Корифей науки

- Он не виноват.

- Я его и не ругаю. Вряд ли мы когда решимся продать Ярчи. Драконы же все понимают. Он и маленький все понимал. Крылья у него росли, каждый месяц ездить приходилось - подрезать, а у Ярчи глаза такие жалобные... Прививки делали ему от упрямства, от тоски, от еще чего-то. И когда кастрировать повезли, почувствовал. А что было делать: мы же не на развод брали. С некастрированными беспокойства много. На стенки лазят, поют.

- Как люди.

- Именно как люди, - владелица посмотрела на часы - видимо, прогулка кончалась.

А дракон все стремился куда-то - нелепо бежал, слегка припадая. Лучи заходящего солнца, как по разрушающемуся мрамору, скользили по чешуйчатому панцирю спины. Шелест и шуршание - словно неслась по траве куча опавших подмокших листьев - желтое закатное облако, сброшенное за неведомые грехи на землю и не находящее здесь ни покоя, ни справедливости.

- Ярчик, умница, иди домой!

Домой, домой!..

Эхо долго повторяло последнее слово. Сгустившийся возле нашей компании туман не дал мне сделать и шагу. И вдруг небо отодвинулось так далеко, что и вовсе пропало. Дракон обернулся. Старушка замерла гипсовой вазой. Цветы у нее на шляпке ожили: в покачивании их головок было нечто знакомое. Я обнаружила себя статуей на камне посреди пруда. Не знаю, чья статуя, кого воплощает - рябь на воде губит отражение. Цвет озера темен, как изнанка облака. И в бесконечных водоворотиках кружатся листья с неведомых деревьев.