Тот, кто отражается в зеркале

- Войдите, - сказал я и не услышал своего голоса. - Войдите! - повторил я хрипло.

Вошла та самая девушка, только одетая в темно-зеленое платье почти до пола. - Здравствуйте, - сказал я как можно язвительнее.

- Угу, - отозвалась барышня, без приглашения присаживаясь на край кровати. - Почему вы спите?

Я подумал и сказал:

- Хочу. Барышня кивнула с таким видом, что будто она так и думала. - Меня зовут Яора, - сказала она после долгого молчания. - Владимир, - ответил я. Подумал и добавил: - Очень приятно. - Бросьте, - поморщилась Яора. - И совсем вам не приятно. - Это почему же? - осторожно поинтересовался я.

- Мне бы было неприятно, если бы я спала, а вы влезли ко мне в спальню.

- Так почему же вы влезли?

- Ага, значит вам все-таки неприятно? - она капризно надула губки, потом звонко рассмеялась. Мы снова помолчали. Я с интересом разглядывал ее и ждал продолжения. - Ладно, я пойду? - неуверенно спросила она.

- А... Э... Как вас там... Яора... А зачем же вы приходили?

- Как зачем? Познакомиться. Вот. Познакомились. - в голосе ее слышалась глубокая тоска. - Я пойду... - Подождите! Подождите! Я сейчас оденусь, вы только отвернитесь. - Зачем? - Что зачем? - Зачем отворачиваться? - Ну... Как же? Я, так сказать, голый...

- Да? Голый... Понятно. А отворачиваться все-таки зачем? - Я стесняюсь... - Ааа... Простите. Да, конечно, я отвернусь.

Я быстро оделся, сел рядом с ней и вдруг понял, что решительно не знаю, что ей сказать. Она, похоже, тоже не знала. - Эээ... А что вы делаете в этом замке? - наконец спросил я. - Понятия не имею, - тоскливо отозвалась она. - А вы? - Хм, я тоже не имею. Работаю. - Вот и я. Работаю. - Давно? - Не помню, - с нажимом сказала она. - Давно. Может быть. А вы? - А я только что приехал. - А я все хочу уехать... Только никак не могу. - Почему? - Если бы знать...

Неожиданно для самого себя я обнял ее за талию. Она не вздрогнула, не напряглась, сидела равнодушно, уставившись в одну точку. Я опустил руку. Это все равно, что обнимать манекен. - Почему вы убрали руку? Я пожал плечами. Как она не понимает?

Она взяла мою руку и положила себе на талию. "Мужчина есть мужчина, - подумал я. - Его и манекен возбудить может." Я притянул ее к себе. Через минуту я забыл о манекенах. Она целовалась потрясающе! Платье сползло с нее как бы само, а я пожалел, что совсем недавно оделся...

Потом я вдруг почувствовал страшную усталость. Долгий переезд на поезде, потом на такси, потом дурацкий сон про собственное убийство, потом эта необыкновенная девушка... Словом, я уснул.

Когда я проснулся, Яоры рядом не было. Я нашел часы. Восемь часов. Я вспомнил об ужине. Кажется дворецкий говорил, что ужин будет в восемь часов. Когда это было? Сегодня? Вчера? Позавчера? Да и было ли вообще?

Я оделся, привел себя в порядок и вышел в коридор. Никого. И где, интересно, тут столовая? - Я провожу вас, сэр, - неожиданно сказал кто-то за спиной. - Вы меня напугали! - выдохнул я.

- Извините. Следуйте за мной. - Дворецкий обогнал меня, неторопливо пошел по коридору.

Огромная столовая на первом этаже. Невероятных размеров камин. Тяжелый дубовый стол, точь-в-точь такой, к какому меня привязывали во время мессы. Стулья с высокими спинками. Столовое серебро. На одном конце стола сидели четверо: Яора и трое мужчин. Мужчин я узнал, несмотря на то, что раньше я видел их в масках - это были двое моих провожатых и тот, который меня убивал. Я склонился в ироническом поклоне. - Здравствуйте, господа.

На меня посмотрели, кивнули. Я отодвинул стул, сел, принялся за еду. Покончив с салатом, промокнул губы салфеткой и сказал: - Ну-с, никто не хочет познакомиться? За спиной у меня бесшумно возник дворецкий:

- С вашего позволения я представлю вам гостей. Госпожа Мария (это про Яору-то!). Господин Валентин (тот, который вонзал в меня нож). Господин Александр (это один из конвоиров). Господин Павел. Господа, позвольте представить вам господина Владимира. Мы церемонно раскланялись. - Значит все вы гости, - сказал я. - А где же хозяева?

Мне никто не ответил. Не слишком словоохотливые собеседники. Я посмотрел на Яору-Марию. Та ничем не показала, что знает меня больше чем просто по имени.

Бесшумные слуги подали новое блюдо. Сдается мне, это были устрицы в вине. Вот чего никогда не ел, так это устриц. В вине. Без вина, впрочем, тоже. Куча всяких вилок возле тарелки. Какой из них пользоваться? Издержки совкового воспитания. Господа за столом довольно ловко управлялись с устрицами, и скоро и я научился этому искусству, подражая им. Честно говоря, устрицы мне не очень понравились. Могли быть и лучше.

Молчание за столом меня угнетало, и я сделал вторую попытку завязать разговор:

- Может быть господа все же соизволят сказать мне, где хозяева этого дома? Господа не соизволили. Я отодвинул вазочку с мороженым и сказал:

- Дорогие друзья, вы совершенные невежи! Поверьте, я никогда еще не встречал столь плохо воспитанных людей. Да полноте, господа ли вы? Вы, скорее всего - товарищи. Дворецкий! - Да, сэр?

- Впредь подавайте еду мне в комнату. Я не желаю делить трапезу с этими людьми. - Слушаю, сэр.

Я встал и окинул взглядом стол. Моя речь не произвела никакого впечатления. То есть решительно никакого, словно все, что я только что сказал, я сказал самому себе, мысленно. Я невежливо хмыкнул и отправился к себе, недовольный собой. Я вел себя по-дурацки. Не следовало этого говорить, совсем не следовало.

Скинул пиджак, подошел к зеркалу и стал себя разглядывать. Занимался этим я довольно долго, корчил рожи, отражение послушно корчило рожи в ответ. Потом вдруг появилось такое чувство, что что-то здесь не так. Долго я не мог понять, в чем дело, даже отходил от зеркала, бродил по комнате, благо размеры ее позволяли бродить по ней, не слишком утруждая себя поворотами. Потом вдруг понял, что именно было не так - зеркало. Всегда вроде бы оно было мутноватым, тусклым, а сейчас стекла не было видно, словно оно стало таким чистым, что почти исчезло. Или не почти? Я протянул руку, коснулся стекла и поразился - оно оказалось теплым. Словно я прикоснулся не к стеклу, а к руке другого человека. И тут произошло невероятное - изображение начало отставать от меня! Сначала совсем чуть-чуть, потом все больше и больше. Наконец оно сухо сплюнуло в сторону и сказало: