"Марс-I"

Среди камней и растений лениво, медленно передвигались крупные животные, напоминавшие Волкову страшную на вид австралийскую ящерицу молоха. Они сплошь были покрыты бесчисленными шипами-наростами, служащими для поглощения малейших количеств влаги из воздуха. Вообще «Венера» профессора Никитина, по мнению Волкова, представляла собою теплицу или оранжерею с температурой, поднявшейся до 80° и застывшей на этом числе, невыносимом для человека.

Ольга осмотрела каждый закоулок лаборатории, заглядывая в каждую большую щель и даже с трудом и отвращением влезла в пещерку, в которой скрывались какие-то существа, напоминавшие Волкову тихоокеанских крабов, попавших на сушу.

Только обойдя лабораторию, девушка устало опустилась на обломок растрескавшегося камня.

— Каждый день. — глухо промолвила она, — много часов отец проводил здесь, особенно в последнее время. Как-то он мне сказал: «Надо приучать себя к мысли, что среди такой же пыльной пустыни, быть может, даже без этих скромных признаков жизни мне долго придется бродить одному».

Немного отдохнув и переодевшись, Ольга и Волков через тамбур, герметически отделявший «планеты» одну от другой, прошли в соседнее помещение.

— Марс… — услышал Волков голос Ольги.

На «Марсе» одетый в шубу и шлем Волков чувствовал себя сравнительно неплохо — словно он забрался на очень высокую гору с разреженным воздухом, с низкой температурой. Растений здесь было множество, но только голубого, синего и фиолетового цветов, чтобы они могли поглощать скупое тепло, попадавшее извне. Свет тут был неприятный, голубовато-фиолетовый, словно на дне моря. Мхи, плауны, низкорослые деревца, похожие на иву и березу, покрывали почву «Марса». Сравнительно теплый день на Марсе сменяется лютыми морозными ночами даже в экваториальных областях. Поэтому животные на «Марсе» имели необычайно густой длинный мех, защищавший их от резких колебаний температуры.

Особенно понравилось Волкову странное мохнатое животное на очень высоких и тонких ногах. Оно было ласково, как домашняя собака.

— Это далекий, чрезвычайно сильно изменившийся потомок горного козла, — оказала Ольга. — Я надеюсь, что на Марсе есть гораздо более красивые и воинственные существа, но отец говорит, что именно подобное животное, если завезти его на Марс, может там жить и размножаться лучше всего.

— Да, — сказал Волков, задумчиво гладя неведомое животное, прижавшееся к его колену, — давно прошли времена, когда акклиматизация требовала многих лет. Этот процесс теперь безмерно ускорен. Я вижу, что в нашем распоряжения есть уже животные, годные не только для Марса, но и для Венеры и для других, еще более неуютных планет солнечной системы.

— Сейчас здесь день, — прервала Ольга Волкова. — Но я всесильна… И через несколько минут наступит ночь с ее страшным холодом. Смотрите внимательно, как эти ручьи, эти лужицы и струйки воды превратятся в лед, в прозрачные сталактиты. Чудесная картина! Смотрите и ужасайтесь.

Ольга подошла к герметически закрытому пульту управления. Снаружи попрежнему свирепствовала гроза. Оглушительный удар грома отозвался на «Марсе» едва уловимо, но «марсианский» свет вдруг погас. У потолка вспыхнула единственная белая лампа. Однако накал ее быстро спадал.

Ольга подбежала к двери в тамбуре, толкнула ее сначала рукой, затем всем телом.

В наушниках Волкова раздался странно приглушенный голос:

— Мы в плену. Нечаянно я отключила грозовой предохранитель и удар молнии повредил левую часть электрической цепи лаборатории. Автоматическая блокировка двери повреждена. А как открывают двери в таких случаях, я, увы. не знаю. К тому же что-то произошло с регулятором температуры, он застрял на положении «Полярная ночь».

Волков поспешил к двери, но его усилия ни к чему не привели. Температура застыла на минус 70°, нагрев костюмов, производившийся током по кабелям, тянувшимся за «космическими» путешественниками, как хвосты, выключился.

— Вы понимаете, что нас ждет? — спросила Ольга совсем глухим голосом.

Волков кивнул, смотря, как сероглазое узкое лицо девушки с чудесными каштановыми волосами как будто расплывается, уходит вдаль… Морозный узор начал быстро затягивать стекла шлема. Ольга слегка покачнулась. Волков подхватил ее и посадил на обломок скалы. Они сидели рядом, рука Волкова в толстом грубом рукаве лежала на плечах Ольги.

— Как будто стало теплее… — сказала Ольга.

— Да, — ответил Волков, поеживаясь и стараясь, чтобы в наушниках не раздавался предательский дробный стук его зубов. Он словно сквозь туман видел руки Ольги, покоившиеся на ее коленях. Собственно не руки, а огромные неуклюжие рукавицы. Но Волков ясно представлял себе в них тонкие кисти девушки, невольно нанесшие только что смертельный удар и ему и себе самой. Чувствовал он к этим рукам только нежность, какой он не испытывал ни к одним рукам на свете…

Стекла шлема совсем затянулись льдом. В наушниках прозвучал слабый шорох, показавшийся Волкову словом «прощай». Безразличие замерзающего человека, убаюкивая, охватило Волкова. Он летит куда-то… не страшно, не больно… Вдруг полет прекратился резким толчком. Тепло медленно поползло от ног к сердцу, к самым кончикам пальцев рук. Со стекол шлема стали сплывать бельма инея и льда, и еще тускло, сквозь маленькое прозрачное окошечко Волков увидел человеческую фигуру, формы которой скрывал марсианский костюм. Неведомая фигура бесцеремонно раскачивала Ольгу за плечи. Тяжелый шлем девушки сначала бессильно клонился то вправо, то влево, потом начал сопротивляться посторонним усилиям и, наконец, вздернулся вверх.

— Как вы посмели войти сюда одни? — отчетливо услышал Волков сердитый мужской голос.

— Мы искали тебя, папа, — смиренным тоном ответила Ольга.

Волков попытался встать. Но рука тяжелой каменной глыбой опустилась на его плечо.

— Сидите, сидите. Никаких резких движений. Теперь я здесь командую!

Через полчаса Волков лежал в своей кровати. Он даже не включил акустическую ловушку, потому что звуки затихавшей грозы были для него звуками прекрасной жизни, к которой он вернулся.

Полный необычайных впечатлений, Волков быстро уснул. Сны были тревожны и странны. Мохнатые существа с горящими глазами толпились около него, издавая певучие, высокие звуки. Огромные змеи с гладкой кожей, сверкающей, как драгоценные камни, вдруг вздымались перед ним, покачивая головами, похожими на человеческие…

Утром Ольга и Валкое сидели на нижней ступени лестницы, тянувшейся от дома до самого моря. Они наслаждались ярким солнечным светом и теплом. Ольга по временам останавливала пристальный взгляд на Волкове.

— Я так и не пойму: окаменели вы вчера от холода, или вы человек, встречающий опасность как подобает?

— На меня действовал двойной холод: лаборатории и вашего сурового взгляда. Без этого я, наверно, метался бы, как обезьяна в ловушке, — шутил Волков, внимательно следя за стайкой серебристой кефали.

Ольга сердито всплеснула руками.

— Вы как эти медузы! — сказала она, указывая на голубоватые колокола, висевшие почти неподвижно у поверхности моря. — В вас нет стремительности, готовности к головокружительному полету. Очевидно, вы слишком погрязли в своих баночках, скляночках, аквариумах, где все так тихо. Конечно, вам известно, что такое «Марс-I». Ведь это слово постоянно упоминается в институте. Но настоящих горячих чувств наш космический корабль в вас не вызывает…

Вспоминая, каким встревоженным было это красивое девичье лицо вчера ночью за стеклами шлема, Волков следил за Ольгой, внезапно высоко вскидывавшей черные тонкие брови, сердито сжимавшей губы, делавшей презрительную гримаску, потом вдруг вспыхивавшей жизнерадостным смехом. Волков готов был сознаться в робости кролика, в полном незнакомстве с «Марсом-I», в чем угодно, лишь бы по-прежнему Ольга горячо и страстно убеждала его в прелестях космонавтики, в превосходствах мощнейших двигателей для космических ракет, в разработке которых она участвовала.