Присоединиться к большинству (СИ)

- Стивенс, Вы здесь?

-Да, Виктор, - сказал пин бесцветным голосом.

- Как Вы там? - Зайцев.

- Нормально.

Зайцев сглотнул, облизал пересохшие губы.

- Извините, нехорошо как-то вышло.

- Извинить за что? - спросил пин, - Вы думаете, мне сейчас хуже, чем было с вами? Как бы не так! Все время на острове я испытывал постоянный смертный ужас, животный страх. Куда уж хуже-то?

- А теперь Вам не страшно?

- Нет, - ответил пин, - Я с моим Богом, чего мне бояться?

Зайцев закрыл глаза, кивнул. Пробормотал про себя что-то отрывистое, понятное здесь только ему одному, и пошел прочь.

По пути Зайцев пару раз споткнулся. Потом понял, что идет к коттеджу Мейбл. Остановился. Потер пальцами виски.

- Похоже, пора принять предложение Шмидта, - сказал он себе вслух, - Срочно нужна помощь мозгоправа.

Четкое понимание, куда надо идти, взбодрило Зайцева. Он торопливо, почти бегом, добрался до коттеджа психолога, без стука открыл дверь, вошел в комнату и застыл в недоумении. Штатный психолог команды астронавтов Джереми Шмидт лежал на кушетке в собственном кабинете с остановившимся взглядом и разинутым ртом, мелко взмахивая руками и дрыгая ногами. Он выглядел в точности так, как описывал Стивенс отключенного пина на яхте.

Зайцев вспомнил разговор с Сайрусом: "Сначала страх инсайта парализует человека. Потом он старается угодить Пану, чтобы избежать присоединения. Затем убеждает себя, что интересы Пана - интересы человечества. Дальше он растворяется в воле Пана без остатка. И тогда уже не имеет значения, интакт или пин".

"Как-то это уже чересчур, не находишь?" - сказал Зайцеву внутренний голос. "Безусловно, - мысленно согласился Зайцев, - Тем более что я уже не знаю, кто это говорит - мое собственное подсознание или пробравшийся в мозг Пан". "Бе-бе-бе," - ответил внутренний голос астронавта Зайцева. "Интересно, - подумал Зайцев, - именно так реальность подменяется сном у присоединяемого? А, может, я все еще в сиреневом домике, и ни Центра подготовки нет никакого, ни острова?" Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят?

Стараясь не шуметь, Зайцев вышел из коттеджа и аккуратно закрыл дверь за собой.

Ему очень захотелось поскорее оказаться на своем любимом месте на берегу - за холмом. Так чтобы не было видно ни причала с пином, ни поселка с пустым флагштоком над административным зданием. Только море, небо и песок.

Зайцев обогнул пригорок и чуть не столкнулся с доктором Кэссиди. Климатист, почти голый, вымазанный красной и голубой глиной, по длинной дуге обходил поселок в направлении капища або. Кэссиди остановился как вкопанный, пристально глядя на Зайцева.

Немного спустя он раздвинул разноцветные губы и писклявым надтреснутым голосом с вызовом затянул:

- Тэн-нимацуу-у-уу! Варера-а-а-а-а! Ночичийя-я-яяаааа!!!

ГЛАВА 11.

На следующий день чисто выбритый Зайцев явился на обед. В столовой его встретил один Дьюи.

- Как Ваше самочувствие, Виктор?

- Спасибо, я в порядке, хорошо выспался. А где Фредерика?

- У мисс Хенсон разгрузочный день. Говорит, что надо вовремя избавляться от лишнего.

Дьюи улыбнулся и поднял палец.

- А как Вы проводите выходной?

- Да вот проснулся да пришел пообедать.

- Значит, еще не слышали новости?

Зайцев напрягся.

- Что еще?

- Утром у северного мыса обнаружили лодку с изможденным и до смерти перепуганным Глобски. Когда пины его уводили, Эдви плакал и уверял, что среди ночи решил покататься на лодке, но не справился с управлением.

- Ну, тут он, пожалуй, не врет, - заметил Зайцев, - насчет управления. После вчерашнего нервы не выдержали.

Дьюи кивнул.

- А почему Вы не спрашиваете, интакт он еще или уже пин?

- А какая разница? - равнодушно сказал Зайцев.

Дьюи еще раз кивнул.

- Действительно, в его случае - неважно. Мне вот другое интересно - куда он хотел бежать?

Зайцев сел.

- А Вы думаете, что совсем некуда? Как-то не верится, Эдвард, что человечество вот так слиняло в полном составе. На Земле же дочерта мест, куда постоянный сигнал не достает. Должны быть миллионы интактов.

- Ничего не могу Вам сказать, - вздохнул Дьюи, - Вот только радиоэфир пуст. У меня есть старый радиоприемник. Он молчит. То есть, если кто-то и есть, то либо сидит очень-очень тихо, либо это какие-нибудь дикари в труднодоступных местах, скатившиеся без связи с цивилизацией в каменный век. Либо...

Он замолчал.

- Либо?... - подхватил Зайцев.

- Либо они под контролем Пана, и добросовестно исполняют указания, как мы с Вами.

Зайцев посмотрел в окно со спокойной задумчивой улыбкой.

- А, может, и правда есть где-нибудь в Гималаях тайная страна, - заговорил он, наконец, - куда конкистадоры божественной шлюхи Жанны Флавиньи еще не пробили туннели? Куда не достает сигнал спутника. Где в огромных пещерных городах правят мудрые Махатмы-интакты. Страна, где каждый думает сам и живет своим умом.

- Эк Вы хватили, - расхохотался Дьюи, - Да такой страны и в прежние времена не было!

***

РЕТРОСПЕКТИВА

К окончанию третьего месяца заточения на орбитальной станции Зайцев давно принял свой проигрыш и продолжал трудоемкие мероприятия по поддержанию жизни чисто механически. Он как в детстве решал задачки повышенной сложности, не задумываясь, что неудача будет стоить не снятия баллов на олимпиаде или экзамене, а превращения в протухающий труп в космической консервной банке. Когда на экране на фоне интерьера Центра управления полетов появились лица с обедненной мимикой, дающие ему инструкции, он не почувствовал почти ничего. Точно так же автоматически, безо всяких чувств и эмоций Зайцев выполнил почти невероятную для одного человека подготовку спускаемого аппарата и высадку на Землю.

Только увидев земное небо и зеленую траву, он испытал болезненный невыносимый восторг и одновременно развернувшийся как пружина ужас. Следующие несколько недель Зайцев просто впитывал земное существование и холодную заботу молчаливых буратин. Понимание того, что это не совсем люди, пришло к нему еще на станции после первых разговоров с Хьюстоном. Но на фоне сначала ожидания неминуемой смерти, а потом переживания невозможного спасения ошеломляющего впечатления не произвело.

Потом его несколько недель перевозили в закрытой машине с места на место. Держали в странных местах, напоминающих то психиатрическую клинику для буйных, то благоустроенную тюрьму. Наконец, Зайцева доставили в маленький комфортабельный коттедж, окруженный ухоженным садом и находящийся непонятно где. В саду росло множество сиреневых кустов. Приезд состоялся как раз в период цветения и вокруг дома стоял сильный удушливый запах сирени. В доме Зайцев обнаружил компьютер, не подключенный к сети, но битком набитый музыкой, фильмами и разнообразными материалами по его космическим специальностям, гитару и дартс. Молодой буратин с серьезным равнодушным лицом довел до сведения Зайцева, что он должен поддерживать физическую форму - нормативы прилагаются, читать специальную литературу по списку и по определенному графику сдавать компьютерные тесты. И ждать назначения. Из заданных вопросов отвечал только относящиеся к заданию.

Время от времени в дом приходили буратины. Они убирали комнаты, доставляли продукты, перестилали постель, увозили грязную одежду и привозили чистую. И абсолютно игнорировали вопросы о том, что происходит на Земле.

Несколько раз Зайцев пытался сбежать. Но каждый раз первые же человекообразные сущности, которых он встречал, отвозили его обратно в коттедж.

Довольно быстро Зайцев понял, что известное одному буратину знают все остальные. Сложнее принять, что все буратины - одна личность с единым сознанием. Это открытие вызвало у Зайцева длительный шок на несколько дней. Он неделю не мог спать. Каждый раз, закрывая глаза, Зайцев видел нависающего над ним многоголового монстра с тяжким как молот взглядом.