Союз нерушимый (СИ)

- Потому что бог вас не примет с работающим железом в теле. Я прав?

- Наше железо давно неактивно, нехристь! - уверенно сказал сектант.

Я молча вытащил из кармана небольшую алюминиевую коробочку с антенной - простейший приёмо-передатчик всего с одной кнопкой, что-то вроде древнего Wi-Fi роутера - и примерился к расстоянию. Вроде должно добить даже с учётом экранирования. Советская техника, она такая. Нажать на кнопку и подождать полминуты.

- Чего молчишь, нехристь?! - гневно пищал сектант. - Мы вас не звали! Пошли вон, а не то всё взорвём.

- Сейчас-сейчас! - отозвался я и подмигнул командиру спецотряда. - Сейчас всё будет.

Негромкий вскрик не был усилен мегафоном, но всё равно оказался хорошо слышен в тишине туннеля, прерываемой лишь журчанием ручейка.

- Как вы это сделали?! Его же отключали! В голову ко мне влезли, ироды! - испуг в голосе стал просто музыкой для моих ушей.

- Мы отключим всё обратно, если выдашь нам Ионо! Давай сюда этого сраного литовца - и мы уйдём! В противном случае вам не яйца, а головы придётся друг другу отпиливать!

Недолгое молчание, переговоры вполголоса, несколько негромких восклицаний.

- Ждите! - от волнения голос переговорщика стал ещё выше, хотя это, казалось, было невозможно.

- Пищит, как дочкина игрушка, - тихонько сказал пулемётчик, вызвав серию смешков.

Примерно через десять минут послышались вскрики и гомон голосов. Отряд оживился, и я, подняв голову, увидел, что к нам движется целая делегация.

Десяток нездорово пухлых бородатых мужиков в поношенной форме Новосоветской армии возглавлял колоритный седобородый старик с безумными глазами, одетый в самодельную чёрную рясу с погонами капитана. Вместе с ними был ещё один человек - в классической синей робе заводского рабочего. Его руки связали за спиной, а на голову зачем-то нацепили мешок.

- Сюда идитя! - сказал капитан в рясе, пройдя половину пути. - Без оружия!

- Только без глупостей! - предупредил я и, оставив дробовик, пошёл навстречу.

- Вот он! - старик улыбнулся, обнажив все свои три гнилых зуба. - Забирайте и идите! Идите!

Сопровождающие толкнули Ионо мне под ноги, тот упал на колени и застонал.

- Ну вот. "Выдачи нет, выдачи нет", - передразнил я, с нескрываемым удовольствием наблюдая за тем, как перекосило от злости лицо сектанта. - Сейчас я заберу его - и мы с отрядом пойдём на выход. Делать подлянки и стрелять в спину не советую: это может плохо кончиться.

- Да не будем, не будем! - запричитал старейшина. - Только железо отключи. Не по-христьянски это.

- А стрелять первыми, значит, по-христьянски? - я угрюмо взглянул на старика.

- А стрелять - по-христьянски! - уверенно повторил мои слова священник. - Сами живёте без бога и другим не даёте, черти краснопузые! Давай уже! Забирай этого... Хакера! - последнее слово он произнёс как ругательство.

Я помог Ионо подняться на ноги и снял мешок для того, чтоб посмотреть на его рожу. А ну как старик меня обмануть решил?

Да, это был он. Хенрикас Ионо - белобрысый тридцатилетний мужик с арийскими чертами лица и голубыми глазами, которые смотрели с холодной ненавистью и презрением.

- Лабвакар, - оскалился я.

- Это по-латышски! - вскинул голову хакер.

- А мне плевать, - я передал по рации, что мы готовы выступать.

Отряд выстроился для прикрытия тыла. На обратном пути мы забрали сапёра, санитара, двух раненых и одного "двухсотого".

Бойцы взвалили на себя товарищей, которые из-за наркотика тихонько пели песни и хихикали, а командир без слов взял на руки тело погибшего. Нас никто не преследовал, и тишина туннеля нарушалась лишь воркованием накачанных наркотиками бойцов да ручейком, который уже не воспринимался на слух.

Люди старались не смотреть на погибшего, но я знал, что это лишь до окончания операции. Когда они доберутся до базы, закончат дежурство и вновь станут обычными людьми, чувство потери навалится, как груда металла, упавшая с небес. Друзей терять всегда тяжело, а в таких отрядах служили только друзья.

Командир внезапно остановился и повернулся к сапёру, когда мы отошли метров на пятьсот:

- Как там? Не пора?

- Да, наверное, пора, - пожал плечами сапёр после двухсекундного раздумья, и земля содрогнулась. Старые туннели встряхнуло, чугун застонал и заскрипел, а бетонная крошка посыпалась нам на головы. Отряд обдало волной горячего воздуха и пыли, от которых я инстинктивно закрылся рукой. Несколько раз громко чихнув, я протёр глаза, сняв предварительно перчатки - чёртова пыль!

- Ну, вот и всё, - жёстко резюмировал командир, оглянувшись на завал. И повторил уже тише, словно для мертвеца у него на плече. - Мы отомстили.

А я покосился на Ионо и подумал, что лучше б ему оказаться тем самым хакером, которого мы ищем. В противном случае вина за смерть офицера "Альфы" целиком ляжет на меня.

8.

- Куда его? - спросил, оторвавшись от старомодной бумажной книги, молодой и щеголеватый дежурный офицер. Он уставился на Ионо, которому вкатили конскую дозу снотворного и немножко прооперировали. Два санитара везли хакера на каталке следом за мной.

- В "Бункер".

- Распишитесь! - отчеканил лейтенант и кивнул на стойку. Там, рядом с новенькой офицерской фуражкой с красным околышем и звёздочкой, лежала заляпанная предыдущими прикосновениями считывающая пластинка. Я с некоторой брезгливостью приложил к ней большой палец и дождался, пока загорится зелёная лампочка.

- Проходите! Камера номер три! - дежурный снова углубился в чтение устава и более не обращал на нас внимания.

"Явно чей-то знакомый или сынок", - подумал я. Крепкий, молодой, здоровый, с зализанными воском волосами и отвратительно упитанный. При виде него во мне проснулся праведный гнев, из-за которого приходили на ум слова, которыми любили бросаться при виде несправедливости уцелевшие фронтовики: "В окопы бы тебя, сукиного сына!"

"Бункер" представлял собой тесную допросную камеру, обшитую стальными листами двадцатисантиметровой толщины. Ничего лишнего: только два прикрученных к полу стула, стол следователя и убранные за грязное бронестекло лампы под высоким потолком. Никакой связи с внешним миром: полный информационный вакуум.

У входа санитары расстегнули ремни, удерживавшие Ионо на каталке, и с кряхтением занесли этого недоделанного арийца в допросную. Они пообещали, что сейчас введут препарат - и через десять-пятнадцать минут клиент будет готов к разговору, на что я попросил их особо не торопиться и ушёл пить кофе.

Спать хотелось ужасно: ночь выдалась бурная - и мой несчастный организм, стоило ему оказаться в тепле и спокойствии, тут же настойчиво потребовал пойти и отключиться минут на шестьсот. Первые пять минут я провёл возле кофемашины, которая хрипела, трещала, тряслась и стонала, как будто не кофе варила, а собирала на конвейере танки.

Синтетическое пойло оказалось ожидаемо мерзким. Его не спасал даже искусственный молочный порошок - на языке постоянно чувствовался привкус соды. Не знаю, из-за чего он там появлялся и какие реакции происходили в моём организме после попадания этих ядохимикатов внутрь, но напиток чертовски бодрил.

"Интересно, где его производят?" - подумал я и, взяв полупустую упаковку со странными рыжими кристаллами, похожими на сахар, прочёл: "Брянский Завод Консервации и Минеральных Удобрений". Это многое объяснило.

В голову настойчиво лезла дурацкая картинка, где на бескрайних кофейных плантациях Брянщины вкалывали измождённые негры, а какой-нибудь злобный помещик, словно сошедший со страниц поэмы Некрасова, в это же время тащил к себе в барский дом для угнетения чёрных девок в сарафанах и кокошниках. Красота.

"А ведь забавно получается", - поглядел я на бурую вязкую жижу. Я никогда не пробовал в этой жизни настоящего довоенного кофе. Может, он на самом деле совсем другой. Может, этот кофе намного лучше. Может, память моя, на самом деле, вся целиком создана и срежиссирована тут, как говорится, "в кровавых застенках КГБ". Впрочем, нет, о таком лучше не думать. Недосып рождает в голове странные мысли и ассоциации.