Рапсодия - Дитя Крови (Симфония веков - 1)

- Обязательно справится, - согласилась Рапсодия. - Один из твоих офицеров успел мне кое-что сказать перед смертью.

Акмед повернулся к ней:

- И что же?

Она убрала с лица прядь волос, которую плачущий ветер швырнул ей в глаза.

- Он назвал имя Огненного Глаза. Его настоящее имя, как мне кажется...

Взгляд Акмеда сразу стал внимательным, но он промолчал. Рапсодия кашлянула и с беспокойством огляделась по сторонам.

- Он сказал, его зовут Салтар.

- Да, я знаю.

- И оно тебе ничего не напоминает?

- Напоминает. Тсолтан.

Рапсодия выдохнула, ее нервное возбуждение стало спадать.

- Должна признать, меня не удивило, что ты знал.

- На самом деле я не знал. Просто ожидал чего-то похожего. С того самого дня, как мы выбрались из Корня. - Акмед посмотрел в сторону Пустоши. Темный кустарник колыхался под порывами холодного ветра. - Ирония Вселенной всякий раз умудряется меня удивить, - сказал он, и Рапсодии показалось, что он обращается к самому себе.

Однако в его голосе она не услышала привычного сарказма. Король поднял с земли камешек и принялся задумчиво гладить его тонкими пальцами.

- Поясни, что ты имел в виду, - мягко попросила Рапсодия.

Акмед вновь посмотрел вдаль, словно пытаясь разглядеть прошлое.

- Всю свою сознательную жизнь я был хищником. И очень неплохим, если уж на то пошло. Меня вырастили в ответ на безжалостное уничтожение моего народа, предпринятое ф'дорами, поэтому я, в свою очередь, стал безжалостным. При рождении я получил дар - связь с кровью, который позволял мне быть Братом всех людей. И я использовал свой дар во имя Смерти. Я жил один и проливал кровь, вместо того чтобы позволить ей связать меня с остальными. Я искал биение сердца врага, следовал за ним и неизменно находил. Мое приближение было столь же неотвратимым, как движение Времени, Рапсодия. Только в море могли мои жертвы найти спасение. И никому не удавалось скрываться вечно. - Акмед вздохнул. - А теперь я оказался здесь, по другую сторону Времени. Я все бросил, лишился природного дара и бежал, тщетно пытаясь спастись от преследователя, против которого у меня не было ни единого шанса, - себя. Ведь именно от себя я пытался сбежать. Мой враг владеет моим именем. Я был его сообщником, помогая себя найти. Ф'доры, как и я, никогда не дают своей жертве уйти. Ф'дор либо выиграет сражение, либо, проиграв, овладеет победителем, сделав его своим новым вместилищем. Таким образом, он побеждает в любом случае. И гораздо лучше принять смерть от его рук, чем позволить ему жить в твоем теле. Между нами в любом случае уже существует связь. Мне следовало бы понимать, что этот мир недостаточно велик, чтобы спрятаться и от него, и от себя. Лавина приближается, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить ее.

Рапсодия промолчала, но ее рука скользнула вниз по плечу Акмеда, а потом сжала его тонкие пальцы. Акмед посмотрел на их сплетенные руки.

- А потом появилась ты, Рапсодия, и все переменилось. Мой мозг наполнился твоей непрестанной болтовней, я отвлекся и поверил, будто моя связь с ф'дором разорвана, будто мне удастся убежать от него. Но я не должен был верить надежде - ведь я несу неизбежность в самом себе. И он обязательно найдет меня - теперь это лишь вопрос времени. - Он бросил камешек в каньон.

- Но ты не знаешь наверняка, что это случится, - негромко проговорила Рапсодия. - Быть может, ты ошибаешься. Возможно, ты все еще хищник, Акмед. Возможно, тебе суждено встретиться с ним лицом к лицу и убить его. Возможно, он станет твоей последней жертвой. Но в одном ты прав: ты больше не можешь бежать. Он все равно найдет тебя, рано или поздно. На твоем месте я бы не стала поворачиваться к нему спиной.

- Лицемерные слова человека, который не понимает, какие последствия будет иметь для меня такая встреча, - угрюмо проговорил Акмед, выдергивая руку из пальцев Певицы.

- Возможно, ты ошибаешься. Но я знаю, какие последствия такая встреча может иметь для меня. Я могу потерять единственную семью, которая у меня есть. Вредного брата. - Она заметила, как в его глазах загорелся огонь. Тебе не понять, как я боюсь, что со мной это произойдет еще раз. Но, невзирая на последствия, я, как и Грунтор, готова встретиться с ним, встав рядом с тобой плечом к плечу. Мы - одна семья.

Она улыбнулась, и Акмед ощутил, как его сердце устремляется к ней навстречу. Попытка замкнуться в себе опять не удалась.

- Ты слышал, что болги говорят о Призраке Огненного Глаза? - спросила она.

- Да.

- Что все это значит? Если демонический дух Тсолтана уцелел после гибели Серендаира и пришел сюда, вселившись в одного из намерьенов, покинувших остров на последнем корабле, могли ли они его распознать?

Акмед покачал головой:

- Сомневаюсь, хотя необходимо признать, что правила изменились, и нам следует иметь в виду: прежние законы могут здесь не работать. Обычно ф'дора невозможно увидеть, когда он вселяется в человека, хотя иногда удается уловить легкое присутствие отвратительного запаха. Но такое случается очень редко. Вот почему они так опасны.

- Тогда что здесь происходит? Акмед встал и стряхнул песок с одежды:

- Понятия не имею. Ясно одно - они пользуются темным пламенем. Вот откуда такие страшные раны. Болги считают, что Призрак есть часть магии Салтара, таинственная защита, которая делает его неуязвимым, позволяя всякий раз одерживать победу.

- Значит, мы не можем его убить? Нам предстоит сражаться с человеком, одержимым демоном?

- Не знаю. - Акмед взял ее за руку и помог подняться. - Я не собираюсь рисковать. Мне необходимо самому встретиться с Огненным Глазом, Рапсодия. Существует древний дракианский ритуал, называющийся Пленение. Он заставляет дух демона оставаться на месте, лишая его возможности покинуть тело, в которое он проник. Если в теле Огненного Глаза сидит ф'дор, то умрут сразу и человек, и демон. Самое трудное - не убить его до тех пор, пока не завершен ритуал. Но если ф'дора в нем нет, ритуал теряет смысл.

- А ты можешь его найти?

Акмед прислонился к стене туннеля и закрыл глаза. Далеко внизу раскинулся каньон - между утесом, на котором они сидели, и Пустошью. Второе зрение Акмеда устремилось вперед, в расселину, набирая скорость над обширными пространствами Пустоши, мимо высоких стен Кралдуржа и широких полей, ждущих весенних посевов.