Предел совершенства

— Большая стопка ведром зовется.

— Пра-ально. Водки!

— Сказано-сделано…

— Не буквально ж, дура! Ведро — общий литраж. А душевный подход к делу предполагает дискретный подход… Опаньки! Теперь правильно — прозрачная, граненая… За Романтиков!

Вечно жить не запретишь. И дернуло же Сашку безо всякой психологической подготовки ломануться на инициацию. Ему бы успокоиться сперва, о жизни прошлой, о делах своих скорбных подумать. А он: «Не сидел, не привлекался. В порочащих связях замечен не был. Пройду без труда». Ну да, без труда! В некроконтейнере к центру галактики… Уж не знаю, на чем его коротнуло, на чем башню переклинило, но факт налицо: лежит, голубчик, и видит сны, быть может. Какие сны приснятся в смертном сне?

— Каждого в романтика не переделаешь! — снова встряла шхуна в разговор с хорошим человеком. — Падлу, наверное, какую-то твой Сашка подстроил. Да хотя бы даже и тебе!

— А ты на моего друга не наезжай! Сашка, он человек хороший! Мы с ним знаешь сколько пудов соли выпили? Блин, съели то бишь?

— Представляю… Сколько вы там выпили, — ухмыльнулась шхуна. И тут же продолжила нейтральным, холодным тоном: — Если хотя бы часть самых волнующих воспоминаний, самостоятельно избираемых мозгом пациента в процессе инициации, исключаются из сенсорного ряда, обновленная личность становится неполноценной… тогда хронический депрессняк с летальным исходом! Последнее предложение было сказано предельно саркастично, однако шхуна тут же спохватилась и вернулась к прежней, ничего не выражающей интонации: — Если же нет, пережитые ранее эмоции, накладываясь и взаимодействуя друг с другом, могут привести к фрагментации и разрушению сознания. Медицинская Энциклопедия! В общем, родной, чем больше человек другим нагадит, причем в своем личном понимании, тем и задница к нему ближе. Извини за грубость и органическую малодостоверность данного изречения.

— Заткнись. Водки!

— Плиз!

— За совесть! Последнюю преграду между человеком и его личным бессмертием.

Я чокнулся стопкой со своим отражением в окне, где все так же ярко пылал огненный жгут галактики. Красота! Как там говаривал древний поэт: «…Невод в небо заброшу. Звездную выловлю рыбу. Пусть искрится у ног…» Эх, почему люди не летают, как пробки? Бр-р-р… Как яхты, в смысле? Так бы встать на краю Вселенной, раскинуть руки…

От этой мысли меня укачало, а потому я тут же проглотил стопарь вместе с его содержимым, техноплазма посуды хорошо переваривается организмом и устраняет синдром похмелья.

Да, совесть — жесткая штука. Но разве может себе позволить цивилизованный человек спасовать перед собственной натурой? Исхитрились-таки. Переплюнули природу-мать… И как все оказалось просто в теории! Это же только в черепной коробке фиг за всем уследишь. А если мысль, считанную методом прямого нейросканирования, материализовать в техноплазме, то нет проблем! Где надо, врачи смягчат, где надо, разрушат цикл переживаний, и чайник, частично инициированный, то есть незаметно для самого себя, перенастроится на мир материальный.

И лишь одна маленькая проблемка остается. Сложен он, внутренний мир человеческий. И требует для внешнего воспроизведения такого количества техноплазмы, что нужную для всех чайников массу вещества удалось найти лишь у центра нашей галактики. Именно там и был отстроен Центр Вторичной Инициации. Именно туда, как старый друг, товарищ, коллега, я и вызвался проводить своего друга, товарища, колл… Собутыльника, в общем. Иначе очнется где-нибудь в звездных гребенях, среди совершенно незнакомых людей. Кто ж ему стопку за жизнь вечную нальет? Робот какой-нибудь текучий? Вот именно. Свинство!

— Ладно парить! Та-варищ, кал-лега, видите ли. Надраться ты полетел. В одиночестве, чтоб никто не мешал, — с издевкой заявила яхта.

— А хотя бы и так! А что, нельзя? Где ж теперь на Земле нормального собутыльника найдешь?! Все снобы долбанутые или кретины зажравшиеся. Был вот Сашка один, и… — я чуть было не сказал «помер». Пусть и двадцать третий век на Вселенной, пусть и суеверие, но нехорошо так о чайнике! Не к добру. — Водочки!

— Может, хватит?

— Отдаю приказ: водочки, бр-р-ригантинушка моя!

И Не знаю, отчего подобное обращение так пришлось — по душе шхуне, но стопка тут же материализовалась перед моим носом.

— И еще водочки!

— Есть водочки!

— И опять водички!

— Так точно!

— Ну… За эту… Как там ее… Люба, Вера, Лера-холера… А! За Надежду! Во. О-ой, цветет кали-и-на, прямо у-у ручья… Подпевай!

— Пар-ня ма-ла-до-га па-алюби-ла я!

— Ай лайк ту мув ит, мув ит…

Как отключился? Не помню. Однако наутро жить не хотелось.

Но было надо. Я приоткрыл глаза. И тут же выпучил их до предела.

О, если бы это были обыкновенные розовые крокодильчики. Маленькие. Миленькие. Летучие розовые крокодильчики. Я бы сразу понял, запой, побочные синдромы. И продолжил бы пить дальше.

Но это оказались не они. То, что подбросила реальность в час нынешний, вызывало лишь одну ассоциацию. Фразочку из какой-то очень старой песни: «И только лошади летают вдохновенно».

Хотя при чем тут лошади? Вообще-то, они напоминали жирафов. Очень условно. Как тот абсент, который Пикассо так и не смог ни разу дорисовать до конца. Карликовые, даже не пятнистые, а полосатые жирафы рывками двигались в воздухе, отталкиваясь от него тонкими, почти прозрачными перепонками промеж ног. Жирафокаракатицы… Кракокатицожир-р…. Интеллектуальной мощности, подорванной обществом зеленого змия, не хватило на точный подсчет конечностей, однако четвероногостью здесь и не пахло.

Если это очередная делегация гуманоидов, то почему шхуна не растолкала меня сразу? Знаю, знаю, гуманоиды — это те, кто подобен гоминидам, а не земноводновоздухоплавающим гибридам фиг знает кого фиг знает с кем. Но ведь не сожрали они меня сразу! Значит, гуманны. Следовательно, гуманоиды. Вернее, гуманноиды. Наверно…

Но почему шхуна не растолкала меня сразу? Стоп, об этом я уже думал. Значит, все же глюк. Но я такими тварями не глючу, честное слово! Мы с Сашкой, конечно, оформители по профессии. Дизайном занимаемся, режиссурой по необходимости. Но не антиоформители же, черт побери! Не, если это и глюк, то не мой. Неужели…

— Шхуна!

— Ходють хло-о-опцы над реко-о-ою. Ищуть хло-оопцы мордобо-о-ою…

— Шхуна!!! Блин тебя комом!

— А-а-а… Оу-у-у-ы! Как же хлопцам быть? Хлопцы хочу-ут пить…

— Да ерш тебя туды-сюды! Шоб те дизель заместо фазогенератора! Анализ среды, быстро!

— Среда зашибись! Никогда так хорошо не было! Почему ты меня сюда еще не приводил? Ка-пи-тан хредькин… Капитан, капитан, улыбнитесь! Ведь улыбка — это ф-ф-ф…

— Отставить! Кто здесь бухой, ты или я?

— Ты знаешь, любимый, я сейчас па-адумала, падумала и даже не нашлась, что ответить. Как ты там говорил? За взаимопонимание, в общем! И это мудро. Ты меня п-маишь? Не, ты меня п… Ш-ш-ш?!

Я попытался задуматься. После вчерашнего это было непросто. И позавчерашнего. И… Черт, да сколько там времени-то прошло после старта? Эх, водочки бы. Но хватит пить. Пора бороться! Надо срочно протестировать логические цепи корабля:

— Шхуна! Дважды два!

— Нам хана. Три-четыре — запрись в квартире. Пять… Шесть… Кто-то всех нас хочет съе-е-есть…

Правильный ответ я не очень-то помнил и сам. Но и в этом своя логика имелась. Безрадостная, но всяко лучше, чем никакой. Оказаться в искаженном градиентом остаточной анизотропии пространстве, да еще и в облаке звезданутых нанороботов, останках рехнувшейся яхты… Мечта мазохиста! Будем отталкиваться от того, что есть.

— Шхуна! Три основных закона ноотехники!

— Меня многие не понимают. И это страшно. Но некоторые понимают. И это обидно. Да и вообще, не ищи совершенство. Ведь оно есть!

И это не вполне соответствовало тому, что припоминалось мне. Но, собственно говоря, не так уж плохо. Может, все-таки глюк? Обильна ж на подлости человеческая натура!