Потаенные ландшафты разума

Гла­ва XIV

Я сто­ял в ог­ром­ной тол­пе, со­брав­шей­ся в че­ре­де пе­ст­ро-зо­ло­тых за­лов, ук­ра­шен­ных в сти­ле ро­ко­ко. Ко­лон­ны, под­свеч­ни­ки, лю­ди - все ди­ко­вин­но ум­но­жа­лось в зер­ка­лах, раз­дваи­ва­лось, и под стать зри­тель­но­му впе­чат­ле­нию об­ман­чи­вый шум го­ло­сов гу­лял по за­лам, оги­бая уви­тые раз­но­цвет­ным ка­мен­ным плю­щом ко­лон­ны. От­ту­да слы­ша­лось: "Я есть но­си­тель нрав­ст­вен­но­го идеа­ла! До­ро­гу но­си­те­лю! Я есть ма­лень­кий че­ло­век!", а от­сю­да до­но­си­лось: "Мы долж­ны по­сто­ян­но ис­кать Ис­ти­ну. Сра­зу, це­ли­ком, в аб­со­лют­ных фор­мах она нам не да­на".

И сно­ва: "...эту Ис­ти­ну я знаю с са­мо­го дет­ст­ва... зна­вал я од­ну Ис­ти­ну... Ис­ти­на ле­жа­ла меж двух..."

- Как все­гда? - как все­гда.

А пря­мо над ухом буб­нил ста­ри­ков­ский го­лос:

-... Мы, по­ло­жим, меч­та­ли раз­ве что хо­тя бы при­бли­зить­ся к Ис­ти­не, хо­тя бы од­ним глаз­ком, в щел­ку взгля­нуть, а этим... не­раз­бор­чи­во... по­дай ее на блю­де да еще в са­мом... не­раз­бор­чи­во... ви­де...

Сле­ва до­нес­лось:

- Вре­мя, ми­лаш­ка, мож­но уби­вать, но нель­зя убить.

- Это есть шут­ка? Я мочь сме­ять­ся, - от­вет­ст­во­вал ему гну­са­вый го­лос.

- По­ис­ки Ис­ти­ны - бла­го­род­ная цель, - ве­ща­ла, вра­щая гла­за­ми, да­ма в го­лу­бой шляп­ке, по­хо­жей на тюр­бан, - и оч-чень, оч-чень за­бав­ное за­ня­тие...

- Нет! Нет, по­ка я сам не по­щу­паю соб­ст­вен­ны­ми ру­ка­ми! Нет, не по­ве­рю! - кри­ча­ли в от­да­ле­нии, на что кто-то по­бли­зо­сти желч­но за­ме­тил:

- Этим глуп­цам не­дос­туп­на ни­ка­кая дру­гая Ис­ти­на, кро­ме той, что они мо­гут по­тро­гать...

- Не хо­ти­те... - вкрад­чи­вым го­ло­сом вдруг пред­ло­жил мне нек­то не­боль­шо­го рос­та с по­лу­дет­ским ли­цом, про­тя­ги­вая раз­ло­жен­ные вее­ром кар­тин­ки. - Из­ви­ня­юсь, в ес­те­ст­вен­ном ви­де, раз­ные Ис­ти­ны... хо­ти­те, есть в мо­мент по­зна­ния...

Я брезг­ли­во от­толк­нул его ру­ку и ...

- Я ви­жу, те­бе здесь ос­но­ва­тель­но нра­вит­ся, - ус­лы­шал я сна­ча­ла как бы иду­щий ни­от­ку­да чем-то зна­ко­мый го­лос, - а мне нет. Кра­са­ви­цы слиш­ком же­ман­ны и ко­кет­ли­вы, еще бы, они "на ты" с са­мой Ис­ти­ной, и сам черт им не брат, муж­чи­ны се­бе на уме, ла­кеи та­кие се­рые, оди­на­ко­вые и бес­стра­ст­ные, что ско­рей уж по­да­вишь­ся бу­тер­бро­дом, чем об­ра­тишь­ся к та­ко­во­му. Пар­кет вос­хи­ти­тель­ный, но из-за этой дав­ки его со­всем не вид­но, кок­тей­ли аро­мат­ней­шие, но, по­дишь ты, все так и но­ро­вят под­толк­нуть те­бя под ло­коть, на ули­це све­жо и тем­но, но уж боль­но оди­но­ко на­блю­дать че­рез ок­но столь­ко до­воль­ных со­бой и ок­ру­же­ни­ем лю­дей, на­хо­дясь в тем­но­те и оди­но­че­ст­ве, как по­би­тая со­ба­ка.

Я по­вер­нул­ся на го­лос мое­го не­весть от­ку­да взяв­ше­го­ся ком­мен­та­то­ра. Сред­не­го рос­та ху­до­ща­вый ма­лый в па­ри­ке с нис­па­даю­щи­ми до плеч зо­ло­ти­сты­ми куд­ряш­ка­ми, в рас­ши­том зо­ло­том кам­зо­ле и бе­лых ат­лас­ных пан­та­ло­нах, боль­шие баш­ма­ки, весь в кру­же­вах, по­иг­ры­ваю­щий лег­кой рез­ной тро­стью из чер­но­го ла­ки­ро­ван­но­го де­ре­ва, с пер­ст­ня­ми, иг­раю­щи­ми под ог­нем ты­сяч све­чей рос­сы­пью брил­ли­ан­то­вых искр.

- Ну не гля­ди ты на ме­ня, как ба­ран на но­вые во­ро­та, - на­смеш­ли­во про­тя­нул он, - ты ведь то­же не сам пе­ре­оде­вал­ся.

Толь­ко сей­час я взгля­нул на се­бя и уви­дел, что на мне до­ро­гой кос­тюм, взя­тый слов­но бы из ска­зок "Ты­ся­чи и од­ной но­чи". Си­няя рас­ши­тая курт­ка, ша­ро­ва­ры, туф­ли с ост­ры­ми за­гну­ты­ми вверх но­са­ми, а на го­ло­ве, по-ви­ди­мо­му, - тюр­бан.

- Вот ви­дишь, - тор­же­ст­вую­ще ска­зал он, на­блю­дая, как я в не­до­уме­нии ощу­пы­ваю свой го­лов­ной убор, - а пом­нишь на­шу мо­ло­дость... то ли де­ло... эх, пом­нишь на­ши длин­ные хо­лод­ные ве­че­ра... ват­ни­чек, ва­лен­ки, си­дишь око­ло бур­жуй­ки, гре­ешь­ся, за до­ща­той сте­ной со­ста­вы сту­чат... бла­го­дать. На­бе­решь сне­гу в жес­тя­ную круж­ку, рас­то­пишь на бур­жуй­ке... как слав­но... и на­род та­кой, див­ный, пря­мо ска­зать... во­рвут­ся с го­го­том, кроя ма­тер­но по­го­ду, оп­ро­ки­нут чай­ник... шум, смех, крик... как, пра­во, друж­но, ве­се­ло, хо­ро­шо, од­ним сло­вом, на ду­ше... И сам си­дишь не­бри­тый, гряз­ный (по ме­ся­цу ба­ни не бы­ло), по сто­лу та­ра­ка­ны бе­га­ют, что твои ры­са­ки, че­рез ще­ли в кры­ше ве­тер во­ет, а те­бе хо­ро­шо... та­су­ешь жир­ны­ми от се­лед­ки ру­ка­ми за­му­со­лен­ную ко­ло­ду и улы­ба­ешь­ся во весь рот, слов­но ты в раю. Плю­нешь на пол, чих­нешь так, что аж му­раш­ки по ко­же про­бе­гут, дви­нешь со­се­да лок­тем в бок, кто-то спро­со­нья ляг­нет те­бя но­гой в во­ню­чем нос­ке... хо­ро­шо, хо­ро­шо, од­ним сло­вом, луч­ше и не бы­ва­ет... На­мнешь кол­ба­сы жа­ре­ной с кар­тош­кой и хра­пишь се­бе на на­рах, что твои свя­тые... вот так и жи­ли, не скуч­но, на­до ска­зать, не скуч­но...

- Фа­кир? Ты здесь? Но те­бя же нет...

- Чу­дак-че­ло­век. По­то­му-то я и есть, что ме­ня нет...

Фа­кир. Да, это был он. Про­сто его ли­цо по­дер­ну­лось ари­сто­кра­ти­че­ской хо­ле­но­стью, поя­ви­лись но­вые, не­ха­рак­тер­ные для не­го нот­ки са­мо­до­воль­ст­ва и по­кро­ви­тель­ст­вен­но­сти.

- Ты дав­но здесь?

- Сам не знаю, впро­чем, на­вер­ное дав­но. Уж и не упом­ню, сколь­ко Ис­тин при мне ко­ро­но­ва­лись.

- На­ве­се­ле. Ес­ли ты счи­та­ешь, что ис­ти­на - в ви­не...

- Тс-с-с. Не про­из­но­си про­пис­ных ис­тин - по­том от них бу­дет не от­вя­зать­ся. Ну, вот и они.

Чуть по­одаль от нас, поя­вив­шись не­из­вест­но от­ку­да, уже стоя­ли три пре­ми­лень­кие де­вуш­ки в бе­лом, ис­ко­са по­гля­ды­вая на нас.

- "Вы­пьем, ей-бо­гу, еще", - с вы­зо­вом про­ци­ти­ро­вал мой при­ятель, и они, по­мор­щив­шись, ото­шли в сто­ро­ну и по­те­ря­лись в шум­ной тол­пе, но все же бы­ли все вре­мя где-то по­бли­зо­сти, мне ино­гда ка­за­лось, что я сно­ва ви­жу их сквозь мель­ка­ние фи­гур.

- Ты еще не до­га­дал­ся? Я при­ки­ды­ва­юсь. Так ве­се­лей. Смот­рю, ты стал ту­го­дум.

- Раз­ве? - оби­дел­ся я, по­пут­но рас­кла­ни­ва­ясь с ка­кой-то пыш­ной да­мой, не смея не от­ве­тить на ее по­клон.

- Ко­неч­но. Ну что те­бе да­лась эта Тео­ре­ма. Слу­шай сю­да. Как ты мог да­же по­ду­мать, что на прие­ме у Ис­ти­ны мо­гут по­да­вать столь глу­бо­ко ей про­тив­ные на­пит­ки? Ви­дишь свой про­мах? Про­сто я здесь за­стрял. При­ят­ные лю­ди, веч­ное ве­се­лье, но без ба­ла­га­на, как я люб­лю, а что до эти­ке­та, - до­ба­вил он ше­по­том, - то при из­вест­ном тер­пе­нии мож­но ужить­ся и с эти­ке­том.

- ...

- Ты слиш­ком не­ос­то­ро­жен. Ес­ли так пой­дет и даль­ше, ты со­бе­решь во­круг се­бя всех Ис­тин, ко­то­рые толь­ко есть в этом за­ле.

- А кто эти?

- Вон те? Од­на с блан­шем, дру­гая в си­ня­ках, а тре­тья в ру­би­ще? Не­у­же­ли сам не до­га­ды­ва­ешь­ся? Это из­би­тые Ис­ти­ны. Ста­рай­ся не об­ра­щать на них вни­ма­ния, а тем бо­лее не ду­май спу­тать­ся с ни­ми, а то... По­знать их лег­ко, да про­ку от них ма­ло, а удо­воль­ст­вия и во­все ни­ка­ко­го, к то­му же, по су­ти сво­ей они ба­наль­ны и по­шлы, ста­ры, как ва­ви­лон­ский грех, хоть мо­гут не­опыт­но­му гла­зу сна­ча­ла по­ка­зать­ся но­вы­ми и све­жи­ми. Не­ко­то­рые, прав­да, пу­та­ют их с про­сты­ми Ис­ти­на­ми, но это уж на­до быть со­всем бли­зо­ру­ким. Наш ду­хов­ник, Экс-Со-Кат, ра­зу­ме­ет­ся, с ни­ми силь­но дру­жен, ес­ли не ска­зать боль­ше. Они - вер­ные его слу­жан­ки, хо­тя, как го­во­рят: "Про­сто­та...". Ну да бог с ни­ми.

Жизнь так уст­рое­на, что вся­кий, кто не ищет вы­го­ды и не ско­ван це­пя­ми дол­га, име­ет пра­во на иг­ру. Бе­да лишь в том, что ка­ж­дый ищет свою Ис­ти­ну, а она од­на на всех. Что ка­са­ет­ся ме­ня, то, как го­ва­ри­ва­ли ла­ти­ня­не, "dictum saрienti sat" - "ска­зан­но­го дос­та­точ­но ра­зум­но­му". Лад­но, по­яс­ню свою мысль. Мне Ис­ти­на нуж­на не при­ук­ра­шен­ной и не го­лой, то есть ра­зум­но­му дос­та­точ­но уви­деть в ра­зум­ных пре­де­лах, даль­ше он сам до­мыс­лит ос­таль­ное.