Хемингуэй в космосе

Длинная струя света брызнула из корабля, и неожиданно ксиб засветился ярче, чем когда бы то ни было, и затем свечение его исчезло, и на его месте ничего не осталось.

Марсианин, скорчившись, лежал в тамбуре, и его клешни все еще сжимали третий Уиндэм-Кларк. Оба охотника ждали, пока захлопнется внешний люк и тамбур наполнится воздухом.

- Почему он не надел скафандр? - сказал молодой человек.

- Не было времени. Чтобы спасти нас, у него оставались лишь мгновения. Этого слишком мало, чтобы надеть скафандр.

- Пустота. Они быстро задыхаются без воздуха. Самое большее пять секунд. Как раз достаточно, чтобы прицелиться и выстрелить.

Да, он не был медлителен, подумал Филипп Хардакр.

В корабле их ждала женщина.

- Что случилось?

- Он погиб, разумеется. Он убил ксиба.

- Неужели для этого ему понадобилось умереть?

- На борту оставался только один бластер и только одно место, откуда можно было стрелять, - сказал Филипп Хардакр. Затем голос его стал тихим. - А ты все еще в скафандре?

- Мне хотелось узнать, как в нем себя чувствуют. Но вы сказали, чтобы я сняла его.

- Почему же вы не вышли с бластером в тамбур?

Ее глаза потускнели.

- Я не знала, как отпирается замок.

- Это знал Гхмлу. Он мог отпереть его отсюда. И вы умеете стрелять, так, во всяком случае, вы говорили.

- Мне очень жаль.

- Эти слова мне нравятся, - сказал молодой человек. Теперь он не был больше похож на школьного профессора, и он больше не боялся ее. - Это самые лучшие слова, которые мне приходилось слышать. И в этих словах есть еще кое-что. Мне очень жаль, вот что я тебе скажу, черт тебя подери, когда брошу тебя в Венуспорте и улечу на Землю один. Тебе ведь нравится Венуспорт, правда? Ну вот, я дам тебе шанс затеряться в нем.

Филипп Хардакр кончил складывать щупальца и руки на груди старого марсианина и пробормотал все, что помнил из прощального приветствия.

- Прости меня, - сказал он.

- Давай ужин, - сказал молодой человек женщине. - Да поживее.

- Это была твоя охота, - сказал Филип Хардакр трупу своего друга.