Пекинское соединение

Джерри нажал кнопку визитейпера, сфокусировав изображение на оконном стекле. По стеклу запрыгали призрачные фигурки, танцуя под наполнившую вагон музыку. «Битлз» исполняли "Здравствуй-прощай".

Явно не к месту, Джерри выключил визитейпер и тут же подумал, что зря, может, как раз и к месту. У каждой монеты две стороны.

Джерри захохотал.

Генерал Че Лен Во осуждающе взглянул на Джерри, но ничего не сказал.

— На западе вас, как я слышал, называют Вороном, — заговорил другой генерал.

— Только если в Техасе, — объяснил Джерри сквозь рецидив смеха.

— Ага, в Техасе!

Генерал Че Лен Во направился в туалет. Куртку мундира генерал повесил на крючок и плотно обтягивающие брюки подчеркивали очаровательно закруглённые ягодицы. Джерри смотрел на ягодицы, словно в экстатическом трансе. Ничего подобного он в жизни не видел. Чуть помятая ткань брюк лишь усиливала очарование.

— А в Лос-Анджелесе? — спросил другой генерал. — Как вас называют в Эл-Эй?

— Толстяком, — ответил Джерри.

"Хотя он и был физиком, но он хорошо знал, что все важные биологические объекты существуют в парах" (Уотсон, "Двойная спираль")

"Имея дело с синологией, вы, как и при знакомстве с китайской кухней, должны помнить: всегда существует две разновидности…" (Энрайт, "Энкаунтер", июль, 1968).

Генерал Ли встречал их на станции, которая была всего лишь досчатой платформой, сколоченной между краем полотна и берегом Желтой реки.

Джерри и генерал Ли пожали друг другу руки.

— Приношу извинения, — сказал генерал, — но при сложившихся обстоятельствах нам лучше было встретиться здесь, а не в Вэйфанге.

— Сколько у нас времени? — сказал Джерри. Генерал Ли с улыбкой развел ладони.

— Что я могу сказать, мистер Корнелиус?

Они шли к стоявшему неподалёку большому служебному «Фантому-4». Поезд тронулся и генерал Че Лен Во крикнул из окна вагона:

— Мы доедем до Тьентсинга, оттуда вернемся. Мы будем ждать вас, мистер Корнелиус.

Джерри бодро помахал на прощанье.

На генерале Ли был аккуратный костюм "Лиги плюща", хотя и немного залоснившийся на одном рукаве. Почти одного роста с Джерри, генерал носил чёрные китайские бакенбарды, и на добродушном круглом лице странно мрачными казались глаза, блестящие и переменчивые.

Пилот «фантома» отдал честь, генерал ответил и лично открыл дверцу, пропуская Джерри. Джерри залез в кабину.

Они сидели и смотрели на реку. Генерал тронул плечо Джерри, и Джерри улыбнулся другу.

— Итак, что ты думаешь? — нарушил молчание генерал Ли.

— Можно попробовать. Кажется, кое-что начинает вырисовываться. Я имею в виду Че Лен Во.

Ли почесал уголок рта указательным пальцем.

— Да, я так и думал. Че Лен Во, именно он.

— Ничего не обещаю, — сказал Джерри.

— Понимаю.

— Приложу все усилия.

— Конечно. Всё получится. К лучшему или наоборот, всё сработает.

— И к лучшему, и наоборот, генерал. Надеюсь, нам повезёт.

— Слишком, — сказал Джерри, — слишком.

Они снова были в пагоде, пили чай из старинных чашек эпохи Манчу с песочным печеньем в контрабандной полистериновой упаковке.

— Слишком? — генералы нахмурились.

— Но где же логика? — запротестовал генерал Че Лен Во, самый красивый из них.

— Справедливо, — согласился Джерри, успевший полюбить генералов, а в особенности генерала Че Лен Во. Ради него Джерри уже был готов (временно или метавременно, смотря как зацепит) пойти на компромисс, поступиться принципами, или хотя бы не говорить всего. На секунду его подавило отчаяние, и он нахмурился.

— Ложь.

Разочарование отразилось на лице генерала Че Лен Во.

— Но вы сказали…

— Я имел в виду «справедливо», — пояснил Джерри.

Всё напрасно. Чем скорее он с этим покончит, тем лучше. Рано или поздно равновесие даст трещину. Что-то или кто-то не выдержит напряжения. Он вдруг вспомнил взрыв энтузиазма среди американских художников сразу после войны. Почему-то в памяти всплыл Поллок.

— Черт подери!

— Это вопрос математический, даже исторический, — сказал второй генерал.

Джерри дышал быстро-быстро.

— Я не умею читать по-французски, — генерал Че Лен Во с презрением вернул Джерри записку. Они были наедине, впервые за всё время.

Джерри тяжело вздохнул.

Вскрик.

Как всегда, проблема жеста. Он вспомнил крыло упавшего Ф-111А, как оно обвисло, прикрывая останки шасси. Грех существует, по крайней мере, один, и Джерри готов был следовать путём греха. Ведь порыв, энтузиазм и восторженность были когда-то искренними, а такие вещи нельзя забыть. И чувство потери утолить невозможно, как не старайся. Почему угас былой щедрый порыв? Конечно, жить было труднее, и всё же… Джерри печально вздохнул. Он пытался вернуться, не раз и не два, но в приёме было отказано. В два присеста руку не ампутируют. Что прошло, то прошло и быльем поросло.

Но потребность в ещё одном знаке сопереживания и понимания была там. Знаке любви. Его могут истолковать неверно, и Джерри не знал стопроцентно безошибочных путей проявления порыва. Он был, в конце концов, мастером подделок. На этот раз импульс таил небывало мощную энергию, но канал выражения был перекрыт, как горло повешенного. С неотвратимостью рока импульс интерпретировался как агрессивное намерение. Неужели такова его истинная сущность? Даже генерал Ли воспринимал только эту роль Джерри из многих других его ролей. Вопрос равновесия, вот в чем вопрос. Наверное, нужно смириться и ждать.

Но долг зовет, дело не ждет. Достойная замена великому поиску. Джерри стоял на верхнем этаже пагоды, лицом к озеру, своему противнику. Озеро казалось огромным, как море, и намного глубже последнего.

Память заставляет мученика торопиться. Двойственность. Прошлое было будущим. Память стала признанием. Суть, несомненно, в сути. Карл Глогауэр, пришпиленный железными клиньями к деревянному кресту, узнал.

"Уверовав в ложь, обращаем Время в агонию Настоящего, и так пребудет вечно". ("Призрачный город")

Не надо анализа.

Дьявольские уловки, от которых краснеет память шато отца, построенного под Корбюзье. Но с этим кончено. Какое облегчение!

— Стало прохладнее, — сказал генерал Че Лен Во.

— Лучше выйти наружу, — добавил он предостерегающе. — Пока глаз открыт. Не теряя времени.

Они стояли посреди комнаты, наполненной любовью Джерри.

— Как прекрасно, — сказал генерал.

Роняя слезы жалости, Джерри провёл ладонью по черным волосам генерала, губы коснулись губ.

— Уже скоро.

Вибропистолет и прочее оборудование были миниатюрны и удобны в обращении.

СЛАДОСТНЫЙ ВСКРИК.

Шёпот плоского червя. Человек с тысячью имён, тысячью личин, метавременной оперативный уникум, житель мультивселенной, метафизический, металлоорганический, с метафиксирующим сознанием. Голос ЛСД:

"‘Бог’ сказал Ринарк. И миг превратился для него в вечную тюрьму" ("Расколотые миры").

Плавный ручей древнего мандаринского наречия, безукоризненный санскрит — язык любви генерала Че Лен Во. Всё совпадало. Уже недолго ждать. Но пусть жертва вскрикнет ещё раз, и ещё.

Джерри медленно подошел к окну, взглянул на озеро, на чёрную зеркальность воды.

За его спиной посреди комнаты лежал на матрасе генерал Че Лен Во, затягиваясь толстой сигаретой с марихуаной. Генерал жмурился, и губы гнула глупая улыбка. Маленький визитейпер рядом с матрасом проецировал на мозаику абстрактные радужные изображения, одновременно наигрывая "Ну что же ты творишь?" Джерри, тем не менее, едва сдерживал нетерпение. Сейчас как никогда ему хотелось мёртвой тишины. Подойдя к матрасу, он отключил визитейпер. Он имел право. Генерал не стал спорить.