Искатель. 2009. Выпуск №6

«Налетчики наверху?..» — в ужасе трепещут сотрудники на первом этаже.

«Налетчики внизу?..» — сотрудники на втором.

С улицы слышатся команды, сейчас будут штурмовать, и уже всем мерещится дым, слышится свист пуль, крики, вопли… И кто-то молит:

— Спаси, помоги…

Потом выясняется, что была учебная тревога и милиционеры отрабатывали тактику действий на случай захвата банка террористами. Все бы ничего, но после таких учений у туалета вырастала длинная очередь.

После очередной центробанковской проверки филиала, когда уже не помогли ни прежние связи, ни подарки, ни отец Павла, возникла необходимость ехать за валютными справками в Москву.

Шеф хотел послать в командировку коменданта, но Глафира воспротивилась: кто же будет заниматься хозяйством? И было принято решение послать безопасника. Более доверить везти столь ответственный груз было некому.

— Николай Павлович! Что вам стоит?.. Сумку привезете, и всего-то… — напутствовала его Глафира Львовна. — Зато назад вам билет в вагоне эсвэ. Двухместное купе…

Балянский согласился с предложением: в таком купе ездили губернаторы, генералы, а теперь предстояло проехать ему — бывшему майору.

В столице на конечной автобусной остановке отыскал склад с холоднющим ангаром, в котором были свалены в горы пачки банковских бланков.

Предъявил заявку.

Кладовщики в серых костюмах показали на часы:

— Завтра выдадим. Сегодня уже поздно..!

Балянский взмолился:

— Вы что, ребята! Билет у меня назад на вечер! А вы…

Пришлось раскошелиться на бочонок пива. Кладовщики задержались и вытащили Николаю Павловичу два туго набитых брезентовых мешка с надписями: «…национальный банк…»

Один мешок килограммов на сорок. А их — два! Одному никак не поднять. Балянский уговорил одного частника помочь ему. Погрузили мешки на заднее сиденье «Москвича» и помчали к вокзалу. Едут, а Николай Павлович уже волнуется: как бы водила чего не задумал, ведь видел надписи на мешках.

Подъехали к вокзалу. А где машину поставить? Надо ближе к перрону. Только затормозили — пристали парни с повязками:

— Плати за стоянку!

Балянский огрызнулся, но несколько бумажек отдал.

Они с водителем потащили мешки. Шофер по земле тянет, а Николай Павлович на спине несет и еще с водительской спины глаз не спускает.

На перроне их остановил милицейский патруль:

— Что это у вас?

Балянский принялся объяснять, а милиционеры как прилипли:

— Деньги, небось! Штампы-то банковские…

Показал им свое удостоверение, накладные, что все законно, неворованное.

А те смеются:

— Знаем мы вас таких…

Насилу отбился, дав постовым на ящик водки.

Только отделался от одних, как прицепились другие — чернорубашечники:

— У вас больше тридцати килограммов. Платите за груз…

У мешков углы от пачек выпирают. И кто поверит, что там банковские справки. Хотя только по ним можно вывезти за границу весь валютный запас страны. Одиннадцать тысяч бланков…

Люди вокруг собрались:

— Во! Мешки денег везут!..

— Дай немного!..

Балянский пистолет показал.

А чернорубашечник ржет:

— Он же у тебя газовый…

И сказать-то в ответ нечего. Балянский ухватил оба мешка и потащил быстрее по асфальту. Хорошо, что вагон не в голове состава оказался.

Проводница всплеснула руками:

— Денег-то…

Забился Николай Павлович в двухместное купе, пот с лица рукавом вытирает. Теперь, казалось, можно было бы и отдохнуть, но задело другое. Он один сопровождает груз, ему ни в туалет не выйти, ни в буфет… А тут еще и сосед смурным оказался. Все молчит. Явно не генерал… И тем более не губернатор…

Ну, влип… Выйти бы, осмотреться, обстановку разведать., А с кем мешки оставить?

Спина взмокла.

«А говорила — сумочку одну! Тут два мешка неподъемных! Ну, Глаха! Ну, баба Яга!..»

Поезд тронулся. Разогнался.

Сосед вышел.

«А чего он пошел? Может, с кем-то договариваться?.. А проводница?.. Может, тоже кому шепнула?.. Ну, ладно эти мешки!.. Но ведь сначала грохнут меня. А потом уже в мешки полезут».

Сосед лег. Долго ворочался. Наконец-то захрапел. И вдруг открыл глаз — огромный такой. Потом закряхтел. Поднялся и опять вышел.

«Не спит… А чего не спит?»

Вот дверь приоткрылась — Балянский ухватил под мышкой пистолетную рукоять:

«Хана…»

Мужская тень — сосед не сосед, кто его знает, — согнулась на диван и улеглась. Натянула одеяло. Высунула нос.

«Подглядывает, гад!»

Вокруг черным-черно. И чьи-то шаги по коридору. Сжал под мышкой плашку пистолета:

«Им разве что ворон пугать».

А если за стенкой ему прямо в спину целят? Сейчас — хлоп! Обернулся, потрогал кожу стенки, сдвинулся в сторону.

А вдруг в висок? И уже дуло мерещится…

Наклонил голову…

Напряжение нарастало. Чувствовал, что больше не выдержит и вот-вот кинется соседа душить, пока тот первым на него не напал…

Стало светать.

Фу, вот и Белодонск.

В купе заглянул Турист:

— Где сумка?..

— Вона…

Комендант мешок еле вытащил.

В банке из последних сил дотянули груз до кассы:

— Принимайте!

Николай Павлович вздохнул — и скорее домой отсыпаться. Только прилег на койку, позвала жена:

— Тебя к телефону…

Нутром почувствовал: Глафира.

— Николай Павлович! — запела та. — Мы тут зашиваемся, из кожи вон лезем, а вы отдыхаете. Приехали бы, помогли справки развезти.

— …Ждите…

Когда показался в банке, справки уже увезли. А шеф, вместо того чтобы поблагодарить Балянского за опасную поездку, сказал:

— Чего же не помог?..

— Да ведь не дождались меня…

Балянскому от обиды перехватило горло: он пахал-пахал, ночь не спал, жизнью, можно сказать, рисковал, а его еще попрекают… Вышел из помещения банка, студнем плюхнулся на заднее сиденье трамвая и провалился в сон. В глазах все поплыло. Казалось, что его уже убили. Кто-то потрошит мешки с бирками «национальный банк»… Справки заполняет… Через границу валюту составами перегоняет…

— Эй! Вставай! Депо…

На следующее утро Николай Павлович пораньше пришел в банк с единственным желанием высказать Глафире все, что он о ней думает. Встал около дверцы ее кабинета, ждал и чувствовал, как копится в нем негодование и с каким удовольствием он сейчас в лицо этой женщины все выплеснет.

Стоял и ждал.

Глафиры не было.

Она появилась через час, когда Балянский уже немного остыл.

Сначала зачем-то зашла в кассу, потом покрутилась у входа в банк и, не подходя к кабинету, поднялась на второй этаж.

Балянский за двадцать милицейских лет привык к особому терпению и дождался своего — Глафира оказалась напротив него. И понесла свою привычную околесицу. А он, за сутки пути и бессонные ночи скопивший столько возмущения, не смог вымолвить ни слова. Сидел, проглотив язык, и молчал. Что произошло с бывшим майором?

— Борис Антонович! Лето в разгаре — я взяла путевку, — обратилась к шефу главбух.

— А как же мы без тебя?

— Так ведь вы Анюту в мои заместители протащили.

— А ты откуда знаешь?

— Я и не это еще знаю! — засмеялась Вероника Семеновна.

— А что именно, если не секрет?

— Что вы на нее представление за моей подписью отправили… Ая-то ничего не подписывала…

— Ну, тогда отдыхай! — невольно проговорил Манин, пойманный с поличным.

С каким облегчением Вероника Семеновна откинулась на спинку кресла в самолете, улетающем в Бургас. Она могла отключиться от Глафириных укусов, от зануды-шефа, от настырных подчиненных, а самое главное, за это время должен был удвоиться ее вкладной капитал.

Вероника Семеновна еще не успела приземлиться на морском побережье, а Глафира начала действовать. Обработала операционистку по вкладным операциям Светлану и вынудила ее перейти в бухгалтерию на обслуживание юридических лиц:

— Тогда у тебя за плечами будет две профессии!