Святой Камбер (Легенда о Камбере Кулдском - 2)

Алистер Каллен, михайлинский настоятель, покачал серо-стальной головой.

- Мы не решаемся использовать магию открыто, Гьюэр. Синил слишком ясно дал понять, что он думает по этому поводу. Кроме того, нужные нам пешие солдаты почти все до одного люди. Сомневаюсь, чтобы они захотели иметь дело с деринийскими способностями, даже такими неопасными.

- Из ваших уст это звучит зловеще, - пробормотал Гьюэр, - в способностях дерини есть что-то губительное?

При этих словах лицо человека оставалось серьезным и многозначительным, пока он сам не понял, как далеко он зашел в своей оценке дерини и как нелепо звучит этот вопрос в такой компании. В глазах собравшихся зажглись чуть заметные веселые огоньки, и Гьюэр в смущении покраснел.

Камбер доброжелательно хохотнул.

- Все в порядке, Гьюэр. Многие люди видят наши способности именно в таком свете. А находясь среди людей, которые не доверяют нам, потому что мы дерини, и среди дерини, которые не доверяют нам, потому что мы предпочли королю-дерини человека, я чувствую радость, что есть и те, кто поддерживает нас.

- А если Синил так и останется непреклонным, - подхватил Каллен, - эти два народа отдалятся друг от друга еще больше. Одно неверное слово с его стороны, и на рассвете наша армия окажется вдвое меньше, чем была на закате.

Рис нагнулся к столу, взялся за карту и решился вмешаться в разговор.

- Итак, что может быть сделано? Как можно ускорить наши действия? Где наиболее вероятна атака Ариэллы? Джебедия задумчиво кивнул.

- Алистер и я сошлись на трех местах, Рис, два из которых расположены очень близко друг от друга. Если Сайхир примет нашу сторону и предоставит своих рекрутов, мы сможем перекрыть еще одну опасную точку.

Он склонился над картой и снова начал передвигать значки, Камбер перевел взгляд на танцующий огонь, погружаясь в собственные мысли.

Слова Каллена об их короле задели его за живое. Растущее сопротивление Синила становилось главной проблемой, Камберу все чаще и чаще приходилось становиться свидетелем нерешительности монарха, Синил, несмотря на свои сорок с лишним лет, незрелый во многих отношениях, со дня коронации погрузился в мудрствования, все более убеждая себя в том, что его восшествие на престол было ошибкой. Хотя архиепископ и освободил его от обетов, он остался священником и не стал королем. Тень отступничества от лона церкви и священного сана преследовала его в женитьбе и появлении на свет близнецов, продолжателей династии - первого, болезненного и слабого, и его брата, здорового и сильного, но с уродливой ступней. До гробовой доски несчастья его детей будут безмолвным укором и постоянным напоминанием о прегрешении бывшего священника.

В состоянии своих сыновей Синил видел гнев небес и карающую руку Господа, наносящего удар по самому дорогому. И все это в наказание за отказ посвятить себя Господу.

И кто же виноват в том, что туманная до поры перспектива его судьбы год назад стала ясной? Разумеется, Камбер. Кто как ни могущественный граф-дерини заставил Синила нарушить обеты и сесть на трон? Разве не праведный гнев должен бушевать в груди Синила? Внешняя лояльность в отношениях с графом Кулдским лишь прикрывала истинное отношение короля к тому, кто отвратил его от возлюбленного Бога. Разве сможет Синил предать все это забвению?

Камбер отвел взгляд от пламени камина. Из глубины зала к столу приближалась его дочь. Просторная меховая мантия окутывала ее фигуру от подбородка до пят, но не могла скрыть изящества и грации Эвайн. За хозяйкой следовал секретарь, юный Реван, он старался ступать, осторожно и оттого его хромота сделалась более заметна.

Эвайн была встревожена. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать отца в щеку, в ее голубых глазах, глядевших из-под густых прядей вьющихся волос, бушевал огонь.

- Как поживает королева? - тихо спросил Камбер и отодвинулся от стола, чтобы не мешать остальным.

Вздохнув, она развернулась, отпустила Ревана, ожидавшего в почтительном отдалении, и проследила, как он захромал через зал к остальным пажам, собравшимся у дальнего камина. Снова склоняясь к уху отца, она нахмурила свой прелестный лоб.

- Ах, отец, она так несчастна. Реван и я провели с ней много часов, но ее невозможно развеселить. Она не должна быть такой равнодушной и подавленной, со дня рождения детей прошел целый месяц. Роды были не тяжелыми, и Рис уверяет, что физически она здорова.

- К сожалению, нашу маленькую королеву мучит не физическая боль, - ответил Камбер так тихо, что Эвайн пришлось нагнуться еще ниже, чтобы расслышать его. - Если бы король уделял ей хоть немного внимания, но нет, ему нужно охать над своими воображаемыми грехами и винить себя и всех вокруг в...

Он замолчал, отвлеченный громкими голосами в коридоре за дверьми залы. Один из голосов принадлежал сыну Камбера Йораму, а другой, более резкий, королю.

Еще два голоса - мужчины и женщины - были незнакомы. Высокий женский голос почти срывался в истерике. Разговор за столом разом смолк, в зал вошли король, Йорам и еще двое.

Женщина, привлекательная и изящная, выглядела немного моложе Эвайн. Мужчина, по-видимому, брат или муж, держался, как воин, хотя меча при себе не имел.

Облик короля красноречиво предупреждал всякого о его настроении. Тяжелый взгляд Халдейна сверкал гневом, каждый мускул тела был напряжен. Йорам в голубых одеждах михайлинца выглядел светлым пятном на фоне черно-пурпурного одеяния Синила и, кажется, был бы рад оказаться подальше от короля. Синил раздраженно протянул руку, когда женщина упала на колени с мольбой:

- Прошу вас, Государь, он ничего не делал! Клянусь! - она всхлипнула. - Он стар и болен. Неужели в вас нет жалости?

- Нет, в нем нет жалости! - зло выкрикнул ее спутник, поднял даму с колен и выступил вперед, загородив ее собой. - Какая может быть жалость в оставившем свой сан священнике, ополчившемся против старика? Кто ты такой, Халдейн, чтобы решать судьбы других?

В то же мгновение он вскинул руку, и угол залы осветился. Словно летнее полуденное солнце заглянуло в комнату. Все, кто сидел за столом, вскочили на ноги и бросились к королю, Джебедия и Гьюэр на бегу выхватили мечи из ножен. Эвайн, подхватив юбки, поспешила за отцом, Рисом и Алистером Калленом.

Отблеск вспышки, казалось, остановил течение времени. Воздух сгустился и стал тяжелее - возле тронного места сталкивались гигантские волны энергии. Ноги тех, кто отчаянно стремился добраться туда, словно попали в свинцовые колодки.

Синил и Йорам выстояли, им удалось повалить нападавшего, и борьба, сопровождаемая яркими вспышками, продолжалась на полу среди разбросанного тростника. Йорам оказался под незнакомцем, но продолжал сражаться за свою жизнь и жизнь короля, пока не подоспела помощь. Всплески магического огня слепили глаза, но Камбер успел заметить еще одну угрозу - кинжал, блеснувший в руке дамы. В следующее мгновение он увидел незащищенную спину Синила, склонившегося над нападавшим и не подозревавшего об опасности.

Гьюэр, самый юный и ловкий из них, тоже увидел кинжал и бросился к женщине, но нерасчетливо, и не сумел использовать меч с выгодой для себя. Он споткнулся о ноги поверженного мужчины, неловкий выпад - и оружие обратилось против Каллена и Риса.

- Синил! - кричал Камбер, в последнем отчаянном прыжке он оказался между женщиной и королем, когда клинок взметнулся для удара.

В том, что происходило после, трудно было разобраться. Какой-то миг лезвие, нацеленное на Синила, неслось к телу Камбера, в следующее мгновение брызнула кровь, и Камбер рухнул к ногам Синила, под ним расползалась кровавая лужа. Рассвирепевший от схватки король стремительно обернулся и увидел тело дамы, почти перерубленное мечом Джебедия. Он успел перед этим роковым ударом выбить из рук женщины кинжал с такой силой, что лезвие разлетелось на куски. Блеск стальных осколков гипнотически притягивал к себе взгляд Синила.

Он совершенно обезумел от сияния обломков и с диким криком послал на своего живого врага такой порыв магической силы, что Йорам, распростертый на полу, как в ловушке, едва смог отвести от себя смертельную энергию разрушения.