Далекий мир (СИ)

Интересно, как разработчики этой капсулы представляли развитие событий? Происходит авария в космосе, человек улетает на капсуле с корабля, она заявляет, что неисправна и дает советы по дальнейшим действиям. Но! Она управляется бортовым компьютером, который игнорирует все подсказки, которые сам же дает и направляет капсулу к ближайшей планете. Просто по умолчанию такая система у них.

Мне ничего не оставалось, кроме как смотреть в монитор, на увеличивающийся в размерах шарик неизвестной планеты. Посадка будет жесткой. Возможно даже смертельной. И если мне удастся выжить, иначе как чудом назвать это будет невозможно.

Вот, наконец, капсула входит в атмосферу. Скоро все решится. Я уже вижу, как приближается земля. Живописное местечко, надо отдать должное, огромная зеленая область деревьев с вкраплениями серых скал. Хорошая могилка будет для неудачницы вроде меня. Удара я не чувствую, видимо сознание, сжалившись, покинуло меня раньше.

***

Пробуждение было не из приятных. Началось все с резкой боли в голове. Затем отозвалось ломотой во всем теле. Такое чувство, что меня очень долго и жестко били, не жалея сил и стараясь задеть все жизненно важные органы. 

С трудом открыв глаза, боль при этом усилилась, я увидела потолок из грубо обтесанного камня, покрытый неаккуратными мазками белой краски, которая к тому же местами потрескалась. Лежала я на спине. Кажется, на чем-то мягком. Скосив глаза вниз, я увидела одеяло и спинку кровати. Справа от меня стояла капельница и какой-то медицинский прибор с монитором и множеством кнопок. 

Похоже, не все так плохо как могло показаться вначале. По крайней мере, меня пытаются поставить на ноги. Ну, или мне хочется в это верить. 

Пока в голове бегали такие мысли, я пыталась определить своё состояние. Для начала пошевелила пальцами на руках. Вроде слушаются. Следующий этап, вытащить руки из под одеяла. Здесь тоже проблем почти не возникло. Руки слушались и были на месте, но правое плечо стреляло вспышками боли. Ревизия показала, что на него наложена какая-то повязка, сквозь которою проступают капельки крови, но похоже ничего серьезного. 

От самодиагностики меня оторвала открывшаяся дверь. В проеме появился молодой парень с винтовкой на плече и подносом в руках. Судя по запаху, там было что-то съедобное. Он приблизился ко мне. Лицо его при этом излучало просто нечеловеческую доброту, улыбка во весь рот, смеющиеся глаза с каким-то странным блеском. Либо он чему-то чрезвычайно рад, либо находится под чем-то меняющим сознание. И скорее всего это второе.

- Добрый день, - начал он процедуру знакомства. - я смотрю тебе полегчало. 

Я как раз попыталась сесть. Не получилось. 

- Даже не пытайся пока вставать,- произнёс он, продолжая улыбаться до ушей, - ты ещё не восстановилась. Мы тебя еле по кусочкам собрали. Наш доктор долго удивлялся, как ты вообще выжила. Говорит, что если бы не силовая броня, то не откачали бы. 

Стоп! А где броня? Вот блин! Где одежда? Я же голая лежу, и я это только сейчас поняла. 

- Да не стесняйся! - заметил парень мои потуги натянуть одеяло повыше. При этом он умудрился улыбнуться еще шире, хотя, казалось бы, куда дальше. - Чего я там не видел?

Ах, так значит! Я тебе это припомню потом как-нибудь. Только для начала разберусь, что вообще происходит. 

- Я тут тебе поесть принёс, - сказал он, поставив поднос на столик рядом, - наш повар порой творит чудеса, - при этом он как-то странно ухмыльнулся и продолжил. - Ну, ты ешь пока, приходи в себя, я чуть позже зайду. 

Он ушел, оставив меня наедине с подносом. Только в этот момент я поняла, что до еды надо ещё дотянуться и все-таки как-то принять сидячее положение. А есть хотелось очень сильно. С трудом, игнорируя боль и головокружение, и пережидая особо сильные приступы, мне удалось подтянуть свою тушку к спинке кровати и усесться на пятую точку. 

Дальше все было проще. Столик, на котором стояла еда, был совсем рядом, и мне оставалось лишь перетащить поднос к себе на колени. Я уже почти справилась, как вдруг снова начался сильный приступ боли. Лишь невероятным усилием воли, у меня получилось не уронить поднос на пол и дотащить до точки назначения. 

Спустя минуту меня отпустило, и я смогла по достоинству оценить кулинарный "шедевр". На тарелке лежали кусочки картошки смешанные с кукурузой и пара ломтиков мяса неизвестного происхождения, все это было приправлено странноватым соусом. Ещё на подносе стояла вазочка с клубникой и стакан с каким-то соком. Часть этого сока заливала сам поднос - во время приступа руки дрожали нещадно. 

Ну что ж, пора снимать пробу. Тем более в животе что-то настойчиво урчало.

Переждав очередной приступ боли, я взяла ложку, - кстати, вилки не было почему-то, - и по чуть-чуть принялась уминать сие сомнительное блюдо. На удивление оно оказалось вкусным. Хотя в моем состоянии, вероятно, любая еда отличная от сырого кровоточащего мяса показалась бы вкусной.

Расправившись с содержимым подноса и поставив его обратно на столик, я, все так же борясь с болью, опустилась обратно в кровать и уставилась на потолок. Ничего нового на потолке не происходило, все те же трещины и облупившаяся краска. Разве что в углу я заметила паутину, а в ней паука, кутающего свою жертву в кокон из нитей. Жертва, вероятно, была уже мертва и не могла оказывать сопротивления. Теперь ей предстоит стать пищей для этого маленького паука, который сейчас замотает ее паутиной, и, как банку с соленьями, отложит на потом. Подождет, пока она замаринуется. И с аппетитом съест. Интересно, а если он забудет про нее, она протухнет? Или ему все равно, в каком состоянии еда? А мухи вообще тухнут?

В этот момент дверь открылась, и в комнату, прервав мои попахивающие бредом размышления, вошел новый персонаж. На вид ему было лет так под шестьдесят, седой, морщинистый, в плаще и ковбойской шляпе, выглядел он весьма колоритно. Не обращая внимания на меня, он занялся уборкой комнаты, сначала подмел пол, затем протер забрызганный мной стол. Я наблюдала за ним какое-то время, затем решилась спросить:

- Э-э, здравствуйте, - возможно, не очень красноречиво, и меня проигнорировали. Я попробовала еще раз, - Доброго времени суток, незнакомец! Не подскажете ли бедной девушке, где она оказалась и какого хрена здесь вообще происходит? - как мне показалось, более убедительно произнесла я.

Но и эта попытка осталась без ответа. Разве что старичок как-то странно посмотрел на меня и продолжил заниматься своими делами. Ну и ладно, раз меня игнорируют, не буду разговаривать. По крайней мере, с этим индивидом точно.

Он еще какое-то время занимался уборкой, а потом забрал поднос и оставил меня наедине со своими мыслями.

Где я оказалась, интересно. То, что я упала на планету, сомнений не вызывало. Но откуда здесь люди? На инструктаже нам ясно дали понять, что разумной жизни на планете быть не должно. Хотя... а сколько времени прошло с момента отправки? Вдруг, пока мы сюда летели, эту планету уже успели заселить наши потомки? Или потомки потомков.

Вообще-то стоило расспросить того парня, который заходил вначале. Он, может и под наркотой, но текущий год должен знать.

***

В этом импровизированном госпитале я провалялась еще где-то три дня, точнее не скажу, так как тут не было предусмотрено окон, и время я определяла по тому парнишке, что приносил еду. Его звали Чейз, и он был гораздо словоохотливее, чем старичок-уборщик. Старичка, кстати, звали Виктор, и это я тоже узнала от Чейза. Виктор выполнял целую кучу работ в поселении, был таким местным мастером на все руки. Если что-то надо было починить, появлялся Виктор в плаще и ковбойской шляпе и, не говоря ни слова, устранял повреждения. По той же схеме в помещениях исчезала грязь, и поливались комнатные растения. Более того, Виктора можно было попросить собрать оружие или инструменты, и через некоторое время заказ чудеснейшим образом появлялся на полке склада, и на нем всегда висела бирка с именем заказавшего. Единственно, что всех в нем напрягало, так это его молчание. Неизвестно был ли он немым или страдал каким-то дефектом речи, которого стеснялся, но он никогда не издавал звуков. Вообще. Он даже ходил бесшумно. Чейз сказал, что самое жуткое, что ему приходилось видеть на этой планете, это как ночью бесшумно по коридору идет Виктор, любовно поглаживая свою берданку, и широко чему-то улыбаясь.