Честь имею представить - Анна Каренина

- Много лет.

Анна посмотрела на свои руки с бледно-розовыми миндалевидными ногтями и сказала:

- Могу я посмотреться в зеркало?

- Пожалуйста.

Мужчина встал и открыл боковую дверь, сливавшуюся со стенкой. Анна прошла в соседнюю комнату. Это была, по-видимому, спальня. Низкая кровать была застлана пушистым белым покрывалом. Всюду была идеальная простота - ни лишней мебели, ни росписи, ни лепки. Анна подошла к зеркалу. Сперва она показалась себе чужой, но постепенно черты лица этой красивой темноволосой женщины стали отождествляться с ее представлением о себе, она как бы начинала узнавать себя. Не стесняясь присутствия мужчины, она поправила прическу и увидела себя такой, какой была сегодня утром, собираясь к Долли. Сегодня... Но ведь этот человек сказал, что прошло много лет. Самолет. Какое нелепое сказочное название для этой металлической сигары с крыльями...

Анна повернулась к мужчине:

- Это все правда?

- Правда.

- Я хочу выйти на улицу и увидеть этот мир.

- В таком случае, вам надо переодеться. Прошло много лет, и ваш облик может показаться странным.

И тут Анна ощутила в себе небывалый прилив душевных сил. Ей уже не хотелось вникать в подробности случившегося, она желала увидеть мир сразу, своими глазами и, решительно тряхнув головой, сказала Глухову:

- Велите подать мне одеться.

- Хорошо. Только сперва вы должны ознакомиться с миром, не выходя из этого помещения.

Он вывел ее в длинный, ярко освещенный коридор со сверкающим полом. Это было не как во сне. Наоборот: это была явь, преувеличенная обостренностью чувств. Глухов привел ее в зал с зашторенными окнами, где стоял на высоком столе непонятный аппарат, белеющий матовыми плоскостями.

- Вам предстоит многое запомнить, госпожа Каренина. То, что вы увидите, называется кино. Смотрите!

На белом экране замелькали яркие картины незнакомого Анне, удивительного мира.

- Это Москва, - пояснял Глухов. - Узнаете? Собор Василия Блаженного. Кремль. А рядом - гостиница "Россия". Вы ее еще не видели. А это Петербург. Теперь он называется Ленинград. Это называется автомобиль. Запомнили? Еще автомобиль. Их много. Это метро, подземный поезд. Это новые здания. А вот это - узнаете? - Исаакиевский собор. Петропавловская крепость. Видите, как одеты люди?

Анна уже начала привыкать ничему не удивляться. Так много было впечатлений, что она уже не спрашивала, каким образом очутилась в этом чудесном будущем. Что ж, она погибла под поездом. Но ведь для них пустяк - воскресить человека, когда люди говорят и видят друг друга через огромные расстояния, когда небо бороздят железные птицы, когда ракеты поднимают людей на Луну, Марс и Венеру.

Все та же молодая женщина в светло-зеленом френче и брюках принесла Анне новую одежду.

- Зовите меня Вера, - сказала женщина и отвела глаза.

Анне снова почудилась враждебность в ее взгляде, но возбужденное состояние, в котором она находилась, не позволяло придать этому значения. Со смешанным чувством иронии и любопытства Анна натянула на себя темно-вишневые брюки из мягкого непривычного материала.

- Кажется, узки в бедрах, - сказала она, глядя на себя в зеркало.

- Так полагается, - успокоила ее Вера.

Зато приталенный френч показался Анне вполне элегантным. Она уже видела на экране так же одетых женщин, и ей не терпелось выйти на улицу и полностью ощутить себя в реальном будущем.

В сопровождении Глухова она вышла в коридор, где навстречу ей попался еще какой-то современный мужчина, который, как показалось Анне, взглянул на нее подозрительно. Анна шла чуть впереди Глухова, открытая лестница поразила ее своей необычностью: было непонятно, как держатся ступени, торчащие из полукруглой стены. Но, сделав вид, что она каждый день ходила по таким ступеням, Анна, слегка касаясь перил, легко сбежала с лестницы и, чуть не стукнувшись лбом о зеркальное стекло, оказавшееся дверью, вышла на улицу.

Глухов раскрыл перед ней дверцу автомобиля:

- Сперва поставьте ногу, а потом садитесь.

Анна, с детства отличавшаяся грациозностью, шагнула в машину и, пригнув голову, уселась на мягкое ковровое сиденье, как будто всю жизнь ездила не в колясках, а в автомобилях конца двадцатого века. Быстрая езда и поток встречных машин не ошеломили ее, а, наоборот, привели в блаженно-умиротворенное состояние. Включившись во внешний ритм двадцатого века, Анна перестала ощущать этот ритм, как пассажир сверхзвукового лайнера не ощущает скорости, наблюдая с высоты медленно движущуюся навстречу поверхность планеты. Сидя за рулем, не сводя глаз с убегающей под радиатор полосы асфальта, Глухов объяснял Анне, как опасны современные скорости, как часто случаются катастрофы, но Анна слушала с блаженной улыбкой и не представляла, как это при такой технике и комфорте люди могут гибнуть от катастроф, или... попадать под поезд.

Все же Анна узнала Невский. Он изменился, стал похож на музей архитектурных эпох, а потоки транспорта только усугубляли неподвижность домов-экспонатов. Но все это - общий силуэт, абрис петербургской застройки - вызвало в душе Анны щемящее чувство чего-то родного и навсегда потерянного.

Глухов повел Анну обедать в одно из модных кафе неподалеку от Николаевского вокзала. Здесь тоже было много удивительного. Люди с помощью автоматов выбирали кушанья и на разноцветных подносах сами несли их себе. Глухов занял столик в углу. Анна старалась выбирать блюда с незнакомыми, непривычными названиями. Она ловко пронесла поднос между столиками.

В кафе было шумно. За соседним столиком сидел элегантный молодой человек с отсутствующим взглядом. К нему подошла с подносом худощавая женщина и, составляя на стол тарелки и стаканы, виновато сказала:

- Кофе чуть теплый.

Анна подумала, что это горничная, прислуживающая молодому человеку, но женщина, отставив пустой поднос и усевшись за стол, неожиданно резко сказала:

- А в Москву поедешь сам. Это не по моей компетенции.

Молодой человек замигал глазами:

- Я брал типовые фермы.

- С корректировкой. Напишу докладную главному инженеру...

- Стерва.

Анна подумала, что сейчас женщина даст пощечину этому анемичному грубияну, но женщина рассмеялась и сказала:

- Шучу. Но в Москву тебя выпихну. И чтобы техусловия назубок.

Анна ничего не поняла из этого разговора, она оглянулась по сторонам - все были заняты своими долами. Две женщины, потягивая кофе, тихо говорили о каких-то запасных частях и тут же курили, сбрасывая пепел в грязные тарелки. Одна из женщин сказала:

- Я выпишу тебе пару аккумуляторов, только ты не рассказывай Валентине: она его любовница.

Анна подумала, что женщины даже в двадцатом веке склонны к интригам, и тут же заметила влюбленную пару. Он и она. Сидя за столиком, они о чем-то говорили, склонив друг к другу лица, но их взгляды красноречивее слов выражали их чувства, и Анна невольно улыбнулась.

- Что? - спросил Глухов, который и во время еды настороженно следил за Анной.

- Я подумала, что люди остались прежними.

- Конечно.

Когда они вернулись в клинику, Анна почувствовала неимоверную усталость. Глухов передал ее на попечение бесстрастной Веры, и та помогла Анне разобраться в осветительных приборах и научила, как управляться с ванной.

Утром Анна проснулась с головной болью. Одевшись, она вышла в комнату с серыми стенами и серым ковром. Тотчас явился Глухов. Справившись о ее самочувствии и пощупав пульс, он объявил, что у нее депрессивное состояние вследствие легкого катара. У Анны действительно, кажется, впервые в жизни был насморк.

- Вы не должны сегодня выходить на улицу. Вам надо отдохнуть.

- Я не хочу отдыхать.

- Это необходимо. - Его голос был твердым, а в глазах было внимание, и Анна покорилась.

- Я буду отсутствовать два дня. За вами будет смотреть Вера. В вашем распоряжении библиотека.

- Мне самой нельзя выходить?

- Нет.