День, когда пришли марсиане

- Нет, - ответил Бокканегра, принимая решение. Он достаточно долго занимался бизнесом, чтобы знать, как сокращать убытки. Его не купили. Он не будет выступать в шоу «Сегодня», основанном на его интервью. Все, что он мог, так это держать связь на будущее.

Как только она открыла рот, чтобы выпалить «не-звоните-нам-мы-сами-вам-позвоним», он широко открыл глаза и быстро сказал:

- О, минуточку, вы имели в виду следующую неделю? Прошу прощения! Наверное, мой секретарь перепутал даты, на следующей неделе я должен быть на конференции в Вашингтоне. - Он встал с легкой снисходительной улыбкой и, извиняясь, пожал плечами. Взял свои серые замшевые перчатки и трость с золотым набалдашником.

- Ну, я действительно не думала, что мы… - сказала женщина.

- О нет, я настаиваю, - перебил ее Бокканегра. - Это только моя вина. Всего хорошего!

И он ушел, даже не остановившись полюбоваться своим отражением в зеркале в человеческий рост на обратной стороне двери. В любом случае, оно было таким, каким ему следовало быть. Высокая, худощавая фигура в строгом черном костюме, на шее ослепительно-белый широкий галстук, белая гвоздика в петлице - он представлял собой ошеломляющее и неуловимо зловещее зрелище, как это и было задумано. Цвет, говорили ему эксперты с самыми лучшими намерениями. На телевидении сейчас цвет значит все. Так и было, но именно по этой причине Маркезе Бокканегра в своем чисто-черном и белом так выделялся на ток-шоу и дискуссиях. Точнее, всего на одном шоу. Других случаев ему почти не представлялось. Точнее говоря, практически не было, и не последней для этого причиной были марсиане. Как же они всем подгадили!

Пройдя через приемную, Бокканегра коротко махнул секретарше четырьмя пальцами - это было приветствие и благословение Великих Галактов, и он более тринадцати лет демонстрировал его на стадионах. Но, похоже, она не узнала его. Все равно. Бокканегра вынул из петлицы гвоздику и осторожно положил ее перед ней (секретарша, которая вас помнит, может очень пригодиться) прежде, чем выйти в холл, где он нажал кнопку лифта набалдашником своей трости. Дверь открылась, он шагнул внутрь и удивленно произнес:

- Энтони! Не ожидал увидеть тебя здесь!

Стоял июнь, и дни были жаркими, но Энтони Мэйкпис Мур был при полном параде - застегнутое на все пуговицы пальто и черная шляпа с опущенными полями. Он скорее испугался, чем обрадовался, как и Бокканегра, но они велеречиво приветствовали друг друга, как коллеги и соперники.

- Маркезе! - воскликнул Мур, стискивая его руку. -Сто лет не виделись! Полагаю, что и тебе позволили дать интервью?

Бокканегра позволил себе криво улыбнуться.

- Я намеревался появиться в шоу «Сегодня», - сказал он, - но о выступлении, которого они от меня хотят, не может быть и речи. А ты?

- О, ничего такого знаменитого вроде «Сегодня». Я просто записал несколько минут на радио для новостей.

- Обязательно послушаю, - пообещал Бокканегра, и его великодушный тон почти полностью скрыл зависть. Радио! По меньшей мере два года прошли с тех пор, как какие-либо редакции радионовостей хотели, чтобы Маркезе Бокканегра сказал что-нибудь для их слушателей. А теперь, когда они запи amp;али Мура, конечно, пройдет немало времени, прежде чем им понадобится кто-нибудь еще. Было время - давным-давно - когда они оба появлялись на публике вместе. Но это было тогда, когда инопланетный бум был в разгаре. А теперь двоим места мало.

Так что Бокканегра был немало удивлен, когда Мур посмотрел на часы и неуверенно спросил:

- Полагаю, ты очень спешишь на свое следующее выступление?

- Честно говоря, - начал было Бокканегра, замялся, затем закончил:

- Честно говоря, я немного проголодался. Я думал - не перехватить ли где-нибудь сандвич? Не желаешь ли присоединиться?

Мур вежливо уступил ему дорогу, когда лифт остановился на первом этаже.

- С удовольствием, Маркезе, - тепло сказал он. -Какое-нибудь особенное местечко? Что-нибудь национальное? Ты же знаешь, как я люблю необычную еду, а в Оклахоме нам нечасто доводилось ее пробовать.

- Я знаю как раз подходящее местечко! - воскликнул Бокканегра.

Подходящим местечком был «Карнеги Деликатессен», в полудюжине кварталов от здания Эр-Си-Эй, и оба очень хорошо его знали. Пока они шли по Седьмой авеню, люди с удивлением взирали на них. Насколько высоким, хищным и надменным был Бокканегра, настолько же приземистым и полным был Мур. У него были пушистые белые баки, и другой растительности у него на голове не было, если не считать кустистых белых бровей. Наверное, он выглядел бы полным даже в купальном костюме, но в купальном костюме его никто не видел: с октября по май он ходил в свободном пальто, отделанном чем-то вроде горностаевого меха. От этого он казался еще круглее. Более всего Мур напоминал упитанного гнома:

Летом он одевался совсем иначе, поскольку лето он проводил на пяти акрах своего Эвдорпанского Астрального Убежища, как раз по соседству с Энид, Оклахома. Там он носил облачение Эвдорпанских Магистров, как и все обитатели Убежища, только цвета были разные. Искатели (платные гости) носили бледно-лиловый. Адепты (штат) - золотой. Сам же Мур, по примеру Папы Римского, всегда появлялся только в свежевыстиранном девственно-белом облачении.

В «Деликатессене» Бокканегра вежливо дал Муру войти первым. Был полдень, но все же стояла небольшая очередь. Они обменялись удивленными взглядами.

- О, слава, - прошептал Мур, и Бокканегра кивнул.

- Твоя фотография обычно висела здесь, рядом с вентилятором.

- А твоя над дверью, - припомнил Мур. - А теперь они даже не помнят, кто мы такие.

Нечаянно услышавший это кассир с любопытством посмотрел на них, но даже к тому времени, как их столик был готов, никто не узнал их.

Когда Мур снял свой пиджак, под ним оказалась спортивная рубашка в красную и белую клетку.

- Сегодня без облачения? - спросил Бокканегра. В ответ он получил холодный взгляд. Затем Мур погрузился в изучение меню и выражение его лица смягчилось.

- Добрые старые пастрами, - сентиментально произнес он. - Помнишь, как они нам посылали их тоннами во время (WOR)? И Долговязый Джон умолял нас взять немного домой, поскольку завтра вечером будет новая партия.

- Там мы и встретились, верно? - спросил Бокканегра, прекрасно зная, что так оно и было. Ночное «Небесное Шоу Долговязого Джона» действительно ввело их в индустрию контактов с инопланетянами. - Помнишь Мистического Парикмахера, в его вечной короне из фольги?

- И Барни, и Бетти Хилл, и Двоих-в-Черном, и Уилла Оурслера, и - о, Марко, - сказал Мур, закатив глаза, - мы не ценили то, что имели. Мы были так молоды…

- И не было этих чертовых марсиан, отнимающих у нас публику, - проворчал Бокканегра. - Ну, ты готов заказывать?

Ожидая, пока им принесут заказ, они предались воспоминаниям - о Долговязом Джоне и его чудесных закусках, о строительстве «Эмпайр стейт билдинг», о строительстве моста от башни (RCA), и все такое, не только о Долговязом Джоне, но и о самой атмосфере передач. Тогда, казалось, все были готовы предоставить время для разговоров о разуме иных миров, от телесети, до местных радиостанций, где приходилось втискиваться между записывающими дисками и на всех гостей был один микрофон.

- Мы все были так молоды, - мечтательно повторил Мур, наливая кетчуп в картошку фри по-французски.

- Помнишь Лонни Заморру? - спросил Бокканегра.

- А космопорт на Больших Скалах?

- А коров-мутантов? А глохнущие автомобильные двигатели? И, о Господи, Бермудский треугольник! Господи, - горячо сказал Бокканегра, - я могу назвать по крайней мере дюжину людей, кормившихся на Бермудском треугольнике! Знаешь, сколько они получали за одну-единственную лекцию? Не считая книг и семинаров, й… - он не договорил.

- И всего прочего, - мрачно сказал Мур. Несколько мгновений они ели молча, думая о тех днях, когда мир так жаждал услышать о том, что они хотели сказать.