Чародей с гитарой. Том 1

— Вставай, Мадж, — нетерпеливо велел он. — Надо помочь Розарык.

Все еще зажимая лапой легкую рану, выдр поднялся.

— Да брось ты, чувак, зачем этой горной гряде наша помощь. Конечно, я пособлю ее искать, но даю башку на отсечение, что она раньше нас доберется до этого хмыря Цанкресты. — Мадж поморщился, рассматривая рану. — Вот паскудник! Такую жилетку испортил!

— Погоди! — Джон-Том вгляделся в дым. — Кажется, она идет.

Но вернулась не тигрица. Существо рысило на четырех ногах, и его золотистая шкура поблескивала даже в полумраке. На спине единорога, обхватив его шею, ехала девушка — красная, как вареный омар.

Весь в поту и мыле, Дром остановился возле Джон-Тома и Маджа.

— Жарко, — сказал он, хоть это было ясно и так. — Чуть не испекся.

Глупость сползла на руки юноше. Она была без сознания.

— Шагала, как лунатик, прямиком к жерлу. Едва успел перехватить.

— Джон-Том...

Он держал ее осторожно — этого требовал обширнейший ожог первой степени.

— Я... не понимала, что происходит, что я делаю. Яльвар... Он такое со мной сотворил... Я больше не могла думать сама... — Ее голова упала на грудь Джон-Тома. — В то утро, когда он меня разбудил и велел идти за ним, я хотела закричать, предупредить вас, но ничего не вышло. Он меня увел, но то была уже не я, нет! Как будто я попала в плен к собственному телу и не могла выбраться. — Девушка захныкала, по щекам побежали слезы. Затем она изумленно подняла глаза: — Плачу? А ведь я думала, что разучилась плакать.

— Ты была под гипнозом. — Недоумение в ее глазах не рассеялось, и тогда Джон-Том пояснил: — Это разновидность волшебства. Ты не владела собой.

Он прижал ее к себе и, услышав стон, поспешил успокоить: - — Мы найдем что-нибудь от ожога. Наверное, Снут поможет. У меня еще осталось три золотых — те, что Мадж не растранжирил в Снаркене. Купим лекарство и для тебя.

— Ничего, — прошептала Глупость, — уже все в порядке. — Она повернулась к Дрому. — Но если бы не он, все было бы по-другому. Я не знала, о чем и думать, когда увидела, как он несется ко мне по коридору. А потом он объяснил, кто он такой. Что он ваш друг и что вы все тоже внутри горы, сражаетесь с Яльваром-Цанкре-стой. — Она подбежала к единорогу и благодарно обняла его за шею.

Чуточку потерпев, Дром попятился и высвободился.

— Мадам, я рад, что оказался вам полезен, но просил бы избавить меня от бурных эмоций.

— Но я думала... — Глупость явно обиделась, и Джон-Том поспешил ее успокоить:

— Дром вовсе не злой, Глупость. Просто он такой, какой есть. Я тебе потом объясню. — Он взглянул на единорога. — Ты здорово рисковал, Дром.

— Я старался. — Единорог оглядел коридор. — А где же большая самка? И злюка-хорек? Вы одолели его в мое отсутствие?

— Нет. — Джон-Том с улыбкой посмотрел на пересмешника. — Это Черрок. Сообразив, что самому ему меня не переколдовать, Цанкреста позвал на подмогу другого чаропевца. Мы с Черроком устроили тут настоящий музыкальный ураган, прежде чем поняли, что гармония лучше диссонанса. А Цанкрестой занялась Розарык.

— Что ж, остается только пожалеть хорька.

— Твоя правда, кореш, — сказал Мадж. — Розарык — бабенка лютая. Эх, будь она разочка в четыре поменьше...

— Мадж, когда же ты научишься мыслить масштабно? — Джон-Том посерьезнел. — Цанкреста не только сметлив, но и шустер. Может удрать.

— Чувак, да куда он денется? — возразил Мадж. — Ставлю на кон свой причиндал, из этой норы только один выход. Я бы сказал так: чем суетиться, давайте лучше разыщем ее хозяйку, долговязую крысу. Лекарство было у нее в лапе, когда заварилась каша, и я готов побожиться, что оно по-прежнему там.

Времени на обратный марш-бросок ушло немало, и Джон-Томово предположение насчет быстроногости хорька полностью оправдалось. Когда они сворачивали в последний коридор, Цанкреста был уже там.

— Не заметила, как он улизнул в боковой пхоход, — гневно прорычала тигрица, присоединившись к ним чуть позже. — Но тепехь-то не уйдет!

Тяжело дыша, Цанкреста стоял перед выходом. От его наряда остались жалкие лохмотья, и вообще хорек уже очень мало походил на волшебника. Он оглянулся и увидел быстро приближающихся мучителей. Впрочем, никто не мешал ему выбежать из магазина и устроить им снаружи какую-нибудь пакость. Никто, кроме старой самки кенгуру.

— Прочь с дороги, ведьма! Мое время драгоценно, и я не желаю тратить его на споры.

— А я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, — спокойно ответила Снут, покачивая трубкой. Ее правая лапа была вытянута ладонью вперед. — Ты должен заплатить.

— Заплатить? За что? — нетерпеливо прорычал Цанкреста. Его враги припустили во весь дух, впереди неслась разъяренная тигрица. Да, он не мог тратить время впустую.

— За ущерб, причиненный товарам и инвентарю.

— Я пытался спастись от обезумевшей кошки, которая гонится за мной даже сейчас. Я не виноват ни в каком ущербе!

— Ты виноват во всем, — мрачно отрезала Снут. — Ты спровоцировал конфликт. Ты сорвал сделку. Все это я готова простить, но прямые убытки ты возместишь. Здесь не филантропическая организация. Здесь бизнес. — Она пощелкала пальцами. — Я жду.

— Дура! Я же сказал: не желаю тратить время на споры! Согласен, эта лавчонка смотрится впечатляюще. Но я — Цанкреста из Гнилых Горшков — видал и поинтереснее. Даю тебе последнюю возможность убраться с дороги!

Снут не шевельнулась. Лапа волшебника нырнула в уцелевший карман и бросила в хозяйку магазина чем-то маленьким и круглым, а лапы кенгуру дернулись к животу. Раздался хлопок — взорвавшись, шарик заполнил дверной проем едким красным дымом. Джон-Том предостерегающе крикнул — и опоздал.

— Вот так-то, ведьма! Теперь я перешагну через твой труп.

Но в дверях происходило нечто совершенно непредвиденное

Цанкрестой. Из сумки кенгуру, в которой, как показалось недавно Джон-Тому, кто-то шевелился, вдруг полезло что-то невероятно быстро растущее. В тот же миг стало ясно: никакой это не детеныш. На глазах у остановившихся преследователей хорька оно достигло роста Джон-Тома.

Цанкреста медленно попятился от привидения. Оно вымахало на сорок футов, до самого потолка, но и этим не удовлетворилось. Вскоре ему пришлось сгорбиться под каменным сводом.

Призрак имел форму красного кенгуру, но его морда ничем не напоминала добрых вегетарианцев вроде Снут. С умопомрачительно огромных заостренных ушей свисали толстые золотые кольца. Продолговатая пасть изобиловала серповидными зубами, крошечные черные зрачки в обрамлении серо-желтых белков смотрели вниз. В клубах серого дыма, лениво сочащегося из сумки Снут, пряталась достойная бегемота талия. Горильи руки доставали до пола, вывернутые в суставах пальцы упирались в камень.

На лбу призрака ярко алела лента со светящимися символами, безусловно принадлежащими иному, древнему, миру. Неощутимый ветер трепал на скалоподобной груди тонкий шелк фуфайки.

И еще был голос. Не мягкий и скромный, как у владелицы магазина, а пугающий глубиной и широтой звучания. Слова привидения обращали гору в трепет:

— ОСТАНОВИСЬ, ГНУСНЫЙ БЕС, ВО МРАКЕ КОПОШАЩИЙСЯ, БЕЗДАРНЫЙ НЕУДАЧНИК. Я — ГАРУН АЛЬ-РУДЖИНН, ВЛАСТЕЛИН ВСЕХ ДУХОВ ВРЕМЕН МИНУВШИХ И ВРЕМЕН ГРЯДУЩИХ, ВСЕХ ПРИЗРАКОВ МИРА, КОИМ ПРАВЯТ МАРСУПИАЛЫ, ВЛАДЫКА ВСЕХ ПРОЧИХ, КРОМЕ ЖАЛКИХ СУЕТЛИВЫХ ТВАРЕЙ, ОБРЕЧЕННЫХ ТАИТЬСЯ В ТРЕЩИНАХ СКАЛ И СЛУЖИТЬ ПИЩЕЮ ЧЕРВЯМ. ОСТАНОВИСЬ И УСТРАШИСЬ! — К Цанкресте потянулась рука длиною с мачту, годную для плавания по Глиттергейсту.

Волшебник отпрянул и прижался спиной к стеллажу в напрасной попытке найти укрытие. Его морда исказилась гримасой отчаяния. Упав на колени, он взмолился:

— Пощади меня, пощади! Я не знал!

— НЕВЕДЕНИЕ — ДОВОД НАДМЕННЫХ! — загрохотал призрак. - ОТВЕРГАЮЩИЙ ЗНАНИЕ РЕДКО ПРОСИТ НРАВОУЧЕНИЙ. ПОПИРАЮЩИЙ ОБЫЧАИ ЖАЛОСТИ НЕ ДОСТОИН. НЕ ОТДАЮЩИЙ ДОЛГОВ ЗАСЛУЖИВАЕТ НАКАЗАНИЯ.

— Прости! — завопил, обезумев от страха, Цанкреста. — Я был ослеплен гневом!

— ТЫ БЫЛ ОСЛЕПЛЕН СВОИМ ЭГО, А ЭТО ГОРАЗДО ХУЖЕ.