пока не выходит. - Радуга вздохнула и прижалась к нему. - Обидно, мы так близко. Излучателя у меня нет, но есть парализатор.

- Ну, Радуга! Ты что, действительно хотела пробраться сюда в одиночку?

-Ты улетел с базы ральше и не в курсе. Олаф такое узнал, но он сам не мог, а у меня просто времени было в обрез. Второй ударный их отвлечет, а мы будем действовать. Ага?

- Попробуем. Двинулись потихонечку.

И в это время стук заглушили другие звуки. Звуки были похожи на тяжелые шаги, словно шел на них кто-то огромный, продираясь сквозь черноту, и воздух вздрагивал в такт этим шагам. Великан приближался, топал колонноподобными ногами, сопел, пытался разглядеть в черноте двух землян, слепо шарил руками...

Шаги прогрохотали совсем рядом, стали удаляться, затихли в черноте, и снова запульсировали удары молоточков, и он разжал пальцы, сжимавшие излучатель. Чернота, всхлипнув, распалась на куски, завилась бледнеющими спиралями - и растворилась. От зеркального пола отражался свет фонаря, в зеркальных стенах, тысячекратно повторяясь, застыли он и Радуга. В глубине коридора призывно стучали молоточки.

Они медленно двинулись на этот стук, остановились в зеркальном тупике и прислушались. "Тук-тук... Тук... Тук-тук... Тук..."

- Поможет ли излучатель? - с сомнением проговорил он.

Радуга вынула из-за пояса плоскую коробочку парализатора.

- Давай, Лео!

Он давил, давил, давил на спуск, и зеркало потускнело, вогнулось и расползлось в стороны темным отверстием.

- Только не спешить. Следуй за мной, - скомандовал он и, пригнувшись, шагнул в дыру с оплавленными, пышущими жаром краями.

Наклонный винтообразный коридор привел их к частоколу прозрачных колонн, а молоточки все громче и громче били из-под пола.

Радуга тихо охнула и прижала ладони к щекам. Он ошеломленно опустил излучатель. Из прозрачной глубины колонн смотрели на них безжизненными невидящими глазами Пламен, Дуг, Сергей Корсаков, Рен... и другие... А из-за колонн выползала серая пупырчатая масса, растекалась по полу, поднималась скользким валом, поглощая колонны с телами, надвигалась и шипела, шипела...