Глава первая. Много вопросов - мало ответов. (СИ)

Взад-вперед, взад-вперед... Бобби тоже глядел на люстру. Если бы он был живым, по его лбу наверняка бы стекали капельки пота - так сильно он волновался. Его лицо было напряжено, а губы плотно сжаты. Он, кажется, даже не дышал. Стоял истуканом с тарелкой супа в руках и провожал люстру испуганным взглядом. Впрочем, ничего удивительного - карточки "чувство вины" и "страх" были активированы. Эх, вынуть бы их! Посмотрел бы я тогда на этого Бобби!

Взад-вперед, взад-вперед... И все-таки, как часто эта люстра оказывалась на грани гибели? Как часто она тревожно раскачивалась из стороны в сторону, звеня своими прозрачными подвесками?

"С ней связано столько смешных историй моей семьи! Береги ее. Она мне дорога", - наказала Лизке бабушка Гретта, перед тем, как подарить ей люстру. Эти слова накрепко запечатлелись в моей памяти.

"Связано столько смешных историй" - могу ли я похвастаться тем же?

Взад-вперед, взад-вперед... Я повернулся лицом к комнате и взглянул на телевизор - мы купили его год назад. Затем на воздушную кровать - а ее в прошлом месяце, когда сел моторчик. Затем на механический стол - ему не было еще и недели. Затем на внутриглазовый планшет, автоматические краски, трехмерную бумагу, компактный шкаф... Гнев внутри меня сменился разочарованием и болью - ни одной вещи, что хранила бы в себе воспоминания. Ни одной!

-Подумать только,- вслух произнес я.

Люстра больше не дрожала. Бобби выдохнул:

-Уф, кажется, пронесло.

Ему было невдомек, что он мог спровоцировать новое "землетрясение". Глупый робот.

-Почини свой речевой аппарат, - говорю ему. - И затри пятно.

Я забрал у Бобби тарелку с супом и закрылся в комнате. На душе было пусто-пусто, точно мне сообщили о смертельной болезни, а в голове царил сплошной туман.

"Надоели кошмары? Устали просыпаться посреди ночи в холодном поту? Вам поможет регулятор снов! "Регулятор снов" - лучшее средство от монстров!" - голосил ведущий.

Он выступал по телевиденью день и ночь. День и ночь, без перерывов на еду и отдых.

Временами мне кажется, будто он - робот, замаскированный под человека для оболванивания наивных зрителей, которые, между прочим, любят его всем сердцем. Любят сильнее друзей и родных, до сумасшествия, до инфаркта, до могильного креста, коими усыпано расположенное близ Биржи кладбище...

Сальные волосы, спутанные в колтун, маслянистые губы, заплывшие жиром маленькие поросячьи глаза - так выглядит ведущий, и люди видят в нем божественную красоту. Каждое утро они синхронно кидаются к экрану и с восхищением глядят на него, пуская слюни, точно собаки, которым вот-вот должны бросить кость. Некоторые сидят перед телевизором час, некоторые два, а самые чокнутые (я за глаза прозвал их "фанатиками") до глубокой ночи, пока Биржа не прервет эфир.

"Мечтаете есть сладости и не толстеть? Тогда диетическая конфета "Куинси" - для вас!" - ведущий все говорил и говорил, а я, слушая его в пол уха, думал обо всех тех несчастных бедняках, что пали жертвами телевидения. Обо всех тех, кто забывал пить и есть, будучи увлеченным гипнотизирующим экраном, и, как следствие, погибал спустя несколько дней, истощенный и обезумевший, утративший звание человека...

За дверью слышалась возня. Это Бобби натирал полы до блеска. Он всегда делал уборку, засучив рукава, несмотря на то, что не получал за нее ни копейки. Да что там - даже небрежно брошенное "спасибо" было для него недоступной радостью. И поделом. Роботы должны знать свое место. В противном случае, они могут посчитать себя кем-то наподобие людей и восстать против своих хозяев.

"Порою я смотрю на Бобби и вижу в нем жизнь. А в себе не вижу. Я как машина", - однажды сказала мне Лизка, и я посмеялся над ее словами. Теперь мне было не смешно.

Сотни голодных смертей из-за зомбирующего разум телевизора. Сотни! И люди продолжают смотреть его. Они уходят от реальности в мир веселья и грез, к своему любимому ведущему с маслянистыми губами и детям в синих гимнастерках, бодро поющим гимн. Навсегда.

Не проходит и дня, чтобы отец не объявил о кончине очередного фанатика, забывшего о сне и еде в приступе восхищения "волшебным экраном". Не проходит и дня, чтобы в газете не написали о сгоревшей квартире, хозяева которой запамятовали выключить утюг, будучи увлеченными утренней программой. Не проходит и дня, чтобы психбольница не пополнилась еще одним пациентом, сошедшим с ума от бесчисленного количества рекламы, что мелькала перед его глазами сутки напролет. Не проходит и дня, чтобы...

-Ян!

Я обернулся. Передо мной стоял Бобби. Он держал в руках коробку жевательных конфет "Глазурь от Куинси" и огромного плюшевого медведя.

-Что это? - спрашиваю его.

-Подарок, - ответил Бобби и с опаской оглянулся на дверь. - Тебе лучше спуститься в гостиную.

-Почему?

Бобби не ответил.

-Почему? - снова спросил я.

Снизу донеслось приглушенное механическое жужжание. Я вздрогнул. Неужели...?

-Бобби, - говорю. - Бобби, это...они?

Жужжание стало громче. Я схватил Бобби за руку, притянул к себе.

-Немедленно отнеси подсолнух в Комнату Жизни! Если они найдут хотя бы одно нарушение, мой отец...,- я содрогнулся, представив себе наихудший исход. - Моего отца уволят, Бобби!

Тем временем, поисковые жуки Следящих уже начали осматривать дом.

"Пик-пик, - доносилось сверху. - Пик-пик. Нарушений не выявлено. Пик-пик. Нарушений не выявлено".

Казалось, я даже слышал трепыхание их усиков-антен и скрип электрических крыльев, напоминающий рев мотора машины "Бенедикт", что, впрочем, совсем не удивляло - и тех, и другую делали по одним и тем же чертежам, лишь слегка изменяя детали. Об этом рассказал мне отец. Будучи одним из приближенных Куинси, он знал о многих интересных вещах, касающихся Биржи..., и был вынужден расплачиваться за это ежемесячной проверкой Следящими - особенными людьми с чипами в шеях, использующими роботизированных жуков-искателей для выявления нарушений по уставу ╧2260. Устав гласил:

"Трудящийся Биржи, вне зависимости от пола, возраста и национальности, обязан соблюдать правила, установленные основателем Биржи г-ном Бенедиктом Куинси. А именно:

1. Не разглашать конфиденциальную информацию Биржи посторонним лицам. Исключением являются супруг/супруга трудящегося, а также его дети, достигшие возраста четырнадцати лет.

2. Не критиковать основателя Биржи Бенедикта Куинси.

3. Не подвергать доктрины Биржи сомнениям.

4. Не сеять слухи о прочих трудящихся Биржи.

5. Не нарушать норм РРС.

В случае несоблюдения одного или нескольких пунктов данного устава, трудящийся предстанет перед Трибуналом и будет судиться, как государственный изменник".

РРС - Российский Регулирующий Союз, основанный двадцать лет назад по инициативе все того же Бенедикта Куинси, вгонял в трепет всех трудящихся Биржи, в том числе, и моего отца. Его задачей была проверка домов Богачей и Оборванцев. Богачи - это мы, семьи тех, кто работает на биржевых предприятиях, а Оборванцы - все прочие, "низшие люди", как называет их моя мама. Они живут в полуразвалившихся "картонных коробках" - маленьких отсыревших домиках с выбитыми окнами и прогнившим полом, и питаются хвостами крыс. Ну, так говорит папа. Может быть, он и врет. Насчет крыс. Но про домики - чистая правда! Я сам их видел! Издалека...

"Пик-пик. Нарушений не выявлено", - обследовав третий этаж, жуки полетели к чулану. Я понял это по тому, как зазвенел металлический колокольчик. Несколько месяцев назад отец привинтил его к двери в чулан, дабы Бобби (на случай, если этот несносный робот все же умудрится выкрасть ключ из маминой сумки) не смог попасть внутрь и добраться до коробки с "вирусными" карточками. Но сейчас не об этом...

-Осторожней! При автоматическом взломе эта дверь ударяет током! Мириам, дорогая, принеси ключ! - кричал отец.