В кратере вулкана

Все находившиеся в рубке понимали, о чем идет речь. При постройке уникора перед инженерами встала задача создать приспособления, необходимые кораблю при разбеге для взлета и для посадки на воду. Требовалось найти конструкцию, которая могла бы создать большую гидродинамическую подъемную силу, способствующую отрыву от воды тяжелого тела. Над решением этой задачи бились долго.

Борис Харитонович предложил использовать на уникоре так называемые «подводные крылья». Они напоминали обычное крыло самолета, но имели меньший размер. Прикрепленные на вертикальных стойках к днищу уникора, «крылья» во время разбега или пробега корабля находились под водой. Чтобы при разбеге на волне «крылья» не вырывались из воды, чтобы не было потери подъемной силы и опасности аварии, Варламов предложил установить «крылья» на довольно значительную глубину…

На пульте управления перед старшим лейтенантом Кравченко вспыхивали все новые и новые сигналы Родион Николаевич, глядя на них, ясно представлял себе, что происходит сейчас и разных частях корабля. Опустились под килем «подводные крылья». Выдвинулись из своих гнезд в бортах уникора крылья, обеспечивающие полет. Они были хорошо видны через толстые смотровые стекла рубки. Скошенные назад, сужающиеся к концам они напоминали оперение стрелы. Да и весь уникор, если глядеть со стороны похож сейчас на гигантскую стрелу готовую взвиться в небо.

- Прошу разрешения на взлет, - обратился к командиру Кравченко.

- Добро!

Уникор, быстро набирая ход, плавно пошел вперед. Вот он качнулся на один, потом на другой борт, оторвался от воды и, задрав нос, круто полез вверх. Люди в рубке опустились в глубокие кожаные кресла…

На беспредельных просторах Великого океана разбросано много маленьких островков-атоллов. По форме своей они напоминают кольца, внутри которых, в зеленом ожерелье из кокосовых пальм, лежат спокойные, зеркальные лагуны, сообщающиеся с океаном одной или несколькими протоками.

В тихой лагуне одного из таких островков опустился уникор Лихонина. Корабль застыл на месте, отражаясь в зеркальной глади воды. Солнце склонилось уже к горизонту, но лучи его были еще горячи, палуба уникора быстро накалилась.

Ожидая радиограмму, Родион Николаевич и Михаил Михайлович Громов, широкоплечий, коренастый майор органов безопасности, сидели в маленькой, отделанной под дуб каюте командира. Майор появился на корабле недавно, однако Лихонин уже сдружился с ним и разговаривал на «ты», как со старым знакомым.

- Жаль, что нельзя побеседовать с женщиной, - вздохнул Родион Николаевич. - Доктор говорит, что она еще слишком слаба. Пока ясно одно: приплыла она со стороны Антарктиды. Течение могло вынести ее только оттуда.

- И еще ботинки с шипами. В таких удобно ходить по льду, - подтвердил Громов.

- О каких взрывах она говорила? У кого это «все готово»? Взрывы, снаряды… Дорого бы я дал, чтобы понять все это…

Громов нахмурился.

В каюте раздался негромкий звонок. Лихонин, не вставая с кресла, снял телефонную трубку. Возле телефона вспыхнул маленький экран, и на нем отчетливо выступило лицо радиста.

- Радиограмма? - нетерпеливо спросил капитан 3 ранга.

- Так точно.

- Несите скорей.

Через десять минут офицеры уже читали расшифрованное сообщение.

- Так, так, так, - повторил Лихонин, пробегая глазами по строкам. - Проверить… действовать по обстоятельствам… Дело Рэкфорда… Ты знаешь это имя, майор? - повернулся он к Громову.

- Конечно.

- Думаю, что утром нам надо двигать на юг. И двигаться незаметно, под водой.

- Это правильно, - согласился Громов. - Пойдем под водой. Радиостанция будет молчать. Нас не должны ни видеть, ни слышать.

3. Признание мэри коллинс

Рано утром следующего дня уникор покинул гостеприимную лагуну и, погрузившись под воду, направился в ту сторону, откуда прибыл накануне. Уникор шел на небольшой глубине. Громов, прижавшись лбом к холодному стеклу рубки, смотрел вперед. В темно-зеленой толще воды изредка проплывали рыбы. Показался и шарахнулся в сторону большой продолговатый силуэт.

- Акула, - промолвил Варламов, стоявший рядом с майором.

Громов оторвался от стекла, повернулся к инженеру.

- Между прочим, Борис Харитонович, по вашему совету я ближе познакомился с двигателем уникора.

- Ну и как? - в голосе Варламова звучали горделивые нотки.

- Обычный атомный реактор.

- Обычный! - всплеснул руками Варламов. - Как вам это нравится? Да в том-то и дело, что необычный. Ты бывал на атомных кораблях?

- Конечно. В прошлом году из Мурманска во Владивосток шел на трансарктическом атомоходе. Огромное судно!

- Ага! Огромное, говоришь? А знаешь, что двигатель на этих судах занимает очень много места? Сам реактор размером с гулькин нос, а вокруг него и бетон, черт-те что наворочены Биологическая зашита от проникающей радиации. Без такой защиты нельзя.

- А на уникоре?

- На нашем корабле установлен двигатель типа «кипящий котел». Реактор его имеет небольшие габариты. «Горючим» служит порошок урана. Силовая установка разделена на три отделения - реакторное, теплообменное и машинное.

- Такие установки есть и на других кораблях.

- Верно, Миша. Менее совершенные, но есть. Но у нас двигатель занимает немного места в кормовой части уникора. Громоздкая биологическая защита сведена до минимума.

- Каким образом?

- Наши ученые нашли легкий и дешевый материал, названный атонием. Этот материал сплавляется с графитом при огромной температуре и сильном давлении. Получается… Как бы это лучше сказать? - Варламов щелкнул пальцами. - Получается своего рода слоеный пирог, который прекрасно поглощает проникающую радиацию.

- Ну, а корпус корабля из чего сделан? - спросил Громов. - Титан, конечно?

- Угадал!

Громов знал, что титан обладает замечательными свойствами. Он очень легок, необыкновенно прочен и не подвержен коррозии.

- Нам пора, - сказал Лихонин, слушавший их разговор.

- Извините, Борис Харитонович, - попросил майор. - Мы еще продолжим нашу беседу.

Офицеры спустились внутрь корабля и вошли в каюту, отведенную для женщины. Необычная пассажирка сидела на койке, свесив ноги, обутые в тапочки. Вместо меховой одежды, ей выдали матросскую форму. Брюки были велики женщине, и она подвернула их, зато форменка пришлась по росту. Тоненькая, затянутая широким флотским ремнем, женщина была похожа на юнгу. Этому сходству мешали только густые темные волосы, рассыпавшиеся по ее плечам.

- Доктор сказал, что вы чувствуете себя лучше, - заговорил Лихонин.

- Да, мне совсем хорошо, - улыбнулась женщина, поправляя волосы. - И, прежде всего, я хочу поблагодарить вас за спасение.

- Давайте познакомимся.

- Конечно. Меня зовут Мэри Коллинс.

- Как вы очутились на лодке?

Женщина будто ожидала этого вопроса и заговорила быстро, как заученный урок.

- Дядя моего мужа состоятельный человек. Он давно обещал покатать нас на своей шхуне. Он сдержал слово. Мы прошли через Панамский канал и направились на юг. Потом поднялся очень сильный шторм, и шхуна затонула. Я не помню, как очутилась на резиновой лодке. Хорошо, что в лодке оказался бочонок с водой. Иначе мне не пришлось бы говорить с вами. Я потеряла мужа, дядю, столько пережила за это время. У меня уже нет слез. А иногда кажется, что я сошла с ума.

- Успокойтесь, вы совершенно здоровы. - Родион Николаевич протянул ей стакан воды. - Вы не помните, где и когда вас захватил шторм? У берегов Южной Америки?

- У меня все перепуталось в голове.

- Простите за любопытство. Еще один вопрос: как называлась шхуна?

- «Шарлотта».

Женщина отвечала без запинки, но и Лихонин, и Громов чувствовали, что она говорит неискренне. Она, казалось, боялась сказать правду.

Молчавший до сих пор Громов вдруг быстро спросил: